Владимир Михановский - Путь Каравеллы

Самым тяжким было: ходить среди своих, выполнять обычные обязанности старшего штурмана и не надеть возможности крикнуть во весь голос о том странном и страшном, что с ним происходит.

Чужая воля требовала, чтобы штурман изменил курс корабля. Изменил тайком, никому об этом не сообщая, чтобы остальные не смогли помешать ему в этом.

Прошло еще несколько дней, и штурман вдруг явственно почувствовал, что сходит с ума. А чем иначе объяснить, что он ощутил себя в двух точках одновременно?..

Вот он, штурман Валентин Орленко, стоит в своем рабочем отсеке перед сумматором и ловит непослушными, трясущимися от последних переживаний руками узкую пластиковую ленту с выкладками, которая серой змейкой выползает из дешифратора.

И в тот же самый миг - оставаясь в штурманском! - Орленко ощутил себя столь же явственно в энергетическом отсеке.

Старшего энергетика Ольховатского в отсеке еще не было, но он должен появиться с минуты на минуту. Его дублер рисовал ежедневную диаграмму распределения энергии по отсекам "Каравеллы".

Штурман Орленко ощущает себя небольшим комочком серого вещества, который проник сюда, в энергетический.

И пока тот, первый штурман, находящийся на своем рабочем месте, штурман-1, всматривается в узкую перфоленту, пытаясь разобраться в калейдоскопе цифр, штурман-2 медленно проплывает над самым полом энергетического отсека.

В рубку вошел Ольховатский.

- Владимир Николаевич! Я уже заждался, - воскликнул дублер и ушел.

Тем временем невзрачный комок серого вещества перемещался в чаще энерговодов - разнокалиберных кабелей, которые наподобие щупалец морского чудища тянулись от главной энергетической установки корабля - "Катеноида" - в разные отсеки "Каравеллы".

- Этот энерговод куда ведет? - властно спрашивал, отдаваясь ломящей болью в висках, неслышимый голос. И штурман послушно отвечал - тоже, разумеется, мысленно:

- В оранжерейный.

- Этот?

- В астроотсек.

- Этот?

- В камбуз...

Владимир Николаевич продолжал заниматься пультом, ничего не подозревая.

- Этот? - отдалось в мозгу.

- В штурманский.

Комок всколыхнулся и замер у толстого, покрытого мохнатой изоляцией кабеля, похожего на лиану из оранжерейного отсека.

Валентин почувствовал - сейчас произойдет ужасное. Комок пережег поначалу нить, ведущую к аварийной системе. Затем коротко и беззвучно полыхнуло пламя, почти невидимое в свете источающих дневное освещение панелей, и энерговод, ведущий в штурманский отсек, оказался перерезанным.

Комок, скользя вдоль плинтуса, не спеша направился к люку, толкнул его и вылетел в коридорный отсек.

Ольховатский, который все еще занимался приборами, ничего не заметил.

ПРОПАЖА

Задержавшись, Ольховатский опоздал к обеду. Оставалось одно - пасть в ноги коку. Дело усугублялось тем, что Либун дулся на него с той поры, когда Владимир столь неудачно раскритиковал стихи "одного его приятеля".

Поев, Владимир поблагодарил кока и поднялся из-за стола.

- Погоди-ка, - сказал Либун. - Я должен сказать тебе кое-что.

- Слушаю.

- Ты обратил внимание на сегодняшний обед?

Ольховатский пожал плечами.

- Обед как обед. То есть, - поправился энергетик, - твой обед великолепен, как всегда.

- А ты ненаблюдателен, старший энергетик. - Грустная улыбка тронула губы кока.

Тут только он заметил, что тарелка, из которой ел, была пластмассовая.

- Все серебро исчезло, понимаешь? - доверительно сообщил кок, понизив голос. - Все ножи, вилки. И тарелки - несколько сотен штук.

- Гм... Странно. Кто мог взять столько серебра без спроса?

- Да и зачем? - откликнулся кок. - Серебро нужно разве для экспериментов. Но весь экипаж "Каравеллы" вот уже два месяца готовится к исследованию беты Лиры, к которой мы приближаемся. Экспериментами сейчас, по-моему, никто не занимается.

- Может, кто-то вздумал пошутить? - высказал Ольховатский предположение.

- Я и сам так решил, - оживился кок, - потому только тебе и сказал.

После обеда Владимир зашел к Валентину. Тот явно был чем-то расстроен. На столе громоздилась беспорядочная груда вещей, вываленных, видимо, из стенного шкафа. Известный всему экипажу сферический футляр был раскрыт и пуст.

- Сегодня день пропаж! - воскликнул Ольховатский. - У Либуна пропало столовое серебро.

- У Либуна пропало серебро? - тихо переспросил Валентин голосом, от которого у Владимира мороз прошел по коже.

- Кто-то из экипажа, видно, пошутить решил.

- Пропало серебро... Это ужасно!.. Значит, он на свободе и действует!

Коротко и толково он рассказал Ольховатскому обо всем, что происходило с ним в последние дни.

- Что же ты до сих пор молчал? - воскликнул Владимир. - Почему ничего не сказал капитану?

- Не мог... - выдавил Валентин. - Гипноз, что ли, это был, будь он неладен...

- Немедленно к капитану, - сказал Ольховатский и схватил Валентина за руку.

...Ровно в 17:15 низкий бас чрезвычайной сирены взбудоражил все отсеки "Каравеллы".

- ...Мы должны во что бы ни стало найти и обезвредить этот комок, или пластинку, или кристалл, - заключил капитан свое короткое сообщение. Возможно, именно с этим кристаллом связаны и неполадки в штурманском отсеке, и исчезновение серебра. Масштабы опасности неизвестны. Все силы нужно бросить на то, чтобы обнаружить неведомое вещество. О порядке действий сейчас сделает сообщение старпом. Есть вопросы?

- Разрешите? - прозвучал голос Ранчеса.

- Да, - кивнул капитан.

- Любые ли средства годятся для поимки кристалла? - спросил астрофизик, теребя острую бородку.

- Что вы имеете в виду?

- Я хочу сказать: можно ли уничтожить кристалл, если возникнет такая необходимость?

- Нет, нельзя, - покачал головой капитан. - Мы не знаем, с чем имеем дело. Поэтому наша задача - разыскать кристалл и изолировать его. Без крайней, я подчеркиваю - крайней, необходимости мы не должны причинять ему вреда. Ясно?

- Ясно, капитан, - сказал Ранчес.

- Есть еще вопросы?

Вопросов не было.

В течение нескольких суток корабль был прочесан самым тщательным образом. Таинственный кристалл найти не удалось. Впрочем, он ничем и не проявлял себя, и люди постепенно успокоились.

Однако обычное течение жизни на "Каравелле" было нарушено грозным событием: все из той же злосчастной штурманской рубки бесследно исчез металлический экран локатора - корабль ослеп. К счастью, кибернетики под руководством Марата Нурдагалиева быстро сумели смонтировать новый экран, но переволновались все изрядно.

Как только была обнаружена пропажа, штурманскую рубку окутали магнитостатическим полем.

- Ловушка захлопнулась, - обрадованно сказал Либун, который никак не мог забыть о своей потере: серебро так и не обнаружилось.