Джек Макдевитт - Военный талант

— Привет, Алекс. Добро пожаловать домой, — произнес знакомый голос.

Лампочка над входом мигнула.

— Привет, Джейкоб, — отозвался я. Джейкоб был не совсем роботом. Он представлял собой сложную информационную систему с обратной связью, и его основной задачей, по крайней мере раньше, было поддерживать любую беседу на том уровне, который устраивал Гейба в данный момент, и на тему, выбранную Гейбом. Иногда даже забывалась реальная природа Джейкоба. Для настоящего робота такое обращение оказалось бы жестоким и необычным.

— Рад снова видеть тебя, — сказал он. — Жаль, что так получилось с Гейбом.

Снег уже доходил до лодыжек, а поскольку моя одежда не была рассчитана на такую погоду, он попал в туфли.

— Мне тоже.

Дверь распахнулась, и гостиная наполнилась светом. Где-то в доме смолкла музыка. Смолкла. Вот такие вещи и делали Джейкоба живым.

— Это так неожиданно. Мне будет не хватать его.

Джейкоб молчал. Я прошел мимо злобного каменного демона, обитавшего в доме задолго до моего появления, снял куртку и направился в рабочий кабинет, ту самую комнату, откуда Гейб отправил мне свое последнее сообщение. Раздался резкий треск, как от сломавшейся ветки, и в камине появилось пламя. Как давно я его не видел! На Рэмбакле никогда не было ни лесов, ни необходимости жечь их. Сколько же времени прошло с тех пор, как я видел снег? Или плохую погоду?

Я вернулся и вдруг почувствовал себя так, будто никогда и не уезжал.

— Алекс?

В голосе робота слышалось нечто почти жалобное.

— Да, Джейкоб. Что случилось?

— Есть нечто такое, о чем ты должен знать.

Где-то в глубине дома тикали часы.

— Да?

— Я тебя не помню.

Я замер, наполовину опустившись в то самое кресло, в котором сидел во время имитации нашей беседы с Гейбом.

— Что ты имеешь в виду?

— Адвокаты сообщили тебе, что произошло ограбление?

— Да.

— Очевидно, вор пытался скопировать мой центральный блок. Основную память. Должно быть, Габриэль предвидел такую возможность. Для подобного случая система была запрограммирована на полное уничтожение записей. Я не помню ничего, что было до того, как власти реактивировали меня.

— Но как же...

— "Бримбери и Конн" запрограммировали меня на то, чтобы я тебя узнал. Я пытаюсь объяснить тебе, что знаю о нас, но непосредственных воспоминаний у меня не сохранилось.

— Разве это не одно и то же?

— Остаются некоторые пробелы.

Мне показалось, что робот собирается что-то добавить, но он замолчал.

Джейкоб жил здесь двадцать лет. В детстве я играл с ним в шахматы, мы воспроизводили крупные сражения полудюжины войн, беседовали о будущем, когда дождь хлестал в стекла больших окон. Мы строили планы вместе обойти под парусом всю планету, а позднее, когда мое честолюбие возросло, мы говорили о звездах.

— А как насчет Гейба? Ты ведь помнишь его, правда?

— Я знаю, что он бы мне понравился. По его дому видно, что у него были разнообразные интересы, он заслуживал того, чтобы быть с ним знакомым. Меня утешает то, что я действительно, знал его. Но — я его не помню.

Я сидел, прислушиваясь к треску огня в камине и шороху снега за окнами. Джейкоб не был живым. Из нас двоих только я мог испытывать какие-то чувства.

— Как насчет информационных файлов? Насколько я понимаю, кое-что исчезло.

— Я проверил указатель. Они взяли кристалл с данными. Но он ничем не может быть полезен грабителю. Чтобы получить доступ к информации, нужно знать код.

— Файл "Таннер", — уверенно сказал я.

— Да. Откуда ты знаешь?

— Догадался.

— Очень странно красть то, что нельзя использовать.

— Все остальное — только для отвода глаз, — объяснил я. — Они точно знали, что им нужно. Сколько их было? Ты кого-нибудь узнал?

— Перед тем, как войти, они отключили энергоснабжение, Алекс. Я не функционировал.

— Как они это сделали?

— Очень просто. Разбили окно, забрались в служебное помещение и перерезали кабель. Там внизу у меня не было камер визуального наблюдения.

— Проклятье. Разве здесь нет какой-нибудь системы сигнализации?

— О, да, есть. Но знаешь сколько прошло времени с тех пор, как в этом районе было совершено последнее преступление?

— Нет.

— Десятилетия. Полицейские подумали, что произошел сбой, и не сразу отреагировали. Но даже будь они были более проворными, вор мог бы проделать все за три минуты, если хорошо знал план дома и точно представлял себе, за чем охотится.

— Джейкоб, над чем работал Гейб, когда погиб?

— Не знаю, имелась ли у меня когда-нибудь такая информация, Алекс.

— Насколько хорошо защищен файл "Таннер"? Ты уверен, что вор не сможет им воспользоваться?

— Возможно, лет через двадцать. Необходимо, чтобы твой голос произнес секретный код, хранящийся у "Бримбери и Конна".

— Вору не составит труда получить запись моего голоса и продублировать его. Нам лучше уведомить адвокатов, чтобы они приняли меры предосторожности.

— Уже сделано, Алекс.

— А если они тоже замешаны?

— У них нет доступа к коду. Они могут только передать его тебе.

— Из чего он состоит?

— Последовательность цифр, которые должны быть произнесены твоим голосом, или точной его копией, за промежуток времени не менее полной минуты. Это предохраняет от скоростной компьютерной атаки. Любая попытка проникновения в обход этих условий вызовет немедленное уничтожение файла.

— Сколько же там цифр?

— Обычно четырнадцать. Я не знаю, сколько использовал Гейб.

Я молча смотрел на огонь. На улице горели желтые шары фонарей, ветер качал деревья, вокруг скиммера постепенно вырастал сугроб.

— Джейкоб, кто такая Лейша Таннер?

— Минуточку.

Свет в комнате померк.

Снаружи с грохотом захлопнулась металлическая дверь.

У окна появилось голографическое изображение женщины в вечернем платье, она отвернулась в сторону, словно ее внимание привлекла метель. В неярком свете камина и натриевой лампы за окном женщина выглядела щемяще красивой. Она казалась погруженной в свои мысли, в ее невидящих глазах отражался заснеженный пейзаж.

— Здесь ей тридцать с небольшим. Снимок сделан, когда она работала преподавателем в Тейярдианском университете на Земле. Он датируется 1215-м годом нашего времени.

Через шесть лет после Сопротивления.

— Боже мой, а я подумал, что это человек, с которым я смогу поговорить.

— О, нет, Алекс. Она давно умерла. Более столетия назад.

— Какое отношение она имеет к проекту Гейба?