Сергей Булыга - Убей меня ! (Черная сага - 5)

Все прекрасно слышали - скрипели небеса. Мы говорили: это добрый знак, это Макья колышет свою колыбель, а ее колыбель - это наша земля, а мы, весь наш народ - это ее дитя. И нам было спокойно.

А утром наши женщины пошли к реке, чтобы набрать воды... и прибежали, и кричали в ужасе:

- У Подкидыша выросли крылья! У Подкидыша выросли крылья!

И так оно действительно и было. Когда мы, вооружившись мечами, вышли к реке, то увидели, что у Подкидыша вместо рук были крылья. И эти крылья были очень большие и крепкие, не чета журавлиным, и вообще, таких крыльев мы никогда у птиц не видели. Да и сам Подкидыш нисколько не походил ни на какую птицу. Лицо его было бело как снег и перекошено от боли. Подкидыш уже не размахивал крыльями, а просто стоял, опустив их вдоль тела. Женщины наперебой рассказывали нам, что прежде он пытался взлететь, но ничего у него из этого не получалось.

И так он никогда и не взлетел, хоть иногда - тайком - и пробовал. А наблюдать за этим было очень смешно. И мы смеялись - но не все. А Подкидыш молчал. И терпел. И никуда от нас не уходил, ибо прекрасно понимал, что, лишившись рук, он стал совсем беззащитен, чужие люди запросто могли бы его убить. А мы его не убивали - ведь он был вскормлен Макьей и обучен Хрт, он оградил нас от Чурыка. Так пусть живет! Пусть кормится.

Но он не брал еды. Ходил, поглядывал на нас, на пролетавших птиц, молчал. Мы знали, он скоро умрет. Ну что ж, мы все когда-нибудь умрем, так не жалеть же всех!

Так он ходил среди нас пять, десять, двадцать, сорок дней. На сорок первый умер - стоял, смотрел по сторонам, молчал, а после зашатался и упал... И пусть он был подкидышем, безруким, бесполезным, но мы-то помнили: он был воспитан Хрт, и мы его почтили - снесли, обмыли и одели во все чистое, и положили возле Хижины, воздвигли ему жертвенный костер и подожгли - он загорелся...

И взвыл Хвакир! И так он выл! Так выл - что больше никогда...

Но я, мне кажется, уже слыхал подобный вой - это когда мы уходили из Йонсвика, Гуннард командовал "Р-раз! Р-раз!" - и все гребли, и греб и я, корабль бросало на волнах, и когда мы вздымались на гребне, я привставал со скамьи и пристально смотрел на берег. Хвакира там, конечно, я не видел, но зато слышал вой - ужасный, мрачный, скорбный вой, так воют только по покойникам...

Но ведь я жив - сходил в Окрайю и вернулся, и вот я теперь вновь в Йонсвике, есть у меня корабль и сорок воинов, и Лайм, и Лайм поклялся мне...

А Нечиппа уже не Нечиппа! Теперь он Барраслав, ярлградский ярл, так им Белун сказал - и они покорились. И этот Барраслав теперь сидит там, где прежде сидел я, и ест из моей мисы, и пьет из моего рога, и отдает распоряжения моим рабам и даже моим младшим ярлам, тратит мою казну и воздает мои дары - и так изо дня в день, а ночью укрывается моим одеялом, ложится на мою подушку, к нему приходят мои сны...

И пусть бы и пришли хоть раз! Вот я бы посмеялся! Пусть бы увидел он...

Но я спросил:

- А почему его назвали Барраславом?

- А потому, что, - ответил хозяин, - "Барра!" - это их клич. С этим кличем они и явились в Ярлград, и жгли, и грабили, а Хрт, ярлградский бог, нисколько не разгневался на них, а принял, как родных детей и даже обещал им свою защиту. И они приняли ее - и поклонились Хрт, а свою прежнюю руммалийскую веру отринули, ну а Нечиппа, тот и вовсе стал ярлградцем - он и изъясняется только по-ярлградски, и живет по ярлградским обычаям, и требует, чтобы его именовали только ярлом Барраславом и никак иначе. А Хрт за все это платит ему с лихвой: Ярлград покорен Барраславу, и Ровск и Глур уже признали его старшим. А что тэнградский сухорукий ярл и кое-кто еще пытается ему перечить, так Барраслав и их очень скоро образумит и поставит на колени. Один лишь Владивлад, ярл Уллина, пока что еще держится, но и тот, я так думаю, очень скоро подставит под меч свою бороду. А посему я вам советую: идите сразу к Барраславу, нанимайтесь к нему, он и заплатит хорошо, и верх будет его. Идите безо всякого сомнения!

Мы, расплатившись, вышли из харчевни. Обговорили все, как есть. И я сказал:

- Мы идем на Рубон, к Владивладу!

И в тот же день мы покинули Йонсвик. Прошли вдоль берега, пришли к устью Рубона, вошли в него и поклонились Хрт - там на холме есть капище, там Хрт, изваянный из камня. Я руку резал в кровь и этой кровью мазал ему губы, а Хрт молчал, я снова мазал, мазал, мазал, а Хрт по-прежнему молчал.

И я смолчал - не стал я им рассказывать, что это нехороший знак, зачем им, белобровым, это знать?

Как вовсе ни к чему им знать и о том, что Владивлад - мой злейший враг. Ведь, может, и не враг уже. Ведь то было когда! Еще при Хальдере, когда мы пришли в Уллин и, взявши город на копье, явились к капищу - и я сидел, а Владивлад стоял, - и воздавали дары Хрт, рабов и золото, и Хрт их пожирал огнем, а после Владивлад склонился предо мной и я мечом отрезал ему бороду, швырнул ее в огонь - и Хрт принял и бороду, и Владивлад стал младшим, а я старшим...

Но то было давно! Да и к тому же я из рода Хрт и Владивлад из рода Хрт - и между нами многое дозволено. А Барраслав - чужой. Да и какой он Барраслав - Нечиппа! Темнорожий! А посему и я, и Владивлад, и Верослав, и Судимир, Гурволод, Миролав, Стрилейф - все до единого должны встать заодин, прийти к Ярлграду и бить, бить, бить тех чужаков! И...

Да, все это, конечно же, так. Но прежде я должен явиться в Уллин, где меня встретит Владивлад. И он будет сидеть, молчать, пощипывая бороду, а я буду стоять и говорить, и говорить, и говорить, как будто если много говорить, то речи, как вода, проточат камень. Хальдер смеялся над болтливыми, он восклицал:

- Это холопам дан язык. А ярлу - меч!

Ха! Рассуждать легко. А тут как быть? У Владивлада за спиной дружина, в дружине триста воинов. И Уллин, если надо, выставит три тысячи, не менее. А у меня всего один корабль. Вот тут и будешь говорить, и будешь растекаться сурьей, и обещать такое, что потом...

А у Нечиппы, говорят, два легиона, а это значит, что...

Но главное не в том! А в том, что Владивлад, встретив меня, пренепременно спросит:

- Ты кто такой?

А я скажу:

- Я - Айгаслав, сын Ольдемара, старший ярл.

Он усмехнется, скажет:

- Нет, неправда. И Ольдемар давно убит, и Айгаслав. Ярл Ольдемар убит в бою, а ярлич Айгаслав зарезан, обезглавлен. А ты - не знаю, кто такой.

Он так и прежде говорил, еще при Хальдере, и мы тогда явились к Уллину и взяли его на копье, и я отстриг у Владивлада бороду и сжег ее на жертвенном костре, и Владивлад мне поклонился, и Уллин мне платил, и Владивлад был тих... А через год опять забунтовал, поднялся, и Хальдер говорил:

- А я предупреждал! Я что хотел? В костер его! А ты - одну лишь бороду. А вот теперь...

А вот теперь ярл Владивлад крепко сидит на Уллине, а у меня всего один корабль - и я иду к нему за помощью, я буду ему кланяться, а он будет сидеть и усмехаться, и, если пожелает, будет спрашивать: "ты кто такой?", а нет - так вообще будет молчать. Вот так-то вот! А тут еще и сон...