Грегори Бенфорд - Страхи академии

Тут Гэри вдруг понял, что уже несколько минут какая-то мысль не дает ему покоя. А поскольку Император молчал, Гэри счел возможным, наконец, высказать то, что его беспокоило. И когда Клеон взял стимулятор, Гэри нерешительно заговорил:

— Э-э-э… Сир? Я…

— Да? Нюхнешь разок?..

— Нет, благодарю вас, сир. Я… Я поразмыслил о ренегатах и этой женщине, Катонин.

— О, ради бога, к чему это сейчас?.. Не забивайте себе голову ерундой, Гэри, расслабьтесь немного.

— Сир, а представьте, что будет, если уничтожить ее личность? Рука Императора застыла на полпути, не донеся стимулятор до носа.

— То есть?

— Эти люди стремятся умереть, чтобы таким образом привлечь к себе внимание и, если можно так сказать, заполучить бессмертную славу. Они, по-видимому, считают, что будут жить и после смерти, в людской молве. Так отнимите у них эту славу! Не допустите, чтобы стали известны их настоящие имена. Сделайте так, чтобы их никто не знал. И пусть во всех официальных документах их именуют какими-нибудь безличными псевдонимами, притом обидными. Клеон нахмурился.

— Псевдонимами?..

— Например, пусть эту женщину, Катонин, назовут Сумасшедшей номер один. А следующего такого ренегата — Сумасшедший номер два. Прикажите своей Императорской властью ни в коем случае не именовать, к примеру, эту Катонин как-то иначе. И тогда она как личность навсегда исчезнет из истории. И не получит никакой посмертной известности.

Клеон просиял.

— Прекрасная мысль! Так и сделаем. Я не просто лишу их жизни, я могу уничтожить их личности!

Гэри спокойно улыбался, наблюдая, как Клеон вызвал секретаря и продиктовал ему набросок нового Императорского Указа. Гэри искренне надеялся, что уловка сработает. Но в любом случае ему удалось главное — он соскочил с крючка. Клеон, похоже, даже не заметил, что такое решение проблемы не имеет ничего общего с психоисторией.

Довольный собой и жизнью, Гэри принялся за еду. Деликатесы были поистине бесподобны.

Клеон снова повернулся к нему.

— Господин премьер-министр, я хочу, чтобы вы встретились с кое-какими людьми, — сказал Император. — Они, несомненно, окажутся полезными — даже математику.

— Я польщен, мой Император…

Дорс не раз читала ему нравоучения: что надо говорить, когда тебе кажется, что сказать нечего. И вот Гэри воспользовался одной из ее подсказок:

— Все, что может принести пользу людям…

— Ах, да, люди… — промурлыкал Император. — Я столько о них слышал, вы не представляете…

Тут Гэри сообразил, что Клеону по долгу службы всю жизнь приходится выслушивать напыщенные патетические речи.

— Прошу прощения, сир, я…

— Ничего, вы как раз напомнили мне о результатах опроса, который проводили мои специалисты по Трентору. — Клеон взял пирожное из рук прислужницы вполовину меньше его ростом. — Они спрашивали: «Какова, по вашему мнению, причина безразличия и отсутствия интереса к политике среди широких масс населения Трентора?» И знаете, что отвечало подавляющее большинство опрошенных? «Не знаю и знать не хочу» и «мне все равно».

Только когда Клеон рассмеялся, Гэри понял, что это была шутка.

Глава 3

Когда он проснулся, в его голове роились всяческие идеи.

Гэри научился лежать спокойно, лицом вниз, в тончайшей паутине силовых пучков электростатического поля, которое окутывало его голову и шею, сохраняя оптимальную кривизну изгиба позвоночника… научился полностью расслабляться… в таком состоянии легкие мимолетные мысли могли течь спокойным и свободным потоком, сливаться вместе, соединяться и перемешиваться, разделяться на фрагменты…

Он научился этому приему, когда работал над своей диссертацией. Так получалось, что за ночь сна его подсознание выполняло большую часть работы, и утром ему оставалось только проснуться и подвести итоги. Но эти мельчайшие крупинки мыслей лучше всего собирались в чудесном решете полудремы.

Гэри резко поднялся в постели и быстро сделал три короткие пометки на ближнем к нему краю стола. Эти наброски он позже занесет в свой главный компьютер, который стоит в кабинете, — но только когда до него доберется.

Дорс сладко потянулась.

— У-у-у-у… Великий мыслитель не ведает сна…

Гэри сидел, отрешенно уставившись куда-то невидящим взглядом, и промычал в ответ что-то нечленораздельное.

— Эй, перед завтраком хорошо бы подумать немного о нуждах плоти…

— Послушай, мне тут в голову пришла одна идея… Что ты скажешь о…

— Господин профессор Селдон, я не создана для того, чтобы обсуждать ваши мудрые идеи!

Гэри, наконец, очнулся, вышел из транса. Дорс откинула одеяла, и его взору предстали прекрасные длинные, стройные ноги… Тело Дорс было сотворено сильным и быстрым, но эти качества прекрасно сочетались с женственностью форм, к гладкой коже было так приятно прикасаться, она была так упруга и податлива… Гэри мгновенно оставил свои мудреные раздумья и переключился на…

— Ну да, конечно, нужды плоти… Ты создана совсем для других целей…

— Попроси какого-нибудь ученого лингвиста, чтобы он точно объяснил тебе значение этого слова.

В шутливой потасовке, которая последовала за этими словами, нашлось место и смеху, и нежности, и внезапным вспышкам страстного влечения, но самое замечательное — пока длилась эта веселая возня, Гэри совершенно некогда было думать. Он понимал, что именно этого ему и не хватало, что напряжению, не оставлявшему его последние несколько дней, просто необходима была разрядка, — а Дорс понимала это, наверное, еще лучше.

От блаженной расслабленности их отвлекли приятные запахи кофе и горячего завтрака, доставленных автоматами. По экрану, встроенному в дальнюю стену, побежали колонки новостей. Гэри постарался не обращать внимания на большую часть сообщений. Дорс уселась на кровати и стала расчесывать волосы, сосредоточенно глядя в стену.

— Похоже, дело завязло в Верховном Совете… — сказала она. — Они даже отвлеклись от извечного поиска финансов и спорят теперь о суверенитете секторов. Если далити…

— Стой, погоди! Я ничего не желаю об этом слышать, пока мой завтрак не переварится.

— Но ведь ты просто обязан быть в курсе событий!

— Нет, пока не обязан.

— Ты знаешь, я не допущу, чтобы ты делал что-то опасное… Так вот, невнимание — это, по-моему, большая глупость с твоей стороны.

— Интриги, перетасовки в Совете, кто наверху, кто внизу — нет уж, увольте! Меня интересуют только факты.

— Так ты у нас любитель фактов, да?

— Безусловно.

— Факты иногда бывают очень неприятными…

— А иногда факты — это все, что у нас есть, — Гэри с минуту подумал, потом добавил: