Кэролайн Черри - Иноземец

Гильдия, конечно, твердила, что все это выеденного яйца не стоит. Сыновья и дочери гильдейцев не посещали уроков Изучения Земли, ну уж нет. Сыновья и дочери гильдейцев изучали физику и техобслуживание корабля — все эти годы, пока «Феникс» не полетел снова, — а это практично, отправлять в рейс звездолет, когда мы тут с трудом добываем самое необходимое для жизни?

«Ну вас, дураков!»

Гильдейские щенки называли ребят со станции и дураками, и похуже…

А за что? Дураки — потому что подвергаем опасности планету, на которую Гильдии наплевать? Дураки, потому что мечтаем о мире, который, любому видно, так щедро предлагает все, что мы добываем с риском для жизни, причем большую часть добытого нами в шахтах закладывают в резерв, согласно гильдейскому списку приоритетных задач?

Дураки — потому что оспариваем власть Гильдии? Когда ты никак не можешь войти в Гильдию, если не являешься потомком первого экипажа «Феникса»? Не это ли главная причина, из-за которой рожденные в Гильдии называют нас дураками? Потому что ни один потомок строителей станции никогда не сможет переступить разделительную линию и обучаться на гильдейца, и Гильдия всеми силами старается сохранять такое положение…

Конечно, оскорбления обижают особенно сильно из-за того смысла, который вкладывают в них ребята из Гильдии. И неважно, что если гильдейцы из старшего поколения поймают на таких разговорах своих щенков, то продержат целую неделю на голодном пайке… это не заденет гордость гильдейского сопляка и не позволит парнишке со станции получить то, для чего он не был рожден, — и не сделает науку утраченной Земли важной или значительной для Гильдии.

Итак, теперь Гильдия говорит: «Покиньте этот мир»? Отправляйтесь колонизировать бесплодную Модетту, а мы пока будем обшаривать звезды в поисках другой планетной системы, свободной от хозяев, — о-о, и еще, кстати сказать, вам надо будет добывать топливо и ископаемые, и строить станции возле тех звезд, чтобы дозаправлять корабли Гильдии, жить там, и умирать там, и делать это снова и снова, снова отдавать жизнь, проливать пот, преодолевать опасности — быть рабочими пчелами, пока гильдейские корабли путешествуют к новым местам, где снова понадобятся рабочие пчелы, чтобы строить… без конца через бесконечный космос, и все это время Гильдия будет сохранять свои приоритетные задачи и свои привилегии, которые поглощают почти все наши ресурсы…

Нет, лучше уж мы останемся здесь, на холодном ветру под угасающим небом. Под нашим небом, в котором сейчас заходит Мираж, а Модетта еще только должна взойти, в этот занятный промежуток между сиянием дня и настоящей ночью.

Мы можем умереть здесь. Дела могут обернуться плохо. Микробы могут выкосить нас быстрее, чем мы разберемся, какая дрянь вызвала эту напасть. Мы можем нанести жуткий вред этому миру и каждому живому существу на нем.

Снова и снова возвращались к нему всякие страхи, пока он стоял в темноте, в шепчущей тишине на чужом склоне. Накатывала тоска по дому, стоило лишь подумать: вот, хорошо бы рассказать о том или этом родителям или друзьям, близким с самого детства, — тогда, словно воспоминание о недавней смерти, приходила мысль, что отсюда не позвонишь так просто по телефону, и никто не даст абсолютной гарантии, что посадочный челнок, на который мы возложили все свои надежды и само свое будущее, будет когда-нибудь построен.

Сюда, Вниз, вместе с Ианом прибыл Эстевес — помоги Господи бедному Хулио с его насморком и чиханьем. Они с Эстевесом просто не заговаривали о Верхнем Этаже, о своих сомнениях… они вместе учились, вместе получали специальность — знали друг друга всю жизнь… а как не знать в ограниченном мирке станции? Они с Хулио вдоволь обмусолили эти сомнения, пока не приняли решение, — но не зацикливались на них, когда узнали, что будут в команде, и уж тем более не начали пережевывать все снова, когда оказались здесь, Внизу. Здесь все отлично, нам нечего бояться, и Эстевес не станет тревожиться, если я запоздаю на ужин, нет, конечно не станет. Хулио сейчас наверняка просто стоит у окна и гадает, не стало ли мне дурно по дороге, не укусила ли меня какая-нибудь летучая тварь, еще не занесенная в каталоги…

Иан сунул руки в карманы и двинулся обратно к жилым баракам — Эстевес, наверное, уже поставил ужин в микроволновую печь, настроив таймер на конец заката — здесь не устраивали общих трапез в установленное время, все ведь работали по расписаниям своих лабораторий, и ужин, какой ни на есть, выпадал на то время, когда кончается работа. Никакого шика, разносолов, да и надеяться на холодильники и всякое хитрое оборудование не приходится: на первом месте всегда оборудование для лабораторий, а кормежка — все замороженное, высушенное, обезвоженное, «добавь воды и вскипяти», и до смерти отвратительное, когда вспомнишь, что так будет всю жизнь. Наверное, Гильдия специально так выбирает меню, чтобы поставить нас на колени… чтобы мы молили Гильдию о спасении и хорошем обеде на станции.

А пока что Иан обнаружил у себя неожиданную и непривычную тягу к сластям, которые, несмотря на вечный медный привкус, были единственной приятной на вкус едой. И большей частью происходили они из лаборатории, где работал Иан, так что называл он их тем, чем они и были на самом деле полными химическими титулами.

Вот эта полная зависимость от пищи с орбиты и была самой настоятельной причиной, заставляющей определять травы и злаки, препарировать семена, изучать их жизненные процессы и химизм, разбираться, в чем они похожи на земные, а в чем отличаются: они экологически иные, твердила Гильдия, наверняка в них полно токсинов, не связывайтесь с ними!

Но Гильдия, похоже, в этом вопросе окажется неправа, если результаты не изменятся вдруг, — Боже, тесты обнадеживали, вплоть до химического уровня, что самое важное: в пробах имелись крахмалы и сахара, вполне знакомые, и никаких токсинов в семенах, а семена, как гласили исторические сведения из библиотеки «Феникса», можно перерабатывать и готовить в качестве основной пищи, люди так делали тысячелетиями.

И опять-таки, чего стоят назойливые утверждения Гильдии, мол, нечего вам копаться и разбираться с природными системами — Гильдия твердит об их бесполезности как раз по той же причине, по какой (с точки зрения Гильдии) нет никакой пользы от планет и — что, правда, вслух не высказывается никакой пользы от станции и ее жителей, кроме той работы, которую они выполняют для Гильдии. Гильдия разглагольствует об экологических катастрофах, о правах местных жителей, о всех и всяческих правах, включая даже местную фауну, которая имеет больше прав, чем работники станции… та самая Гильдия, которая твердокаменно отказывается понимать хоть какую-нибудь природную систему.