Виктор Гишлер - Go-Go Girls апокалипсиса

— Спасибо. Запишите меня. Когда я могу поесть?

— Кухня клуба откроется через час.

— Я бы хотел приобрести кое-что из одежды.

— Внизу в торговом пункте — превосходный выбор, а клуб располагает портным по вызову. Я могу отправить к нему посыльного.

— Выходит, «Джоуи Армагеддонс» — единственный магазин в мире?

— При всей скромности, мистер Тейт, думаю, вы скоро узнаете, что «Джоуи Армагеддонс» и есть мир.

Глава 10

Мортимер оставил Баффало Билла храпящим в императорских апартаментах и пахнущим, как мыло «Дайал».

Императорские апартаменты располагали этим мылом, а также шампунем «Пантин» и тюбиком зубной пасты «Эйм». Обычно апартаменты стоили сотню армагеддонских долларов за ночь. Для платинового членства сумма сводилась к шестидесяти.

Мортимер прошагал десять кварталов от арсенала к своему старому району. Он хотел найти свой дом до темноты. Несколько человек прошло мимо него по улице. Никто не поздоровался, но и не казался испуганным.

Некоторые дома выглядели абсолютно нормально. Другие были явно покинуты, а третьи сожжены до основания. Но было кое-что еще. Мортимер стоял посреди улицы, оглядываясь вокруг и силясь понять, что же это.

Наконец его осенило — нет автомобилей. Ничто не ездит, ничто не припарковано на обочинах. Бензин мог застояться, но куда делись машины?

Он двинулся дальше, свернул на свою улицу и быстро нашел свой дом. Окна были темными, как и в других домах. Нет электричества. Раньше дом был неплохим, с тремя спальнями, двумя ванными и камином. Теперь он выглядел грязным и запущенным. Кусты буйно разрослись, водосточные желобы болтались на стене. Минут десять Мортимер наблюдал за домом, но не увидел и не услышал никаких признаков жизни.

Он поднялся на три ступеньки к парадному крыльцу. Дерево скрипело под его сапогами. Кто-то нарисовал граффити на парадной двери: голубой круг с треугольником из трех точек внутри. Какая-то банда?

Его внезапно охватила тревога за Энн. Что случилось с ней? Смогла ли она выжить в то время, как мир сошел с ума?

Мортимер постучал в дверь. Казалось странным, даже спустя столько времени, стучать, прежде чем войти в собственный дом. Он открыл дверь и вошел.

Гостиная была почти пуста: диван с рваными подушками и сумка. Мортимер пытался вспомнить хорошие времена с Энн, долгие вечера у зажженного камина. Его глаза затуманились.

Старуха с диким взглядом, торчащими в разные стороны седыми волосами, со сковородкой в руке, разрушила чары. Она бросилась на Мортимера, размахивая своим оружием. Мортимер, защищаясь, вскинул руки и почувствовал болезненный удар по локтю.

— Пожалуйста, леди! Господи! — Мортимер отступил и споткнулся о сумку.

Старая леди стояла над ним, скривив беззубый рот; рваное платье болталось на ней, как плащ киношного супергероя.

— Это мой дом. Он пустовал, поэтому я нарисовала свой знак на двери. Таковы правила. — Она занесла сковородку над головой Мортимера для смертельного удара.

— Простите. — Он полез в карман, достал горсть монет и бросил их к ногам женщины. — Вот, возьмите их.

Старуха шагнула назад, глядя на блестящие монеты на полу.

— Это… — Опустившись на колени, она подобрала одну монету и поднесла ее к свету. — Армагеддонские доллары! — Женщина сгребла их дрожащими руками. — О, благодарю вас!

Она встретилась взглядом с Мортимером — один ее глаз закрывало бельмо.

— Погодите. Я знаю, что вам нужно.

— Мне ничего не нужно. — Мортимер поднялся. — Простите, что я вошел.

— Молодой щеголь вроде вас! Я знаю, что вам нужно от женщины.

— Боже мой! — Он попятился к двери.

Старуха рванула подол своего платья, пуговицы полетели в разные стороны.

— Возьмите меня, вы, разодетый ублюдок! Вы уже заплатили за все. — Ее дряблые груди вылетели наружу, как пустые грелки.

Мортимер с криком выбежал из дома.

— Чертов кобель! — кричала ему вслед старуха. — Вернитесь и достаньте вашу сосиску!

Глава 11

Вернувшись в Императорские апартаменты, Мортимер нашел пустую бутылку из-под водки. Он понюхал ее и поморщился.

Билл вышел из другой комнаты, заправляя рубашку. Он выглядел несколько настороженным.

— Простите, водка кончилась.

— Я нуждаюсь в выпивке.

— Звучит хорошо.

— Вы можете продолжать?

— У меня никогда не бывает ни тошноты, ни похмелья.

— Тогда пошли.

Они спустились вниз. Вечером многое изменилось. Мужчины у дальней стены крутили педали установленных там велосипедов, а половина из них сидели неподвижно, склонившись к рулю. Все тяжело дышали и потели. Лампочки для рождественской елки зигзагами поблескивали на потолке. Из невидимой стереоаппаратуры доносилась музыка. Мортимер прислушался.

— Знакомая мелодия. Что это?

— Тони Орландо[5], — ответил Билл. — «Стучи трижды».

Мортимер покачал головой.

Прозвенел звонок, похожий на дверной. Те мужчины, что неподвижно сидели на велосипедах, начали давить на педали, а те, которые только что крутили их, мгновенно замерли. Елочные лампы на момент потускнели, а голос Тони Орландо замедлился, но тут же выровнялся.

Перед ними возник мужчина в оранжевом смокинге и гофрированной рубашке, с закрученными усами и зализанными волосами с пробором посередине. Выглядел он как сбежавший из сумасшедшего дома псих.

— Джентльмены?

— Я хочу выпить, — заявил Мортимер.

— Мы приступаем к обеденной смене. Вам придется подождать.

Билл ткнул пальцем ему в лицо:

— Кто вы?

— Я Эмиль, метрдотель. Простите, но…

— Покажите ему карточку. — Билл ткнул Мортимера локтем.

Мортимер показал платиновую карточку:

— Эту?

Глаза Эмиля расширились, а кончики усов дрогнули.

— Сэр!

Метрдотель резко повернулся и щелкнул пальцами. Из ниоткуда возникли крепкие ребята, они моментально приготовили столик у сцены с белой скатертью и свечой. Эмиль с поклонами подвел их к столику.

— Покорнейше приношу свои извинения. Я не узнал вас, мистер Тейт.

— Забудьте об этом.

— Конечно, конечно. Очевидно, вы самый великодушный и щедрый…

— Он же велел вам забыть об этом, приятель, — оборвал восторги метрдотеля Билл. — А теперь принесите бутылку, прежде чем я пну вас в оттопыренный зад.

Улыбка Эмиля стала напряженной.

— Да-да.

— Принесите нам водку и чистые стаканы.

Эмиль удалился, кланяясь и бормоча себе под нос.

— Вы не должны быть так суровы с обслуживающим персоналом, — заметил Мортимер.