Александр Казанцев - Арктический мост
Говорят, что после усталости снов не видишь. Андрюша не мог бы сказать, что видел сон. Это не был сон с видениями и событиями. Может быть, это мысль продолжала работать и во сне... Он видел бак почти наяву или думал о нем... Но плавучий бак почему-то походил на знакомую ему с зимних дней трубу, которая тянется в глубине пруда и напоминает туннель, если в нее забраться...
Андрюша проснулся отдохнувшим и, главное, с таким чувством, будто он сделал какоето важное открытие. Он сел и оглянулся. Солнце садилось, и тень от горы протянулась до половины пруда. Казалось, что в пруду две воды одна темная, другая - светлая.
Рядом, раскинув руки, спал Дениска, крупный для своих лет парень, с квадратным лицом и светлыми, коротко остриженными волосами.
Андрюша задумался. "А что, если это вовсе не пруд, а море?.. А на другом, темном берегу- Америка! Американцы ведь интересные люди. Вот если бы еще они не задерживали открытие второго фронта! Построить бы мост на ту сторону пруда... К американцам, что ли? А вот здорово было бы, если бы к ним мост можно было построить! Надо инженером стать... и научиться изобретать, как Степан и Денисюк... Денисюк сначала был матросом, плавал по морям. Значит, и мне тоже надо стать матросом, поплавать по морям... И потом учиться на инженера!.." Андрюша окончательно проснулся, вскочил, расправил плечи, глубоко вдохнул воздух. Хотелось крикнуть во всю силу легких, хотелось сделать что-нибудь необыкновенное, сдвинуть эту скалу, что ли!.. Хотелось жить, что-то придумывать, открывать!.. Новая сила рвалась из него, и он крикнул звонко, весело, задорно, крикнул, чтобы услышали его на том берегу, чтобы отозвался его голос в горах.
И эхо ответило ему сотнями голосов, ликующим гулом гор.
Андрюша, пораженный, взволнованный, слушал разбуженные им раскаты.
Часть первая
БРАТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОЛУНДРА!
Аня стояла на палубе и смотрела в море.
Тонкая, легкая, в развевающемся платье, с отлетевшими назад косами, она четко вырисовывалась на влажно-синей искрящейся глади.
Девушка ко-го-то ждала, счастливо улыбаясь, смотрела вдаль и не видела ничего. Вернее, она видела морг, но совсем другим, не южно-ленивым, пышным и ярким, как сейчас, а хмурым, мрачным, холодным, с сизыми валами, с которых ледяной ветер срывал не то пену, не то снег, бросая в лицо колючие иглы.
Но тот непогожий арктически день с рваными тучами в свинцовом небе, то озлобленное, неспокойное море, непроходимо разделившее берега Берингова пролива, запомнились Ане. Ведь тогда произошел очень важный разговор с матросом Андреем. Оба они долго и молча смотрели на серый горизонт, и Андрей сказал: - А там, совсем близко - Америка.
- Холодно,- поежилась Аня.
Он накинул ей на плечи свою куртку и не позволил снять.
- Вот таким холодом и разделены берега, --сказал он, и они опять долго молчали.
У Ани замерзла рука, которой она держалась за металлические реллинги, и Андрей дыханием согревал ей пальцы. Он перебирал их по одному: - Какие тонкие...
- Уже согрелись, - смутилась Аня, осторожно высвобождая руку.
- Да я на них надышаться не могу! - вдруг признался Андрей.
Аня улыбалась, и ей казалось, что нет никакого холода в мире, что всем всюду так же тепло и радостно, как и ей сейчас, и все должны быть так же счастливы, как и они с Андреем.
Потом - частые встречи на юге... не всегда случайные... Тихие минуты молчания, когда все так понятно, или разговоры "о жизни", в которой все только кажется понятным, или, наконец, - всегда этим кончалось, - любимая мечта...
Мечта поплавать, прежде чем посвятить себя технике, привела Андрея после школы на корабль. Мечта о большом мире помогла Ане уговорить отца, старого капитана "Дежнева" Ивана Семеновича Седых, прозванного Полярным Медведем, взять дочь в свой последний рейс. Седой Медведь получал на суше важный пост и прощался с морем. Понял свою единственную дочь Иван Семенович, для которой был он и за отца и за мать, и взял ее, десятиклассницу, с собой на "Дежнева". Прошли они Северным морским путем вдоль сибирских берегов, побывали и на острове Диксон, и в бухте Тихой. Повидала девушка и незаходящее солнце, скрывающееся за тучами, и косые столбы снежных зарядов, налетавших на корабль молниеносной пургой; насмотрелась она и на ледяные поля с разводьями, на острогранные торосы изумрудного, бирюзового, а порой и золотистого цвета, на озерца воды среди глазурного наста - аквамариновые ила совсем синие; махала Аня рукой ленивым тюленям, равнодушным к пароходным гудкам, любовалась белой медведицей с медвежонком, удиравшими через льдины с легкостью серн и через полынью - с ловкостью дельфинов. На все нагляделась Аня и обо всем хотелось вспомнить вместе с Андреем.
А там, за шапкой арктических льдов - недоступная Америка, куда не заглянешь и одним глазком, Америка и близкая и далекая, отделенная ледяным пространством и холодом полярных вьюг. И даже когда были ее берега совсем рядом - в Беринговом проливе рукой подать! - сизые валы и колючий ветер все так же разделяли две половины света.
Так и не посмотрели они Америку, но американцев им увидеть привелось...
Во Владивостоке не закончился, как предполагалось, рейс "Дежнева", не пошел он обратно тем же Северным морским путем в Архангельск. Были тогда тревожные дни войны в Корее. И получил "Дежнев" задание пройти в Шанхай через кольцо незаконно объявленной американцами блокады, вывезти на родину советских граждан, доставить их в бухту Находка.
И вот теперь "Дежнев" шел снова на север, обогнув Корейский полуостров, охваченный огнем. Дул теплый южный ветер, Аня стояла в легком платьице на палубе, когда подошел к ней, наконец, ее Андрей, невысокий, худощавый паренек, крутолобый, чуть скуластый, с плотно сжатыми губами и неспокойными карими глазами.
Война была совсем близко, но (так уж устроены девичьи сердца!) не это страшило Аню. Тревожила лишь близкая разлука с Андреем. Школьнице нужно вернуться к началу занятий - последний год! - Андрею же еще плавать и плавать в Арктике...
Но сейчас они вместе. Море сверкает покойное, тихое, радостное...
Вдруг, один за другим, докатились издали врывы, а над горизонтом всплыла темная тучка, клубясь и расплываясь.
- Торпеда, - решил Андрей, хотя никогда до этого взрыва торпед не видел.
Аня вцепилась в его рукав.
От черной тучки отделились три черточки и полетели над морем.
Они стали увеличиваться в размерах.
- Самолеты! - шепнул Андрюша.
Самолеты беззвучно шли на "Дежнева".
Аня невольно оглянулась на советский флаг, развевавшийся за кормой, словно ища в нем защиту.
Страшнее всего казалось то, что самолеты приближались совершенно бесшумно, они будто подкрадывались, неслышные, почти невидимые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});