Сэмюель Дилэни - Падение Башен

— Прямо так, без денег? — спросила Рэра.

— Прямо так.

— Бедный мальчик, — сказала Рэра и с неожиданным материнским чувством обняла его за плечи.

— Ой! — вскрикнул Тил и сморщился. Рэра убрала руку.

— В чем дело?

— У меня тут болит, — он осторожно потер плечо.

— Что там?

— Отец побил.

— А, — сказала Рэра, — теперь понятно. Ну что ж, по каким бы причинам ты не уехал, это твое личное дело. Я еще не знала никого, кто делал бы что-то по одной причине. Пошевеливайся. Мы придем к Джерину как раз к завтраку.

— Я подумал, что если мне удастся пробиться на борт, — предложил Тил, — то меня пустят в город, хотя у меня и нет денег. А насчет бумаг я ничего не знал. И когда шел в шеренге, я думал, как объясню людям за столом. Может, отдам им раковины, и мне дадут бумаги. Но у парня передо мной была ошибка в бумагах, какие-то даты, кажется, и ему сказали, что его отправят обратно на материк и что с корабля он сойти не может. Он сказал, что может заплатить и даже достал деньги из кармана, но его оттолкнули назад. Вот тогда я и выскочил из рядов и перемахнул через забор. Я не знал, что еще кто-нибудь побежит.

— Наверное, у половины пассажиров бумаги были не в порядке. Или вообще фальшивые. Поэтому люди и бежали.

— Ты цинична, тетя Рэра.

— Просто практична.

Когда они еще раз свернули за угол, зеленые глаза мальчика уставились на голубые балки дворца за крышами торговых заведений.

В нем воевали два противоречивых впечатления: первое — узость переулков, в некоторых два человека не могли бы разойтись, не повернувшись. Второе — бесконечность города. Он пытался объяснить свои ощущения Алтер, но та улыбнулась и покачала головой.

— Нет, не понимаю. Постарайся еще раз сказать, что ты имеешь в виду.

А в его голове металось море. Желтая бухта хлестала через его мозг и жгла глаза. Он видел изъеденные солью камни, усеянные раковинами моллюсков. Он видел коричневые пальцы водорослей, цеплявшихся за песок, когда волны откатывались. Наконец в глазах Тила вновь появился город. Слезы омыли растрескавшиеся степы, прогнившие оконные рамы, сделали их яркими и блестящими.

— Он хочет сказать, что тоскует по дому, — перевела Рэра. — Нет, мальчик, это никогда не пройдет. Но станет легче.

Улица дважды резко повернула и стала шире.

— Вот мы и пришли, — сказала Алтер.

Над дверью двухэтажного каменного дома висела красная вывеска. Они вошли. По низкому потолку тянулись балки. Вдоль одной стены шла стойка. В середине комнаты стоял длинный стол, и в комнату спускалась лестница в виде буквы U.

Из мужчин и женщин, находившихся в комнате, Тилу бросился в глаза один. Он был выше семи футов ростом в сидел на скамье перед столом. У него было лошадиное лицо, на щеке тройной рубец, спускавшийся на шею и исчезавший под курткой. Тил вспомнил высоких лесных людей, иногда приходивших в рыбачью деревню, и маленьких, которые тоже приходили и слишком много пили. Но таких рубцов на высоких он еще не видел.

На вершине лестницы появился старик, прямой, как гарпун. Он спешил вниз, его седые волосы торчали во все стороны. Спустившись, он обвел всю комнату темными глазами.

— Все в порядке! — крикнул он. — Я получил послание!

— Это Джерин, — шепнула Алтер Тилу.

— Все здесь? — спросил старик. — Мы все здесь?

Женщина за стойкой хихикнула. Джерин повернулся к Тилу, Алтер и Рэре.

— Эй, ты! — сказал он. Его палец качался, так что неясно было, на кого из троих он указывал.

— Ты имеешь в виду его? — спросила Алтер, указав на Тила.

Джерин кивнул.

— Что ты тут делаешь? Ты шпион?

— Нет, сэр.

Джерин обошел стол и приблизился. Темные глаза выделились двумя резкими пятнами на лице цвета корабельного борта, прошедшего две зимы без окраски.

— Джерин, — сказала Алтер, — он не шпион. Он с материка. И, Джерин, у него нет никаких бумаг. Он ехал зайцем.

— Ты не шпион? — снова спросил Джерин.

— Нет, сэр, — снова повторил Тил.

— Ты нед?

— А? А что это?

— Недовольный. Мы все здесь неды. Ты знаешь, что это означает?

— А? — снова сказал Тил. Лающие вопросы старика пугали его, но и очаровывали, как пугала в очаровывала изумительная путаница города.

— Это означает, что тебе понравилось там, где ты был, место, где ты сейчас — зловещее, а то единственное место, куда ты можешь попасть, ничем не лучше двух первых.

— Ну да, мне вовсе не нравилось... — Тил сделал небольшую паузу и потер больное плечо, — мне вовсе не нравилось, там, где я был.

— Тогда не стой просто так на дороге. Делай что-то. Следуй моему плану. Пойдем с нами!

— Но я не знаю...

— ...куда пойдешь? Все равно иди! — старик отступил назад. — Ты мне нравишься, я тебе верю. У меня, видишь ли, нет выбора. Слишком поздно Послание пришло. Так что ты мне нужен. — Он засмеялся, но смех его резко оборвался. Он прикрыл глаза руками. — Я устал, Рэра, ты задолжала мне. Плати, или я выкину вас всех. Я устал. — Он тяжело пошел к стойке. — Дай мне чего-нибудь выпить. Могу же я вывить в собственной таверне.

Кто-то снова хихикнул Тил взглянул на Алтер.

— Ну? — сказала она, — ты ему понравился.

У бара Джерин осушил стакан зеленой жидкости, стукнул пустим о стойку и закричал:

— Война! Да, война!

— Начинается, — шепнула Алтер, Джерин обвел пальцем край стола.

— Война, — повторил он и резко повернулся, — Наступает. А вы знаете, почему она наступает? Вы знаете, как она наступает? Вы знаете, почему мы не можем остановить ее, и никто не может? Я получил сигнал, так что надежды нет. Мы должны идти вперед, попытаться что-то спасти, что-то начать и отстраивать снова, — Джерин взглянул на Тила. — Мальчик, ты знаешь, что такое война?

— Нет, сэр, — ответил Тил не вполне искренне. Он слышал это слово.

— Эй, — крикнул кто-то от бара, — мы опять будем слушать о великих пожарах и разрушениях?

Джерин игнорировал выкрик.

— Ты знаешь, что был великий Пожар?

Тил покачал головой.

— Когда-то мир был больше, чем сегодня, — сказал Джерин. — Когда-то люди плавали не только между островом и материком или от острова к острову, но и объезжали весь земной шар. Когда-то люди летали на луну, даже к другим светилам. Были империи вроде Торомона, только больше, и было их очень много. Они часто сражались друг с другом, и это называлось войной. И в конце концов, в последней войне был Великий Пожар. Это было пятьсот лет назад. Большая часть мира, из которого мы теперь знаем лишь малую часть, разрезана полосами непроходимой земли. Море проходит через них мертвыми потоками. Возможно, один лишь Торомон способен поддерживать жизнь, мы все уверены в этом. А теперь у нас снова будет война, — Если она настанет! — крикнул кто-то от стойки, — она принесет некоторое возбуждение.