Вячеслав Шалыгин - Взгляд сквозь солнце
– Да нет, братова жена, – пояснил Григорий. – Брательник еще в восьмидесятых преставился, не дотянул до нынешнего светлого будущего, а она так и доживала одна. Тут у нас почти все какие-нибудь родственники, так что пропасть ей не дали… Хотя, конечно, особо ее не жаловали.
– Почему? – удивленно спросила Лена.
– Характер у нее тяжелый был, – нехотя ответил дед. – Да жила на отшибе, с другими бабками сплетни не перемалывала… В общем, бабам было за что ее не любить.
– Мужиков отбивала? – Лена снова улыбнулась.
– Да бог с тобой, она же в шестьдесят с лишним годков овдовела! Какие тут шашни? Нет, та история почище была. Детектив местного изготовления…
– Расскажите, – Лена уселась рядом с Григорием и с интересом заглянула в его подслеповатые глаза, – я жуть как люблю деревенские истории…
– Это потому, что ты в деревне никогда не жила, – заметил дед. – Но только пообещай, что не станешь сильно верить во всю эту ахинею…
– Клянусь. – Лена уперлась локтями в колени и положила подбородок на ладони.
– Зимой все началось. Лет двадцать назад. Или нет, два-дцать два уже прошло? Да, двадцать два… Вот ведь времечко летит! Тосковала тогда Матрена шибко. Все на ферме пропадала да по хозяйству. Ну, это чтобы о муже покойном не думать. Занимала себя, значит, чем-то. Я ей по-родственному помогал, конечно. Но однажды, под Рождество, случился один любопытный конфуз. Из хаты в самом центре села пропали двое ребят. Мальцы совсем. Одному пять, другому семь годков было. Да главное – одежа на месте: валенки, портки, ушанки… А самих нету. И не видел никто, и псина не лаяла… Мистика прямо. Мужики походили вокруг дома, посмотрели – пусто. Никаких следов! Так до Крещенья искали. Все сугробы перерыли… А снегу было! Не каждый год и половину от такого количества выпадает! До самых крыш дома заваливало. Милиция тоже полазила немного в снегу по уши, да и замяла это дело… В те времена если показатели соцсоревнования страдали от нераскрытых дел, так с ними не особо церемонились. С делами то есть. Закрыли и вся любовь. План до весны выполнили. А весной «подснежники» если оттают, так это уже другой квартал будет… Так-то… Ну, да… Оттаяли мальчонки по весне, тут уж без мистики. И поди же ты, аккурат рядом с Матрениной избой… Обнялись и заснули, видать. Ну, предъявить бабке нечего было, тут милиция, как ни скрипела, от нее отвязалась, однако молва дурная по всему району пошла.
– Замучили, наверное, сельчане Матрену сплетнями? – глядя куда-то в даль, спросила Лена.
– Да ее-то как замучишь? – Дед Григорий развел руками. – Она же сплетен не слышала, в лицо ей никто ничего не говорил, а что чурались ее, так это всегда было… Но вот ведь какая незадача приключилась: мальцов в райцентр повезли на экспертизу, а обратно так и не вернули…
– Не похоронили? – Лена удивленно перевела взгляд на старика.
– Мать их туда ездила, так ей могилки показали, все чин по чину, на самом приличном погосте, но, сколько она правды от начальства ни добивалась, так никто и не сказал, почему их в районе схоронили, а не тут. Много потом пересудов было. Говорили люди, что живы пацаны по сей день, только их в военных лабораториях разморозили и исследуют. Другие про пришельцев с Марса толковали: мол, там холодно, вот они и хотят нас с собой скрестить, чтобы мы ихние морозы могли выдержать. А я так думаю, с чего им нас к своим морозам приучать? Не лучше ли к нашему теплу самим привыкнуть? Так никто ничего и не объяснил. А Матрену до смерти обходили за версту. Я да Иван, скотник наш, с ней только и разговаривали. Зато, как померла, всей деревней хоронили…
– Значит, все-таки уважали ее? – спросила Лена.
