Алла Конова - Осколки тяжести
- Откуда вы знаете, что это идет от протонного слоя?
- Не могу объяснить... Но это так.
И хотя Павел Николаевич не доказал своего предположения, мы с Сашей поверили, что так оно и есть. Зарецкий обладал особой интуицией. Это почти мистика. Но его гипотезы, высказанные столь определенно, как эта, всегда подтверждались. Вернее, это какое-то свойство его мышления: предугадывать действительность. Собственно говоря, это присуще подлинно большому таланту. Разве не создана одна из самых удивительных теорий нашего времени - теория вакуума, пустоты? Той самой пустоты, которую физики всего мира привыкли считать самой простой и понятной. Пустота - не пуста, даже если там совершенно отсутствуют протоны, нейтроны, электроны, не говоря уже об атомах и молекулах. Пустота заполнена частицами отрицательных энергий, поэтому мы их не чувствуем. А если этим частицам сообщить огромную энергию? Что получается тогда? Тогда рождается антиматерия, антивещество. А фотонная ракета - наша самая большая мечта...
Павел Николаевич одержим идеей пустоты. В ней он видит неведомые доселе силы и стихии В ней могущество человека. Он говорит Саше о тайнах Красного пятна Юпитера, а думает, я уверена, что корень всех загадок, в том числе и этого излучения, исходящего от протонов, все в той же пустоте, в том же мире отрицательных энергий.
- Мы должны проследить не только за этими рентгеновскими квантами, но и за тем, что их порождает. Какими свойсгвами должны обладать эти лучи или частицы?
Павел Николаевич быстро набрасывал на бумаге чертеж.
- Нам с тобой надо срочно собрать эту схему. Для этого есть все необходимое. Я проверил.
И он начал объяснять Саше сущность задуманного:
- Протоны, попав в поле неизвестного нам происхождения, порождают рентгеновские лучи с длиной волны около двух ангстрем. Все притоны или только определенных энергий? Почему это происходит? Это мы во-первых узнаем. Возникают ли только эти кванты или еще что-нибудь? Эго во-вторых... Протоны мы возьмем из реактора для получения пиозина. Нам нужно совсем ничтожное количество. А потом... потом... мы увидим, как развернутся события.
- Насколько я понял, вы, Павел Николаевич, считаете, что это неизвестное, неуловимое нами поле действует на протоны?
Вопрос задал Сурен
Он вошел, когда Зарецкий заканчивал свои объяснения, и слышал последние слова.
- Да, это так. Хотя не могу доказать даже существование этого поля.
- Тогда я бы не стал проводить никаких экспериментов. Я бы покинул Юпитер.
- Как?! - Это в один голос закричали я и Саша. - Прерывать экспедицию только потому, что у начальника появились какие-то предположения!
Саша был вне себя.
- Вы подумайте, что доверила нам Земля?! И мы вдруг струсили! Бежали! Ничего не проверив! А может быть, у нас сейчас в руках величайшее открытие нашего времени?!
- Разве я похож на труса? - Сурен выговорил это всем спокойно. - Протоны - это кровь нашего корабля. И если для них существует опасность, опасность их перерождения... Так ли я понял, Павел Николаевич?
Зарецкий казался очень бледным. Все его легкое тело споргсмена как бы приготовилось к прыжку:
- Вы правильно поняли, Сурен Арутюнович, вы поняли даже то, о чем я еще не говорил, а только думал. Опасность эта есть. И нечего так возмущаться, Саша. Но мы должны проверить, насколько это реально. Поэтому я предлагаю этот эксперимент... Прервать экспедицию, так ничего не узнав и не доказав, а только породив подозрение, мы тоже не можем... - Он обратился к Саше: - За два часа, самое большее, мы должны собрать схему.
Красное пятно ожило. Это случилось внезапно. Как раз тогда, когда Павел Николаевич и Саша начали свой эксперимент.
Космос бушевал. Все приборы заработали интенсивнее. И пробный звук щелчков в счетчиках забарабанил, как крупный град о крышу дома Мощное электромагнитное излучение не знало преград.
Павел Николаевич и Саша быстро настраивали приборы на новый режим. Я отлично помню их двоих рядом, оба подвижные, ловкие. Вот Саша подал Павлу Николаевичу матовый вогнутый экран. Тот быстро подхватил его и начал закреплять на спаянном из тончайших золотистых трубок каркасе. А пальцы на его руках дрожат от возбуждения...
СРЕДИ БЕСКОНЕЧНОСТИ
(Продолжение записок Нины Орловой)
Последнее, что отметила память, - легкое головокружение.
А потом я увидела над собой очень бледное лицо Павла, бровь рассечена, и кровь размазана по лицу; я лежала на полу, придавленная непонятной тяжестью. Саша, согнувшись, почти ползком двигался к нам.
Я обвела глазами каюту, пытаясь найти Сурена, и обнаружила страшный беспорядок, как будто внезапный вихрь разметал рулоны графиков и журналы, прижал к столу и расплющил золотистый корпус новой установки.
- Осторожно, - предупредил Павел. - ускорение очень большое.
Иллюминаторы прикрыты, оставлены только щели. Но в них не попадает свет Юпитера. Там чернота... Саша помог мне приблизиться к иллюминаторам. Я должна видеть, что там...
Впереди сгустились скопления очень ярких фиолетовых точек. Юпитера нет... Нет его гигантского колышущегося тела... Я скосила глаза в сторону - там редкие сине-зеленые вспышки в черном небе. Я оглянулась. И только сейчас заметила - тыловой иллюминатор открыт. Но там сплошная чернь... И вдруг в ней загорелось одинокое густо-красное мерцание, потом второе, третье... Я изумленно повернулась к своим спутникам:
- А где же... где он, Юпитер?..
Они молчали.
- А Солнце? Солнце где? Что все это значит?
Я оцепенела от ужаса. Я больше не спрашивала.
- Это значит, что мы летим прочь от Юпитера и от Солнца со скоростью, очень близкой к скорости света. - Павел говорил тихо.
- Сколько времени мы уже так летим?
- Минут двадцать, наших. А сколько прошло на Земле - не знаю. Никто не знает.
Вошел Сурен. Мягкая черная прядь прилипла к его вспотевшему лбу. Он сделал несколько шагов нам навстречу. Движенья у него замедленные и до предела усталые.
Павел и Саша повернулись в его сторону. Они молчали, они ждали. И Сурен непривычно вяло заговорил:
- Я испробовал все. Ускорение выше всяких норм. Хорошо, что оно хоть остается постоянным. Стабилизаторы все равно сработают. И мы перестанем ощущать эту страшную тяжесть. Но космоплан...
Жутко об этом думать. Но если действовать, все выглядит иначе.
Гибель еще далека, пока она не подступила к нам вплотную. Мы ясно ощущаем будущее. А то, что оно совершенно неведомо нам... Так разве все мы, еще на Земле, не стремились помыслами в неизвестное?
Катастрофа сблизила нас, как сближает смертельная опасность.
Раньше, когда мы рассчитывали на семь месяцев экспедиции, нас связывало общее дело. На Земле находились дорогие нам люди, мы знали, что вернемся к ним, а это незабываемое время потускнеет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});