Роберт Силверберг - Раз солдат, два солдат...

— Возможно. Возможно…

Таннер упрямо мотнул головой:

— Холмс и Дон Кихот — полностью выдуманные фигуры. Они существуют только в одном измерении, созданном авторами. Можно пробиться сквозь искажения и фантазии, внесенные через какое-то время читателями и комментаторами, но под ними обнаружится только вымышленный персонаж. Платон мог, по каким-то своим соображениям, многое о Сократе придумать — но и оставить многое от реального Сократа. Сократ-то на самом деле жил! Активно участвовал в общественной жизни Афин пятого века. И упоминается в произведениях многих других современников, не только в диалогах Платона. Что и дает нам тот самый параллакс, на который ты надеешься, не правда ли? Мы в состоянии представить Сократа не только с точки зрения одного автора.

— Возможно, так оно и есть. А может, и не так. С Моисеем у нас ничего не вышло. Он тоже выдуманная фигура?

— Кто может сказать? Тебе пришлось руководствоваться только Библией. Ну и тоннами комментариев к ней, если они хоть чего-то стоят. Как видишь, не так уж и много.

— А Цезарь? Ты же не скажешь, что никакого Цезаря на свете не было. Но то, что мы знаем о нем, несомненно, забито всякими выдумками. Когда мы его сотворили, у нас вышла карикатура, да и только. И думаю, помнишь, как быстро вся его речь скатилась к абсолютной тарабарщине.

— Это ничего не значит, — возразил Таннер. — Цезарь был одной из первых моделей. Сейчас ты гораздо больше знаешь о том, что делаешь. Думаю, с Сократом все пойдет как надо.

Таннер решил, что устойчивый пессимизм Ричардсона служит тому защитой, созданной, чтобы отгородиться от возможной новой неудачи. В конце концов, не Ричардсон выбирал Сократа. Кроме того, от впервые использовал параллакс — последнее новшество в программе создания моделей.

Таннер взглянул на него. Ричардсон молчал.

— Давай, действуй, — сказал Таннер. — Вводи Писарро и дай им пообщаться. Тогда и поймем, что за Сократ у тебя получился.

Вдали снова завихрился воздух, и на перламутровом горизонте показалось маленькое темное пятнышко, словно какой-то изъян в ослепительной белизне.

«Еще один демон, — подумал Писарро. — А может, все тот же, американец, предпочитающий показывать только свою голову, без бороды и с короткими волосами».

Но когда демон приблизился, Писарро обнаружил, что это другой, невысокий и крепко сбитый, с широкими плечами и грудью. Незнакомец был почти лысым, но с бородой — густой и неухоженной. Выглядел он лет на шестьдесят — шестьдесят пять и внешность имел безобразную: глаза навыкате, приплюснутый нос с широкими ноздрями, а шея была так коротка, что непомерно большая голова росла, казалось, прямо из туловища. Вся его одежда состояла из тонкой рваной коричневой рубахи, а на ногах ничего не было.

— Эй ты, — позвал Писарро. — Ты! Демон! Ты тоже американец, демон?

— Извиняюсь. Ты сказал: «Афинянин»?

— Я сказал: «Американец». Тот, что был перед тобой. Ты тоже оттуда, демон? Из Америки?

Незнакомец пожал плечами:

— Нет. Думаю, не из Америки. Я из Афин. — В глазах демона мелькнули насмешка и любопытство.

— Грек? Ты — демон-грек?

— Я из Афин, — повторил безобразный старик. — Меня зовут Сократ, сын Софрониска. Я не знаю, кто такой грек, а потому вполне могу им оказаться. Но я так не думаю, разве что греком ты называешь жителя Афин.

Говорил он медленно, с трудом подбирая слова, словно тупоумный. Писарро приходилось иметь дело с такими людьми, и он знал по собственному опыту, что подчас они не так глупы, как прикидываются. С ними нужно держать ухо востро.

— К тому же я не демон, а простой смертный, — продолжал незнакомец. — Как видишь, очень простой.

Писарро фыркнул:

— Ты любишь играть словами, да?

— Друг мой, это не худшее развлечение, — сказал незнакомец и, непринужденно заложив руки за спину, начал спокойно раскачиваться на пятках, с улыбкой глядя вдаль.

— Ну? — нарушил молчание Таннер. — Разве это не Сократ? По-моему, самый настоящий Сократ.

Ричардсон поднял глаза и кивнул. Похоже, у него отлегло от сердца, и он повеселел.

— Должен признать, пока все идет хорошо. Он выгладит реальным и действительно самым настоящим Сократом.

— Именно.

— Вероятно, мы таки справились с проблемой информационного загрязнения, из-за которого не удались ранние модели. Сейчас такого искажения нет.

— А у него есть характер, да? Без всякого смущения подошел прямо к Писарро. Совсем не боится.

— Почему он должен бояться? — поинтересовался Ричардсон.

— А ты бы не боялся? Если бы очутился бог весть где, в каком-то необычном месте, не зная, где ты и как сюда угодил, — и вдруг увидел перед собой свирепого вояку типа Писарро, в латах и при шпаге… — Таннер покачал головой. — Хотя он, может, и не испугался. В конце концов, это Сократ, а Сократ не боялся ничего, кроме скуки.

— Писарро всего лишь модель. Не более чем программа.

— Слышал от тебя уже не раз. Но Сократ-то этого не знает.

— И то верно, — согласился Ричардсон и задумался. — Возможно, это и опасно.

Таннер недоуменно хмыкнул.

— Если наш Сократ похож на описанного Платоном, — начал пояснять Ричардсон, — а он просто обязан быть таким, то может нарваться на неприятности. А вдруг Писарро не по нраву придутся его словесные игры? Не примет он эти игры и, теоретически, может отреагировать весьма агрессивно.

Пораженный Таннер резко повернулся к Ричардсону:

— Ты хочешь сказать, что он способен прирезать Сократа?

— Кто знает? — ответил Ричардсон, — В реальном мире одна программа уж точно может уничтожить другую. А если то же самое касается и моделей? Для всех нас это совершенно новая область, Гарри. Включая тех, кто в камере.

Высокий седеющий мужчина сказал, нахмурившись:

— Ты говоришь, что ты афинянин, но не грек. Как прикажешь это понимать? Я мог бы спросить у Педро де Кандии, он грек, но не афинянин. Но его здесь нет. Так, может, ты просто глупец? Или меня считаешь глупцом.

— Я понятия не имею, кто ты. Может быть, ты бог?

— Бог?

— Да, — кивнул Сократ, невозмутимо разглядывая человека с суровым лицом и холодными глазами, — Может быть, ты Арес. У тебя свирепый, воинственный вид, и на тебе лага, но таких я раньше не видел. Думаю, это место настолько странное, что вполне может оказаться обителью богов и на тебе могут быть доспехи бога. Если ты Арес, то я приветствую тебя с должным почтением. Я Сократ из Афин, сын каменотеса.

— Ты несешь чепуху. Я не знаю твоего Ареса.

— Ты что, это же бог войны! Все это знают. Конечно, кроме варваров. Так значит, ты варвар? Должен отметить, говоришь ты, как они. Правда, я и сам говорю, как варвар, хотя всю жизнь говорил на языке эллинов. Действительно, тут какое-то загадочное место.