Алексей Гравицкий - Напоминание

Он никогда не ездил в поездах и поначалу пришел в восторг. А потом как-то постепенно надоело и стало раздражать, черт его дери, что он тащится? В голову полезли неприятные мысли и воспоминания.

...Вот мама собирает осколки разбитой посуды:

- Сережа, сегодня началась война...

Сегодня началась война... началась война... началась война!.. ВОЙНА! Сегодня - война... - стучало в голове.

Тук-тук, тук-тук, ту-тук ту-тук, ту-тук ту-тук, тук-тук-тук-тук стучали колеса поезда.

...А вот уже на вокзале. Мама плачет.

Светка подруга детства, соседка:

- Сережа, ты мне только пиши... не забывай.

- Хорошо.

Мама плачет. Светка смотрит на него, на нее, снова на него, отходит в сторону:

- Сережа...

- Да, - он подходит к ней. Она встает на цыпочки, тянется к его уху и начинает тихо быстро говорить, а он наклоняется к ней и слышит:

- Бог с ней, со мной... Ты только ей пиши... Маме своей пиши...

- Конечно, -голос его срывается на хрип, а лицо, словно скомкали, исказила страдальческая гримаса. - Посмотри на нее, в каком она состоянии... Само собой, это без вопросов...

И снова: маме пиши... Бог со мной, ты только маме пиши... пиши... пиши-пиши... пиши-пиши, пиши-пиши...

Тук-тук, тук-тук... тутук-тутук, тук-тук, тук-тук...

- Вот тебе и тук-тук! - сказал он сам себе, или не сказал, а только подумал?

Он оторвался от своих мыслей и вернулся к тому, что его окружало. Вокруг весело трепались, где-то пели.

Странные люди эти люди. Война, смерть, трагедия, а они веселятся.

Чему? Как это все нелепо. Но человек так устроен, что не может долго грустить, чтобы не случилось - жизнь продолжается.

Он опять повернулся к окну. Опять поля, опять деревья, опять тук-тук.

- Браток, брато-ок, вклинилось в мерное постукивание и веселый гул. меня Витьком кличут. У тебя закурить есть?

Сергей повернулся на голос:

- Я не ку... - челюсть его поползла к полу, а глаза, казалось, вывалятся из орбит.

- Оп-па, а ты что здесь делаешь?

Сергей не знал, что ответить, а только промямлил что-то неразборчивое. Виктор, а это был именно он, ошибки быть не могло, тоже замолк. Через какое-то время он подал голос:

- А-а-а... э-э-э... То есть я хотел сказать, я... мы кажется знакомы...

Сергей первый раз в жизни увидел на вечно смеющемся лице друга замешательство и ему стало смешно.

- Ха-ха-ха, - услышал в ответ Виктор и потом еще долго слышал жизнерадостное риготание. А потом, когда безудержное веселье сменилось такой же безудержной тоской, стояли у окна. Виктор молча курил. Сергей смотрел в окно: лес, поляна, снова лес, перелесок, лес, лес, лес... Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук...

-... Ты только пиши... Бог со мной, ты ей, ей, маме своей пиши...

Сергей молча опустился, сел на что-то, не разбирая на что, и задремал...

...Он проснулся, привычно хлопнул рукой по подавшему было голос будильнику, поднялся, оделся и сел в раздумии.

Первая мысль была стандартной - пойти к доктору. Потом появилась вторая, дающая возможность не ходить к врачу - а что я ему скажу? И потекло в голове море мыслей, в результате чего он решил не ходить к врачу. Он сидел на кровати и спорил сам с собой, вопрос на повестке дня стоял один и был он стар, как мир: что делать? Он поднялся и вышел из номера.

В коридоре было свежо и прохладно. Эта свежесть привела его мозги в норму. Виктор!!! Виктор был там, с ним во сне! Интересно, а может сказать ему об этом? Да, нет! Нет, посмеется, скажет, что он повернутый, а то и к доктору посоветует сходить. Или все-таки сходить? Да, нет, Виктор не такой хохмач, каким хочет казаться. Он сидит, ржет не переставая, все время улыбится как... хм... Но глаза у него не улыбаются, а если в них и мелькнет искорка смеха, то очень редко, а так в глазах тоска, боль, грусть.

Надо , надо сходить к Виктору. Виктор поймет, Виктор подскажет.

С этой мыслью он пошел по коридору к номеру Виктора, постоял под дверью, помялся в нерешительности.

А может не надо, мелькнуло трусливое, но он надавил на себя, подавил зайца в душе и толкнул дверь. Дверь не открылась. Ну и хорошо, пищал заяц, пойдем отсюда. Но он снова не поддался порыву и постучал в дверь, никто не открыл. Он прислушался - тишина. Виктора нет - факт. Вот и хорошо, вот и здорово, торжествовал заяц. Сергей резко развернулся, злясь на себя, пошел обратно.

Спустился в ресторан, в надежде застать там Виктора, но его там не оказалось. Разочарованный вернулся к себе в номер и первое , на что наткнулся - была жизнерадостная улыбка, которую искал, но которую не ожидал увидеть здесь, у себя в номере.

Сергей дернулся от неожиданности, чертыхнулся, хотел уже было наорать, но вдруг замолк.

Виктор сидел в кресле, перед ним красовались граненые стаканы. Сергей тяжело вздохнул:

- Витенька, до того, как я с тобой познакомился, я водки не пил.

- Я тоже водки не пил, до тех пор пока не познакомился с твоим дурацким роботом.

Сергей зло сверкнул глазами на бар, опять посмотрел на Виктора.

- А с чего вдруг водка, да еще с утра пораньше? - спросил Сергей и вдруг запнулся.

Виктор рассеяно улыбнулся. Голос его прозвучал надтреснуто, хрипло:

- Браток, закурить есть?

А потом была тишина. Долгая, мягкая, оглушительная.

- Не-е-е... Слушай, ты мне вот что скажи, эт-то у тебя давно? вопрошал Сергей. Они сидели уже довольно долго и, постепенно окосев, он не заметил, как язык его стал заплетаться, голос стал вялым не очень внятным, а речь начала перемежаться поикиванием и каким-то неразборчивым мычанием.

Виктор сидел рядом такой же пьяный, с дурацкой улыбкой. На вопросы, которые ему задавал Сергей, он отвечал уже с трудом и через раз.

- А?

- Я г-ыворю, это у тебя давно?

- С тех пор, как познакомился с твоим дурацким роботом.

- А причем здесь робот?

- А при том, что водку я пю... пю...

Водку пить научил меня он.

- Да я тебя не о водке... Причем здесь водка?.. Я тебя спрашиваю: давно это у тебя?

- Что "это"?

- Как что? Ну сны эти идиотские, давно они у тебя начались?

- Ну-у-у не зна... надо подумать.

Снова наступила тишина. Только временами прирывалась она иками Сергея, да еще журчал бар, во круг него кипела работа: пустые стаканы исчезали, взамен них появлялись полные, сопровождаемые тарелками с огурцами.

Сергей, пьяный до нельзя, сидел с недовольным видом, наблюдая за роботом. Интересно, сколько можно пить? И наши предки: пили они столько? А может больше? Или меньше? И главное: кому это нужно?

- Слушай, - он повернулся к Виктору. - ты надумал?

Ответом ему был всхрап.

- Все, хватит! Нужна трезвость мысли, - продолжая бубнить себе под нос он полез в карман, но там было пусто.

- Черт побери, с этим пора завязывать.

Он полез в тумбочку, достал таблетки.