Михаил Рашевский - Ускоряющийся
— Драсть, Нон-н-на Оттомнэмнэмнэльдовна, — неожиданно заикаясь и привычно комкая непроизносимое отчество Лом-бабы, Дима жалко улыбнулся. — Я б-быстро-пребыстро. Просто т-там…
Если бы презрение имело массу, сейчас перед Димой быстро росла бы куча этого самого презрения. Нонна молчала, но так красноречиво, что мама не горюй! Дима стушевался, засуетился, еле вставил с пятой попытки купюру в купюроприёмник, чуть не промахнулся с выбором напитка, едва не взвыл, как долго это всё готовилось. Но вот хрюкнуло, крякнуло, булькнуло — и Дима достаёт картонный стаканчик. Рассыпаясь в невнятных благодарностях, он поспешил прочь, стараясь оказаться от аппарата и Лом-бабы как можно быстрее и как можно дальше.
Посекундно обжигаясь волнующимся от быстрой ходьбы кофе, Дима чуть ли не пробежал половину коридора. Но вот уже она далеко, а ОНА — близко. Значит, пора утихомирить своё рвение. Во как разогнался: все пальцы пообжигал.
«Тише, тише, — говорил себе Дима. — Вот так».
У двери в отдел менеджеров Дима приостановился, чтобы спокойно её открыть, но тут случилось непредвиденное. Кофе в стаканчике вдруг весь устремился вперёд, размазался по стенке картонного стаканчика, а где-то треть обжигающего напитка выплеснулось наружу. Дима зашипел от боли, едва успел поставить стаканчик с остатками кофе на пол, а так уронил бы — и замахал рукой. Больно-то как! Кипяток же! Он выругался бы, если бы был в коридоре один. А то вон Нонна даром что пенсионного возраста: на ушном всегда. Вот и сейчас укоризненно обернулась на чертыхающегося айтишника, нахмурилась.
«Ох как неудобно вышло!» — Дима смотрел на чёрное пятно кофе у двери. Уборщицу звать не хотелось, а эта грымза у кофейного аппарата обязательно потом разнесёт по всей фирме, какой Дима неряха. Это действительно напрягало. И айтишник решил быстро замести «следы преступления». Чуть ли не на цыпочках он прокрался в свою каморку, подхватил рулон бумажных полотенец, который всегда у него лежал в верхнем ящике стола… ну, вы понимаете, зачем… и так же быстро, крадучись, вернулся на место конфуза. Нонна, кажись, вообще его телодвижений не заметила: всё так же стояла, чуть склонив голову, всё так же щурилась на список кофе. Дима мигом вытер пятно и вновь ретировался к себе. Не выбрасывать же использованные полотенца в урну у кофейного аппарата?! Уже через несколько секунд он вновь выкатился в коридор и обречённо встал в очередь за Оттомнэмнэльдовной. Сократил, называется, время. Правильно говорят: поспешишь — людей насмешишь.
Тем временем Лом-баба вновь оглянулась и, наткнувшись взглядом на стоящего за её спиной молодого человека, вздрогнула. Посмотрела зачем-то за спину Диме, неуверенно повела плечами — и ткнула узловатым пальцем в «Горячий шоколад». Уходя, она выразительно и очень строго посмотрела на Диму — и, наконец, удалилась.
Айтишник украдкой потыкал средние пальцы в закрывшуюся за Лом-бабой дверь, потом уже совершенно спокойно набрал новый стаканчик ароматного кофе. Вновь быстро, но теперь уже не стараясь как можно быстрее убежать от кофейного аппарата, он пошёл к заветной двери менеджерского отдела. Вдруг на его пути стала медленно отворяться дверь отдела продаж. Дабы не влипнуть в неожиданное препятствие, Дима извернулся, обогнул полотно двери, буркнул приветствие в чью-то спину — нет, ну надо же, выходит в коридор задом вперёд! Дальше путь к менеджерскому отделу был свободен. Но у самой двери вновь случился всё тот же казус: кофе, когда Дима остановился, опять устремился вперёд. Теперь айтишник уже подспудно ожидал подобное, и был готов. Кипяток не ошпарил на этот раз руку, но пол опять украсила чёрная лужица. Дима вполголоса высказал всё, что думает по этому поводу, поискал глазами скрытые кинокамеры, поразмышлял над тем, может ли существовать в природе кофемагнит, а если существует, не находится ли он случайно именно за этой дверью?
— Что ж ты мотаешься, как угорелый? — подал голос тот, в кого чуть не врезался Дима. Малознакомый менеджер продаж. — Неудивительно, что… — его голос становился тише: менеджер как раз удалялся. — … бегают тут… разливают… пропадают. Белые!
Хлопнула входная дверь.
«Твою ж мамочку нехай!» — Дима вновь свершил вояж «серверная — коридор — кофейный аппарат». В третий раз он шёл осторожно, никуда не спеша, смотрел под ноги и на стаканчик с кофе. Черепаха — и та бегает быстрее. Несколько раз по коридору сновали туда-сюда люди, но Дима не обращал на них внимания. Спокойствие и контроль. У двери отдела менеджмента он осторожно остановился и впился глазами в стаканчик: а ну, давай! Выплёскивайся! Кофе понял, что его застукали на горячем, и в этот раз не удастся вырваться наружу, потому даже не делал попыток вновь вытечь на пол. Торжествующий маленькую победу, Дима открыл дверь.
Его Ирочка сидела в компании менеджерш. Сергеич почему-то в этот отдел брал только эффектных молодых девиц, наделённых как острыми «пулемётными» глазками, так и острым язычком. Ну и острым умом к тому же. Менеджерши действовали агрессивно, но не стервозно, а нагло как-то, атакуя сразу с порога. Заказчики к такому обычно готовы не были, и быстро сдавали позиции. Потому их фирма в бедности не прозябала, тьфу — три раза. На щёлканье открываемого замка девчонки отреагировали одинаково: строгий и в то же время заигрывающий взгляд. Но Дима — не заказчик и не шеф, потому взгляд сменился на равнодушный. У всех, кроме Ирочки. У той взгляд стал нетерпеливым и смешливым.
— О! Спасибо, Димась! Пойдём, у меня к тебе дело, — она отобрала у стремительно краснеющего айтишника стаканчик и, ухватив за руку, под кидаемые в спину фырканья и подколки (от которых Дима ещё больше покраснел) повела за собой.
Айтишник смотрел на её ладную фигурку, на плавные обводы талии, на упругую попку — и наслаждался зрелищем. Сердце бухало как сумасшедшее, да оно и было сейчас сумасшедшим. Хор амуров исполнял свадебный гимн, а особо нахальные так стучали в литавры, что забивали любые звуки реального мира. Даже то, что говорила Ирочка. Говорила! О, как волнуется её грудь, о, какой вырез, а какие глаза, а какой вырез, а… о-о-о. Странно, конечно, в такие моменты — моменты наивысшего любовного подъёма — человек, вроде, должен видеть перед глазами счастливое будущее, его партнёр должен предстать в ангельском образе и так далее и тому подобное. Но Ирочка… перед глазами Димы сейчас не было ничего, кроме безудержного секса. И никакого желания, кроме как раздеть Ирочку донага вот прямо здесь и сейчас.
— … слышишь меня? — Дима рывком очнулся, но то, что его любовь ему сказала, конечно, счастливо потонуло в волнах похоти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});