Сергей Палий - Чужой огонь

Поставив сумку, Карина осторожно провела пальцем по шву – холодный, давно схваченный и, кажется, даже слегка ржавый. Она машинально постучала. Никто не ответил, внутри стояла гробовая тишина, хотя девушка могла поклясться, что минуту назад слышала из будки ругань и грохот и видела там людей.

Карина сбежала по лесенке, обошла конторку пропускного пункта слева и в остолбенении остановилась перед намертво заколоченным окном. Глаза постепенно привыкали к темноте.

– Чушь, – вслух произнесла она. И через десять секунд повторила: – Чушь.

Доски, которыми было забито окно, не выглядели свежими, но все еще оставались прочными. Карина почувствовала холодок в груди, глядя на загнутую шляпку здоровенного гвоздя, торчавшего из древесины. Не может быть! Она не принимает ни амфетамин, ни эфедрин – она вообще против допинга. Но буквально только что она собственными глазами видела свет в этом окне, а теперь оно выглядит так, будто заколочено уже не один год.

Карина, чувствуя, как ее охватывает паника, подняла с земли обломок кирпича и громко постучала им по доске.

– Эй! Есть там кто-нибудь? Тишина.

Мерзко режущая слух, гнетущая тишина.

– Это не смешно! – крикнула она, снова подолбив кирпичом по крепкому дереву.

Лишь стук собственного сердца откликнулся эхом.

Часто дыша, Карина обернулась, чтобы позвать Олега, но здесь ее ждало и вовсе хамское зрелище…

Темных силуэтов машин на стоянке не было.

Ни одного.

Перед ней предстал пустой асфальтовый прямоугольник с блеклыми полосами разметки.

Карина никогда не была пугливой девчонкой, а после того, как стала заниматься спортом, еще сильнее укрепила дух и нервы. Но сейчас она почувствовала, как у нее закладывает от страха уши. Мозг лихорадочно соображал, отбрасывая один за другим варианты и логические объяснения. Сердце колотилось, как после двадцатикилометровой гонки. Больше всего девушку пугало то, что происходящее никак не желало походить на сон…

Она вновь взбежала по лесенке, постучала в последний раз в дверь и, подхватив сумку, побежала в сторону входа в здание велотрека. Посреди опустевшей стоянки Карина вдруг остановилась и поглядела по сторонам.

Вот это уже не лезло просто-напросто ни в какие рамки…

Вокруг не было ни одного огня.

Она даже с силой протерла глаза и вновь посмотрела на темный частокол московского горизонта. Вот контуры небоскребов Крылатского, вон, вдалеке, строящиеся высотки в Терехово, зубчатый профиль Хорошево-Мневников…

Но – ни одного огня.

Лишь бледная сыпь звезд над головой.

Да что же это творится? Во всей Москве выключили свет?!

Карина сорвалась с места и, стараясь успокоить нервишки, побежала к громадине велотрека. Возле входа, где десять минут назад толпились журналисты и нувориши, ветер лениво перебирал несколько не вовремя опавших листьев.

От стеклянных дверей остались лишь алюминиевые каркасы, рекламный щит боулинг-клуба, находившегося по соседству, валялся на газоне. Полусгнивший.

Карина выронила из руки сумку. Она зажмурилась и почувствовала, как медленно, но неотвратимо сходит с ума.

– Пожалуйста, пусть все вернется… – прошептала девушка, понимая, как глупо звучат теперь эти слова.

Открыв глаза, она не увидела ничего нового. Пустота и темнота. Здесь никого не было год, а может, и больше. Господи! Какой кошмар! Что за видения?…

– Диа-куа…

Карина слегка подпрыгнула от неожиданности. Гортань свело судорогой, уши словно набили ватой.

– Диа-куа… – повторился шепот с ледяным придыханием. – Диа-куа…

Голос шел изнутри здания.

Карина вгляделась во тьму. Ни движения.

– Диа-куа… – снова донеслось из глубин холла.

Девушка вдруг почувствовала, что рядом кто-то есть. Озноб прошиб ее с ног до головы, мерзкий пот выступил на спине. Стараясь дышать не очень громко и готовая в любой момент бежать прочь Карина обернулась.

В трех метрах от нее стояла Татьяна Леонидовна. Ее лицо было скрыто тенью. Но, несмотря на это, своего основного тренера Карина узнала моментально.

– Татьяна Леони… – Девушка осеклась.

Все вокруг – наваждение. Бред, фата-моргана. Значит, тренер тоже ненастоящая.

– Диа-куа… – прошептала женщина, тая в воздухе. Так и не показав лица. Последним движением перед ее исчезновением был указующий за спину Карины жест.

Карина развернулась словно ужаленная. Но там ничего, кроме нависшей громады велотрека, не было. Такие же темные двери-глазницы, обшарпанные стены, крошево стекла на крыльце.

– Олег! – не выдержав, заорала Карина. – Оле-е-ег!

Она в паническом бешенстве с разбегу пнула свою сумку, и та рассыпалась невесомым прахом.

– А-а! – закричала Карина, в отчаянии опускаясь на колени и обхватывая голову руками. – Что со мной происходит? Это сон?! Эй, кто там? Скажите – это ведь чертов долбанный сон?

Тьма помолчала немного и ответила с морозным придыханием, холодящим каждый нерв:

– Диа-куа…

Карина забилась в истерике, судорожно хватая ртом воздух, пахнущий женским потом и могильным тленом. Через минуту она упала ничком и стала беспомощно царапать сухой асфальт, ломая короткие ногти, до крови кусая губы, сплевывая густой солоноватой слюной.

А слезы лопались на ее щеках от страшного шепота:

– Диа-куа…

В огромном здании оперного театра, кроме всего прочего, находились секция бокса и гимнастический зал.

Еще при совке кому-то из гениев горкома пришла в голову светлая мысль – устроить в правом крыле спортивные залы. А фиг ли? Зато – экономия площади!

И до сих пор, как ни странно, эта нелепость сохранилась – горожане привыкли к ней, администрация театра давно смирилась, матерые тренеры обжились. О, нужно было видеть результаты торжества советской смекалки: юные балерины порхали до туалетов по каменным лестницам вперемежку с жилистыми потными пацанами. Просто триумф архитекторского мышления! Мохаммед Али был бы в восторге от этого зрелища…

Алексей, конечно, уже очень давно тренировался в современном комплексе, где были и бассейн, и массажные комнаты, и шикарный зал с импортными снарядами, но сегодня ему захотелось прийти именно сюда.

Захотелось заглянуть в прошлое…

Небо хмурилось, и дождик, вот-вот готовый начаться, был вовсе не к лицу этому июльскому вечеру.

Прогулявшись по площади, Алексей подошел к правому крылу театра, постоял немного и оттянул тяжелую дверь, входя внутрь.

На первом этаже находился боксерский зал, откуда раздавались методичные глухие звуки – шла уже вторая половина тренировки, когда ребята либо оттачивают мастерство со спарринг-партнером, либо самозабвенно колотят по мешкам.