Б Ляпунов - И увидел остальное
Новиков более плыл, чем шел: отталкивался от ноздреватой лунной почвы, плавно перелетал через какой-нибудь камень, мягко опускался, снова отталкивался.
Володя передвигался мелкими скачками. Мысли его были невеселыми. То, что случилось с ним по дороге в космопорт, и вчерашнее происшествие пугали его. Странно: сидел у Резницкого, нормально разговаривал - и вдруг накатилось что-то, сдавило горло, просверлило мозг. Какое-то нервное расстройство, а теперь еще и страх... Страх перед непонятным в самом себе... К врачу нельзя. Сразу отставит от полетов. Рассказать Алеше? Но тут и слов не найдешь, чтобы объяснить...
А вокруг шла будничная жизнь. Из шлюза хозяйственного отсека повар выволок огромный бак, поднял его без особых усилий и поставил под прозрачный антирадиационный навес. Это придумал кто-то из селенитов, как называли себя жители городка: варить компот в вакууме на раскаленной лунной почве.
Низкая температура кипения способствовала лучшему экстрагированию. Вакуумный компот был на редкость вкусен, и пока шел двухнедельный лунный день его варили неукоснительно.
Вдоль склона кратера Эратосфена полз тяжелый вездеход с буровой вышкой: где-то собирались бурить на воду.
Вздымая пыльные вихри, прошла колонна оранжевых трейлеров международной стройки. Они везли оборудование на строительство экваториальных шахт. Полторы сотни наклонных колодцев должны были в не очень отдаленном будущем принять термоядерные заряды. Тогда люди на время покинут Луну.
Беззвучно грохнет залп из полутораста шахтных стволов, разгоняя вращение Луны - чтобы уравнять земные и лунные сутки и уменьшить резкие перепады температуры поверхности, доходящие до трехсот градусов, чтобы лунный климат стал мягче...
Пешеходов обогнала машина с белой полосой на борту.
Из люка высунулся человек, присмотрелся к опознавательному номеру на скафандре Шевелева и крикнул так, шлемофонах задребезжало: - Доброе утро, учитель! Что - молодых выводите?
Это был Федор Чернышев, командир Первой звездной.
Он остановил вездеход. За щитком гермошлема его широкое, бровастое лицо расплылось в улыбке. Улыбка была непростая, многослойная: было в ней и почтение к учителю, и невольный оттенок торжества ("обогнал я вас, Радий Петрович"), и нечто покровительственно дружелюбное, адресованное молодым.
- Залезайте, месМолодые протиснулись на задние сиденья, а Радий Петрович уселся рядом с Чернышевым.
- Ну-ну,-усмехнулся он, - посмотрим, как ты баранку крутишь.
- Баранку?-удивился Чернышев, трогая вездеход с места.
- Был когда-то такой прибор управления. Вроде бублика. Взял бы ты меня, Федя, с собой. Ну, хоть этим... от тамошнего населения имущество сторожить.
Чернышев вкусно захохотал.
- Что поделаешь, Радий Петрович, на одном корабле двум командирам тесновато. Клянусь кольцами Сатурна, не хотел я лезть в пекло поперед батьки, да так уж Совет решил.- Он опять хохотнул. - Начальство, ничего не поделаешь.
- При прочих равных, - тягучим голосом сказал Шевелев, явно подряжая кому-то, - Совет отдает предпочтение младшему. Ладно, лети, - оборвал он самого себя. - Я, по правде, в СВП не очень-то. Мудреная система, не для меня.
- Ох, скажу я вам, Радий Петрович, СВП - это... слов не нахожу. Сказка!
- Синхронизатор Времени-Пространства, - задумчиво произнес Радий Петрович.-Для женатых, конечно, хорошо: быстро обернешься туда-обратно. Молодая жена, а не старая бабка встретит.
- А я бы иначе и не полетел!-тут Чернышев взорвался таким смехом, что вездеход рыскнул в сторону и чуть не наехал на сантехника Севастьяна, который возился со своими баллонами на краю взлетной площадки.
Возле космотанкера Чернышев высадил пассажиров, помахал рукой и повел вездеход дальше - туда, где на недалеком лунном горизонте высился гигантский конус СВП, Радий Петрович обвел взглядом свой экипаж.
- Так вот, - сказал он другим, служебным голосом. - Перед вами космотанкер "Апшерон" системы Т-2, четвертой серии. Специфика: наличие наружных контейнерных поясов, предназначенных...
- Мы проходили Т-2, - сказал Новиков, глядя на далекий корабль Чернышева.
- Иначе бы вы не находились здесь, - отрезал Шевелев. - Прошу не перебивать. Назначение контейнерных поясов...
Радий Петрович шевельнулся в кресле и, еще окончательно не очнувшись от забытья, понял, что перегрузка кололась и автомат включил искусственную тяжесть. И еще каким-то особым командирским чутьем он догадался, что все на корабле в порядке.
Приборы работали.
Рядом с красной программной кривой на мнемосхеме появилась золотистая фактическая. Они шли рядом, переплетаясь.
Да не приснилось ли ему то, что было? Нет, не приснилось: кривая истинного курса шла не от старта. Она появилась недавно. Возмущение Ю-поля "отпустило" приборы, включились система ориентации, и теперь командир знал свое место в Пространстве. Все в порядке.
Он посмотрел на молодых. Они спали.
Радий Петрович привык смотреть на молодых людей с точки зрения их пригодности к космоплаванию. Судил придирчиво, в характеристиках был сдержан. Полагал, что нажимать кнопки, побуждая автоматы к действию, сумеет каждый. Потому и ценил превыше всего в молодых космонавтах спокойствие, собранность и - в глубине души - физическую силу и стать.
Эти двое там, на Луне, не очень ему понравились. Внешность у Новикова, верно, была неплоха; однако, парень показался ему излишне бойким и несколько дерзостным в разговоре. Заостровцев тоже был не хлипок сложением, но выглядел пришибленным, неуклюжим. Меньше всего нравились командиру его растерянные глаза. Теперь, после того, что случилось, он смотрел на них по-другому. На своем межпланетном веку Радию Петровичу доводилось видеть немало всякой невидальщины. Никогда не забыть ему ревущих призраков Нептуна; там, в пустоте, где никакого звука быть не может, от этого раздирающего рева сдавали нервы у самых .закаленных разведчиков космоса. Помнил он дикую гонку: корабль уходил от неожиданного потока сверхбыстрых метеоритов на таком режиме, когда отражатели не справлялись с потоком фотонов и аннигиляция вот-вот могла прорвать защиту и превратить корабль с его экипажем в свет. Помнил нападение металлоядных бактерий на корабль у берегов свинцового озера в Стране Персефоны на Меркурии. Да мало ли что могло приключиться за полтора десятка лет с человеком в космосе!
Но чтобы человек без приборов сориентировался в Пространстве- такого не было. Такого не могло быть.
Радий Петрович подошел к спящему Заостровцеву, всмотрелся в его лицо. Обыкновенное лицо - худощавое, небритое, россыпь веснушек вокруг носа. Что за непонятная, нечеловеческая сила в этом неуклюжем парне? Он перевел взгляд на Новикова. Крутой лоб, четкий рисунок подбородка - с виду этому больше пристало бы... что?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});