Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура

Словно пришельцы из какой-то совершенно иной сферы бытия, гермафродиты отстраненно взирали на проходившие неподалеку от них толпы народа. Испуганные неведомым будущим жители Дюлорна день и ночь нескончаемым потоком текли через барабан Непрерывного цирка; тысячи, сотни тысяч поклонялись священным чудовищам, умоляюще протягивали руки к бесстрастным гермафродитам и отрывисто выкрикивали мольбы срывающимися от волнения голосами, настолько визгливыми, что, казалось, способны были проткнуть само небо. Богомольцы беспрестанно повторяли те же слова, что обращали к небесам участники шествия по улицам Сайсивондэйла: "Спасите нас... Спасите нас..."

Далеко к югу от Дюлорна, в сердце огромного Зимроэля, располагался населенный людьми город Нарабаль, где не знали, что такое зима, где буйная растительность чувствовала себя в полной безопасности под защитой густого, влажного, теплого воздуха и где процветал культ флагеллантов. Мужчины в белых одеждах, перекрещенных широкими желтыми полосами, бешеными прыжками носились по улицам, потрясая мечами, булавами и кинжалами. Время от времени они неожиданно останавливались, склоняли головы так, чтобы длинные волосы закрывали их лица, и принимались приплясывать сначала на одной, а потом на другой ноге, неистово мотая головами и безжалостно кусая себя за руки, но при этом, казалось, не чувствуя боли. Исполненные дикого веселья, они полосовали свои тела ножами или же подставляли обнаженные спины женщинам, которые хлестали их плетьми, сделанными из гибких лоз сокки с вплетенными в них тяжелыми бабками блавов. На мостовых блестели лужи крови, которую смывали и уносили прочь струи благодатных нарабальских дождей.

- Ямагай! Ямага! - непрерывно выкрикивали флагелланты. Никто не знал значения этих слов, но окружающие были убеждены, что в них кроется великая мощь и эти люди остаются нечувствительными к боли от ножей и плетей, пока кричат: "Ямагай! Ямага! Ямагай! Ямага!"

Кровь буйволов-бидлаков - вот чем надеялись очиститься жители находившейся в семи тысячах миль к востоку от Дюлорна блистательной Ни-мойи, величайшего из городов западного континента. Сотнями они набивались во вновь выкопанные подземные святилища и, тесно прижимаясь друг к другу плечами, жадно вглядывались сквозь частые решетки вверх, где стояли, распевая, маги в богатых ритуальных облачениях и золотых шлемах, увенчанных трепещущими султанами в виде крестов из красных перьев. А на решетки заводили медлительных толстоногих бидлаков: сверкали длинные ножи, и кровь яркими струями текла вниз, на молящихся, которые, грубо отталкивая друг друга, стремились подставить запрокинутые лица под алый поток, поймать кровь губами, набрать ее в ладони, смочить ею глаза, размазать кровь по одежде... С нечленораздельными криками безумной радости они принимали кровавое причастие; от него кружились головы, воспламенялся дух. А потом они поднимались наверх; одни, приплясывая, уходили в неизвестном направлении, другие, нетвердо держась на ногах, брели куда глаза глядят, а третьи, видя, как на решетку заводят очередного обреченного бидлака, возвращались в подземный полумрак

В золотом Сиппульгаре, расположившемся на противоположном конце света, на солнечном стойенском побережье Алханроэля, поклонялись Времени. Люди возносили мольбы безжалостной крылатой змее с ликом хищной всепожирающей джаккоболы, извечно летавшей над миром. Стеная, причитая, распевая, они под гром литавр, режущий уши звон цимбал и похожие на лошадиное ржание вопли труб возили по улицам образ божества, установленный на специальной повозке, сделанной из свежевыдубленной кожи вольванта, натянутой на раму из ярко-зеленой древесины габелы. А вслед за избранными, коим выпала честь везти повозку божества, следовали прочие добрые горожане золотого Сиппульгара, раздетые до набедренных повязок и сандалий; на их потных телах пестрели широкие полосы яркой краски, а лица были неотрывно обращены к небу.

В Банглкоде, расположенном на широком уступе неподалеку от вершины Замковой горы, причиной всеобщего страха являлись затмения лун. Особенно ужасным было исчезновение с небес Великой Луны. Чуть ли не каждую ночь кто-нибудь замечал, что свет одной из лун блекнет, и с выпученными от ужаса глазами, завывая, кидался бежать по улицам. Но в Банглкоде имелись могучие волшебники, чьей специальностью как раз и было возвращение лун в небеса. И, когда народ принимался горестно оплакивать исчезновение лун, эти колдуны выходили на улицы и принимались колотить в медные тарелки, дуть в трубы, испускавшие громкие визгливые вопли, звенеть цимбалами и воздевать к небесам священные жезлы. "Пойте!" - требовали они. Люди принимались петь, и постепенно - не спеша, потихоньку - луна послушно вновь обретала свой утраченный было блеск, а толпы все еще стенающих, но тем не менее радующихся очередному избавлению от злой напасти людей возвращались в свои дома. А на следующую ночь все повторялось снова.

- До чего же тревожное время эта эпоха чудес и таинств, - заметила Кунигарда, Хозяйка Острова Сна, а иерарх Внутреннего храма Табин Эмилда, ближайшая наперсница Повелительницы Снов, в ответ лишь кивнула со вздохом, так как в последние дни они уже не раз беседовали на эту тему.

Обязанностью Хозяйки Острова Сна было еженощно нести умиротворение и мудрость в мысли миллионов спящих, и сейчас она пускала в ход всю имеющуюся в ее распоряжении колоссальную энергию, чтобы вернуть миру покой. Древние аппараты, установленные в рукотворных каменных пещерах, рассылали нежные послания Повелительницы Снов и ее многочисленных помощников по всему свету, чтобы возродить в людях спокойствие, терпение, веру в себя и будущее. Для тревог нет никаких оснований, говорили эти послания. Понтифексы Маджипура умирали уже множество раз, Пранкипин заслужил отдых. Корональ лорд Конфалюм готов к исполнению своих новых обязанностей; его место займет новый корональ, пригодный для этой должности ничуть не меньше, чем Конфалюм; грядущее бытие будет столь же гармоничным, каким оно было прежде, и таким оно пребудет вовеки, ибо мир будет существовать вечно.

Все это леди Кунигарда доподлинно знала и каждую ночь сообщала всему населению планеты. Но ее усилия были тщетны, так как она собственной персоной являлась одним из знамений грядущих перемен, и потому сновидения, посылаемые ею, внушали не меньше тревоги, чем все остальные события, лишь потому, что она самолично присутствовала в них.

Ее пребывание в качестве Хозяйки Острова приближалось к неизбежному завершению вместе с жизнью понтифекса. По давней традиции, власть над островом получала мать короналя или кто-либо из его ближайших родственниц. И потому после воцарения Конфалюма на вершине Острова Сна поселилась его мать. Но Пранкипин пребывал на посту понтифекса столь долго, что мать Конфалюма скончалась, и ей наследовала Кунигарда, старшая сестра короналя. Кунигарда была Хозяйкой Острова Сна уже двадцать лет. И вскоре ей предстояло уступить место принцессе Териссе, матери Престимиона, раскрыть ей тайну древних механизмов, скрытых в недрах острова, а затем удалиться на террасу Теней, где, согласно той же традиции, доживали свой век отошедшие от дел Повелительницы Снов. Всем на свете это было известно, и это было еще одной причиной всеобщего смятения и нестроения в мыслях.