Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц

«Да. Он никогда не видел диких эрджинов. Я пообещала, что у нас он сможет на них полюбоваться. Ты не возражаешь?»

«Почему бы я возражал? Судя по всему, он порядочный человек».

Все трое вернулись в главный приемный зал. Шайна сразу заметила среди гостей высокого молодого ульдру в строгой мантии алуанского вождя. Его облачение, однако, было сплошь серым, тогда как вожди кочевников по традиции носили темно-красные, пунцовые или розовые одеяния. Статный ульдра отличался внушительной, даже привлекательной наружностью, кожа его отливала синевой моря, выбеленные волосы сверкали, как лед. Шайна замерла от изумления, похожего на испуг. Широко раскрыв глаза, она повернулась к брату: «Что он здесь делает?»

«Перед тобой Серый Принц! — язвительно провозгласил Кельсе. — Его принимают в лучших домах Оланжа».

«Но как… почему…»

«Каким-то образом его убедили взять на себя роль спасителя синей расы».

Джерд Джемаз иронически хрюкнул. Шайна внезапно вспыхнула, разозлившись не на шутку — и на Джемаза, прирожденного хама и невежду, и на Кельсе, не уступавшего отцу ворчливостью и упрямством… Она взяла себя в руки. В конце концов, Кельсе потерял ногу и руку. По сравнению с его утратой ее огорчения были мелочными, несущественными… Серый Принц, обводивший взором лица присутствующих, увидел Шайну. Чуть наклонившись, он присмотрелся, выпрямился с радостным удивлением, быстрыми шагами направился к Шайне и встал прямо перед ней.

Кельсе обронил скучающим тоном: «Привет, Кексик».

Вскинув голову, как породистый конь, Серый Принц расхохотался: «Кексика больше нет! Приходится беспокоиться о престиже, — легкий акцент, свойственный всем ульдрам, придавал его речи дополнительную живость и настойчивость. — Для друзей детства я — Джорджол, а если вы настаиваете на формальностях, то — принц Джорджол».

«Вряд ли мы станем настаивать на формальностях, — съязвил Кельсе. — Ты, наверное, не забыл Джерда Джемаза из Суанисета?»

«Прекрасно его помню, — Джорджол поклонился и поцеловал Шайне руку. — Если вам так приспичило, зовите меня Кексиком, хотя…» Джорджол обвел глазами приемный зал, скользнув взглядом по лицам Кельсе и Джерда так, как если бы они были частью безличной толпы: «Предпочел бы, чтобы здесь об этом прозвище не знали. Шайна, где ты пропадала? Прошло пять лет!»

«Пять долгих лет».

«Бесконечность! С тех пор все изменилось».

«В твоем случае — явно в лучшую сторону. Насколько я понимаю, в Оланже только и говорят, что о тебе. Хотя я до сих пор не понимала, что Серый Принц — это ты!»

«Да, я преодолел много преград, и собираюсь преодолеть еще по меньшей мере столько же. Даже если это создает определенные неудобства для моих старых друзей», — теперь взгляд Джорджола задержался, наконец, на лицах Кельсе и Джерда. Но он тут же вернулся к Шайне: «Что ты теперь будешь делать?»

«Завтра возвращаюсь в Рассветное поместье. Отец встретит нас в Галигонге, оттуда мы полетим домой».

«Значит, решила стать крепостницей?»

«Крепостницей? Это еще что такое?»

Кельсе произнес тоном старика, уставшего от детских шалостей: «Всякого, кто не подлизывается к раскрепостителям, тут же обзывают крепостником».

Шайна возразила кочевнику: «Я возвращаюсь, оставаясь самой собой, ни больше ни меньше, и ни с кем не собираюсь ни о чем препираться».

«Это может оказаться труднее, чем тебе кажется».

Шайна с улыбкой покачала головой: «С отцом я как-нибудь свыкнусь. Ты прекрасно знаешь, что он человек разумный, и жестокостью не отличается».

«Как любая стихийная сила! Бури, грозы, ураганы — их тоже нельзя назвать неразумными или жестокими. Но с ними невозможно справиться, взывая к доброте и логике».

Шайна печально рассмеялась: «И ты намерен „справиться“ с моим бедным отцом?»

«Другого выхода нет. Я — раскрепоститель. Я обязан вернуть своему народу земли, отнятые у него твоим народом, отнятые обманом и насилием!»

Джерд Джемаз поднял глаза к потолку и наполовину отвернулся. Кельсе сказал: «Кстати о моем отце. Сегодня я получил от него письмо — весьма любопытное. В частности, он пишет: „Если, паче чаяния, ты встретишься с бездельником и плутом Джорджолом, постарайся привести его в чувство. Так будет лучше для него самого. Возможно, перспектива делать карьеру в Рассветной усадьбе его больше не привлекает. Тем не менее, передай ему, что после того, как надутый им пузырь лопнет (а это рано или поздно произойдет), я всегда буду рад приветствовать его у себя — по причинам, всем нам хорошо известным. Я только что вернулся из Вольводеса и не могу дождаться вашего приезда. Мне пришлось пережить невероятные приключения. Смогу рассказать одну забавную шутку — я затратил десять лет на то, чтобы ее раскопать. Потрясающая по своей нелепости ситуация! Ты будешь смеяться до слез… Не сомневаюсь, что Джорджол тоже мог бы извлечь из моего рассказа весьма поучительную мораль…“. Остальное к тебе не относится».

Джорджол высоко поднял выбеленные брови: «О чем это он? Я не интересуюсь анекдотами».

«Не знаю, не знаю… Мне, например, не терпится выяснить, кому и как впервые удалось рассмешить отца до слез».

Джорджол погладил свой длинный нос, лишенный — явно хирургическим путем — типичного для любого ульдры уродливо свисающего кончика: «Насколько я помню, Ютер Мэддок действительно никогда не отличался чувством юмора».

«Верно, — кивнул Кельсе. — Тем не менее, он устроен гораздо сложнее, чем ты себе представляешь».

Джорджол нахмурился, помолчал: «Твой отец руководствовался, главным образом, строгими правилами этикета. Кто знает, что он за человек на самом деле?»

«Всех нас формируют жизненные обстоятельства», — пожал плечами Кельсе.

Джорджол широко ухмыльнулся, обнажив зубы белее выбеленных волос, сверкнувшие на фоне темной синеватой кожи: «О нет! Я — это я, потому что я сам — вершитель своей судьбы!»

Шайна не сумела сдержать нервную усмешку: «Послушай, Кексик… Джорджол — Серый Принц — как бы ты себя не называл — опомнись! Если ты будешь выкрикивать лозунги с такой страстью, люди испугаются и подумают, что ты спятил».

Ухмылка Джорджола слегка увяла: «Как тебе известно, я человек страстный». Вальтрина позвала его с другого конца зала. Джорджол откланялся, бросил последний быстрый взгляд на Шайну и удалился.

Шайна глубоко вздохнула: «Что правда, то правда. Его всегда обуревали страсти».

Поблизости оказался Эррис Замматцен: «Не могу не заметить, молодые люди, что вы, по-видимому, близко знакомы с Серым Принцем?»

«С Кексиком? А как же! — злорадно отозвался Кельсе. — Отец подобрал его младенцем на окраине Вольных земель — он даже не подкидыш, родители бросили его подыхать в пустыне. Кексик вырос с нами в усадьбе, под присмотром управляющего-ао».