Роджер Желязны - Проект Румоко

И я принялся врать ему о вымышленной девушке, и он был счастлив, что угадал.

- Я встретил ее в Нью-Йорке, когда делал то же, что и она - отдыхал.

Она была высокой блондинкой с короткой стрижкой. Я помог ей найти станцию наземки, вошел с ней в вагон, вышел вместе с ней, пригласил поужинать и был послан к черту.

Сцена:

- Мне это не нравится.

- Мне тоже. Но я проголодался. Так идем.

- А для чего?

- Чтобы поболтать. Я совсем один.

- Не на ту напали.

- Может быть.

- Я вас вообще в первый раз вижу.

- А мне все равно хочется спагетти со стаканчиком вина.

- От вас трудно отделаться?

- Нет. Я вообще веду себя спокойно.

- Ладно, съедим спагетти вместе.

Так мы и сделали.

За месяц, что мы были там, мы сходились все ближе и ближе. Выяснилось, что она жила в одном из тех ненормальных маленьких городов-пузырей на дно моря - и это не значило ничего. Возможно, я мог продолжать крутить с ней и дальше. Она была в отпуске, как и я - смотрела Большую Землю. И я не часто бывал в Нью-Йорке.

Я предложил ей выйти за меня замуж.

Но она не хотела покидать свой подводный пузырь, а я не хотел отказываться от своих планов на будущее. Я мечтал о большом надводном мире - обо всем. Я зря любил синеглазую бабу с глубины в 500 морских саженей, хотя, возможно, у нас и был шанс как-то договориться. Но я тоже был чертовски независим. Если бы хоть один из нас был нормальным... Но мы не были нормальными, вот в чем беда.

ЕВА, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛА, Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ И ДЖИМ СЧАСТЛИВЫ.

- С "кокой"? - спросил я. - Отлично, - и опрокинул стакан, а он выпил двойную.

- Это мне нравится, мистер Хемингуэй, - заметил он.

- Ну что ж, грабь меня.

- Ладно. Можешь залечь вон там.

- Спасибо.

Он зевнул, потянулся и ушел.

Я выждал часа полтора и принялся за дело.

Его метеорологическая станция имела прямой ввод в центральный компьютер. Я задействовал вход, сделал дело и аккуратно замел следы.

Закончив, я знал, что все в порядке.

Я смог скормить Центру через этот канал с расстояния в сотни миль все, что угодно и он все сожрет.

Будь я проклят, я почти бог.

ЕВА, ВОЗМОЖНО, МНЕ НАДО БЫ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНАЧЕ. Я НЕ ЗНАЮ.

Я помог Биллу Меллингсу наутро справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Он был очень порядочным стариком, и я был страшно доволен тем, что его никогда не обеспокоит вопрос, а не сделал ли он чего. И никто его не накажет, потому что, я уверен, никто никогда не сможет меня поймать. А даже если и поймают, то не думаю, чтобы ему грозили неприятности. Ведь в конце-то концов его дядя был сенатором.

Я был способен стать кем угодно. Я мог полностью сочинить свое прошлое рождение, имя, образование и т. д. - и я мог поставить себя кем угодно в современном мне обществе. Все, что для этого требуется - связаться с Центром через метеорологическую станцию. Достаточно создать запись - и я буду существовать в любом воплощении, которое сочиню.

НО, ЕВА, Я ХОТЕЛ ТЕБЯ. Я - НУ...

Я думаю, что правительство время от времени проделывало нечто подобное. Но я уверен, что никто не подозревал о существовании независимого подрядчика.

Я знал многое из того, что ценилось - и, пожалуй, более чем необходимо относительно детектора лжи и сыворотки правды - я ведь скрывал свое имя. Вы знаете, что детектор лжи ненамного изменился с ХХ века? Были, конечно, способы определения по поту, отпечаткам пальцев и другие - но вещи посложнее испытывались в лабораториях. То главное, на что полагались сейчас - это записи в Системе. Все другое немного стоило в суде. Наркотики - другое дело.

Мозг с патологией мог сопротивляться и амталу, и пентоталу. Но были и ребята с наркопробой.

Что такое наркопроба?

Когда идешь искать работу, то проходишь тест на сообразительность или на способности - инвентаризацию личности. Я уверен, что все прошли через это, и все данные заложены в Центр. В случае необходимости вы можете поднять их. Они открываются в вашей юности и ведутся всю жизнь эти проклятые записи. Вы проходите то, что психологи называют пробой личности. Это значит, что вы считаете глупостями именно то, что именуется глупостями в книгах.

Итак, вы учитесь давать тот ответ, который они ищут. Вы заучиваете маленькие экономящие время фокусы. Вы чувствуете безопасность, вы знаете, что это игра - и игра сознательная.

Это нечто подобное.

Если вы не боитесь и если вам и раньше доводилось пробовать наркотики для этих целей, вы можете сопротивляться.

Наркопроба есть не что иное, как приобретение опыта сопротивления действию "сыворотки правды".

- К черту! Я спрашиваю, ты отвечаешь, - сказал я.

Я решил, что старый испытанный метод допроса лучше: пытки и угрозы пытками.

И я их использовал.

Я встал рано утром и приготовил завтрак. Налив стакан апельсинового сока, я встряхнул его за плечо.

- Что, черт бы тебя...

- Завтрак, - сказал я. - На, выпей.

Он выпил, и мы отправились на кухню завтракать.

- Море выглядит сегодня прилично, - заметил я. - Пожалуй, мне пора в путь.

Он кивнул, не отрываясь от яичницы:

- На обратном пути заворачивай ко мне, слышишь?

- Слышу, - сказал я. - Загляну.

Мы болтали все утро, угробив три кружки кофе. Выяснилось, что судьбы наши похожи. Когда-то он был медиком, имевшим обширную практику (позже он извлек из меня несколько пуль и не спрашивал, откуда они взялись). Некоторое время он был в отряде первых астронавтов. Позже я узнал, что его жена умерла от рака годов шесть назад. Он тогда бросил практику и больше не женился. Он искал способ покинуть мир, нашел его и воспользовался им.

Но хотя мы стали близкими друзьями, я так и не рассказал ему о том, что мне нужна его аппаратура, ни о том, как я ее использовал. Это можно было сделать, я был уверен: он один из немногих, кому бы я доверился. С другой стороны, я не хотел делать его сознательным соучастником моих незаконных операций. К чему причинять беспокойства друзьям, делать их морально ответственными за твои дела?

Так я стал человеком, который не существует. И одновременно получил возможность становиться тем, кем хочу. Все, что мне надо было сделать для этого - написать программу и скормить ее Центру через аппаратуру этой станции. Единственное, в чем я нуждался после этого - в выборе жизненного пути. Это было несколько труднее.

Я должен был иметь профессию, где мне всегда платили наличными. Кроме того, плата должна была быть достаточно велика, чтобы я мог жить так, как хотел.

Это значительно суживало возможности, отсекая многие виды легальной деятельности. Я мог обеспечить себя достаточно реальной биографией, выбрать подходящую область деятельности и стать служащим. Но зачем мне это?