Олег Койцан - История Разума в галактике. Старик. Начало.

Больно, как больно… Увы, экспедиция потерпела крах. И это было непреложным фактом. У нас на родине, спонтанно возникший масштабный пожар был не возможен в принципе – на экваторе, благодаря высокой влажности воздуха, ну а ближе к полюсам гореть просто было нечему. Впрочем, мы знали о возможности больших пожаров – на поверхности нашей более засушливой соседки мы наблюдали их неоднократно. Да и сами несколько раз их ненароком устраивали – исследовательские модули маневровыми двигателями поджигали растительность, и пожары самопроизвольно разрастались до непредставимых ранее для нас масштабов. Так что вся техника, и тем более жилые модули, были снабжены средствами для борьбы с огнем, но… после разгрома, учиненного гигантами, система пожаротушения не сработала, и пламя поглотило то, что не затоптали животные.

Крушение всех его планов. Поскольку, в обозримом будущем, Орден просто не мог себе позволить себе еще раз распылить так же много ресурсов для организации еще одного столь же широкомасштабного космического перелета. А посылать на руины, оставшиеся от первой экспедиции, слабо обеспеченную группу астронавтов, значило отправить их на верную, и совершенно бессмысленную смерть. Старику вежливо напомнили: космическая группировка создавалась не столько для запуска одной экспедиции – Орден не имел права столь широко расходовать ресурсы для решения пусть весьма важной, но одной частной задачи – цели группировки были гораздо шире. Космическая верфь в первую очередь нужна для монтажа орбитальных зеркал предназначенных для перенаправления солнечных лучей к планете, и сборки тягачей, способных доставить эти зеркала на расчетные орбиты. Да и на самой поверхности хватало неподъемных задач и забот: один проект поворота в малонаселенные районы и частичного рассеяния нескольких весьма опасных холодных течений, требовал высадки немалых водорослевых плантаций, и заселение их всей причитающейся живностью. Создания на этих плантациях устойчивой пищевой пирамиды, и насильственное устранение явных перекосов в этой пирамиде, в ожидании пока сама природа не установит итоговый баланс между пищей, и… пищей уже нашей. Что бы с таким трудом перенаправленная на планету солнечная энергия не исчезала бесследно, растворенная подступающим холодом, предстояло организовать частичную изоляцию подсвещаемых городов от просторов открытого океана, высадкой по удобным мелям тех же водорослевых плантаций. Ну и созданием, естественно, инфраструктур, способных при минимальных затратах поддерживать эти плантации – их экосистему в удовлетворительном состоянии.

Кроме того… Реактивные двигатели были не самым чистым способом доставки грузов на орбиту, а иных способов освоения космического пространства Орден пока не знал. И хотя стартовые столы располагались в безжизненных, пустынных районах двух крупнейших островов планеты, все же, при столь большом количестве запусков, и они, и прилегающие к ним воды стали напоминать гигантские помойки: свалки отработавших свое первых, и обломки вторых ступеней ракет, пятна недожженного топлива. Да и аварии, избежать которых не было никакой возможности, тоже не шли на пользу экологии. Сильнейшая интоксикация почвы, естественных водоемов и подпочвенных вод в буквальном смысле убила почти все живое на этих островах и сильно опустошила прилегающие к ним океанические воды. И это, не говоря уж о выхлопах реактивных двигателей, отравлявших атмосферу всей планеты. А горы мусора и озера токсических отходов, образовавшиеся при промышленном производстве столь большого количества ракетной техники, секций орбитальных станций, солнечных батарей, орбитальных челноков, частей буксиров, рулонов отражающей пленки; и топлива, топлива, топлива… необходимого, что бы забросить весь этот нелегкий скарб на орбиту. А истощение промышленных запасов редких и редкоземельных элементов, возникшее по этой же причине, а сильнейший износ парка промышленного оборудования, нещадно эксплуатируемого последние годы. Так что, после столь интенсивной нагрузки, и промышленности, и главное – экосистеме планеты требовалось минимум десятилетие относительного покоя и немалая помощь, что бы хоть как-то оправиться от такого надругательства.

И, Старик, хоть и не охотно, но под давлением столь весомых аргументов, должен был согласиться с тем, что в ближайшие десятилетия его соплеменникам в наименьшей степени необходимо будет думать о добыче столь дорогостоящих знаний, а придется сосредоточить все доступные силы на выживании вида. И все же ему удалось перетрясти систему снабжения, изыскать резервы и отправить транспорт с самым необходимым на помощь поселенцам. Оставалось ждать и надеяться. Ждать дня, когда транспорт доберется до цели, ждать мига, когда он совершит посадку, и надеяться – надеяться, что он доберется благополучно… надеяться, что есть еще кому принять помощь. Ждать и надеяться… И ждать первого и единственного транспорта с планеты. Ждать. Как это трудно в его возрасте – ждать.

Старик работал. Перед ним, на просмотровом экране шел видеотчет экспедиции – некрупные животные непривычных форм и расцветок занимались своими таинственными делами. Но не экранное действо занимало внимание Старика: изучая материалы, собранные экспедицией, исследуя образцы тканей, он с изумлением понимал, что эти существа были… невероятны. И главное их достоинство заключалось, конечно же, не в поведении или внешнем виде, а в том, что температура их тела значительно превышала температуру окружающей среды, и оставалась неизменной и независимой от нее в довольно значительных пределах. Напрямую – это еще не был выход из эволюционного тупика, в который угодил его вид, но эти зверьки самим своим существованием указывали путь, направление в котором следовало двигаться, что бы – нет, не при жизни Старика – возможно даже через тысячелетие, но избавиться от ограничений, наложенных на их тела природой. А дальше – кто знает? Возможно преодолев первое препятствие, и перестав, наконец, цепляться за формы, данные эволюцией – разум обретет невиданный ранее размах, засверкав неисчислимыми гранями, каждая из которых – новый вид мыслящих существ. Очень разных, хотя и вышедших из одной колыбели.

(Забавно, как пара промороженных тушек животных, способна изменить ход жизни целой цивилизации.)