– Не знаю. – Григорий пожал плечами. – Может, и уважали, но я думаю – боялись. И на похороны все собрались, только чтобы убедиться, что на самом деле померла Матрена, прости меня, господи, за такие слова…
Старик неловко перекрестился.
– Занятная история. – Лена зябко повела плечами. – А продолжения не было? Ну, призраки деток этих замерзших не появлялись?
– Ты откуда знаешь? – подозрительно щурясь, спросил старик.
– Обычно в подобных историях всегда есть что-нибудь этакое. – Лена улыбнулась. – Мы в летнем лагере у костра очень любили байки рассказывать. Ночь кругом кромешная, свет костра теряется через два шага, и все время кажется, что сейчас кто-то сзади как выскочит!
Лена устрашающе подняла руки с растопыренными пальцами и рассмеялась.
– То были ваши байки. – Григорий покачал головой и размял новую папиросину. – А тут научный факт. Его на кинопленку «Свема» засняли даже… Приезжали двое ученых прямо из столицы! Я, правда, фильма не видел, но они сказали, что съемки удались, «аномалия зафиксирована», и еще как-то по-научному завернули… Вот ведь память… Забыл…
Дед многозначительно поднял кверху корявый палец и, немного наклонясь к Лене, торжественно произнес:
– Под Рождество, каждый год, как по заказу – бродят по деревне и в окна заглядывают…
– Дети? – Лена озадаченно уставилась на Григория.
– Они самые. Только прозрачные такие, как стеклянные. Собаки воют, скотина орет благим матом, а они походят, походят да исчезают у Матрениного дома. Здесь, стало быть…
– Ужас, – признала Лена.
– Ну, ужас не ужас, но после смерти Матрены все как рукой сняло, – успокоил ее старик. – Не видели мальцов больше.
– А в районе что говорили? – поинтересовалась Лена.
– У них на все один ответ: со скуки, говорили, выдумываете. Лучше программу «Время», мол, по телевизору смотрите да показатели улучшайте. Мы завсегда в отстающих числились, так что начальство на нас только через этот факт внимание и обращало. Так-то… Не передумала еще дачу обустраивать?
– Я же здесь только летом жить буду. – Лена покачала головой. – К тому же, вы сами сказали, что все уже давно закончилось.
– Это верно. – Дед Григорий выпустил клуб сизого дыма и криво улыбнулся. – Сейчас народ смелый пошел. Грамотный. Его бабкиными сказками не проймешь. Ну да ладно, вечереет. Ты как думала, в деревне заночевать или в город поедешь?
– Думала заночевать, – призналась Лена.
– Тогда идем ко мне в хату, не здесь же тебе маяться.
Они поднялись с пригретого крылечка и не спеша двинулись по проталинам, через пустырь, к дому Григория. Лена шла глядя себе под ноги. Она то и дело перепрыгивала через прошлогодние коровьи лепешки и пыталась что-то напевать. Неожиданно она остановилась и, взглянув на старика, спросила:
– Дядя Гриша, а что говорила сама Матрена? Ну, об этих детях…
– Сама? – Дед Григорий тоже остановился и, сунув руки в карманы телогрейки, негромко ответил: – Странное что-то она говорила, даже не знаю, как это назвать. Вроде как в горячке люди плетут невесть что, но только она всегда в здравом уме это повторяла. «Не жили, – говорила, – так и не помирать им. Вот потому и бродят». А как ее понимать, не объясняла. Я ее сколько раз спрашивал, она все свое твердила. А один раз добавила: «К повитухе сходи, раз такой любопытный…» А я зачем к повитухе-то попрусь? Не телиться же собрался! Отстал я от Матрены тогда, а через малое время она померла. Так я без правды и остался. Хотя, ты знаешь, дочка, не шибко и хотелось мне эту правду знать. Чуял я, что горькая она. Если и вовсе не злая…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});