Михаил Успенский - Змеиное молоко

- Скажешь - пришел человек, принес известие от Вольдемара. Запомнил? От Вольдемара, мол, срочное сообщение.

- От Вольдемара... - капрал помотал головой. - Что это за слово такое - вольдемара? Наркота какая-нибудь новая?

- Не твоего ума дело, - сказал полковник Гигон. - Двигай быстрее. А то закурю! - угрожающе добавил он.

Референт скрылся за металлической дверью. Старший мажордом вступил в свою должность сравнительно недавно, по рекомендации предшественника, не имевшего наследников по мужской линии. Видеть молодого герцога Алайского он мог только на портретах, поскольку молодой герцог в то время уже вовсю отрабатывал свою легенду в качестве курсанта школы Бойцовых Котов. А вот Гага он, конечно, запомнил...

- Господин Андрей! - герцог рванулся навстречу вышедшему, даже стул уронил. - Господин Андрей, большая беда! - как бы от волнения он заговорил по-русски.

Вице-премьер в полувоенной форме, высокий, светловолосый и очень похожий на отца, глядел на него с нескрываемым удивлением. Потом все понял, и, схватив за рукав халата, ввел герцога в кабинет.

- Ты с ума сошел, Бойцовый Кот! - сказал он. - Нет, все-таки отец зря с тобой нянчился. Ты что, не знаешь, что должен помалкивать?

- Вовсе я не должен помалкивать, господин Андрей, - с достоинством парировал герцог. - Подписки я вам никакой, между прочим, не давал. И господин Корней говорил, когда меня... э-э... провожал: болтай, мол, чего хочешь, мало ли в войну людей спятило?

- С вами спятишь, - сказал Андрей Яшмаа, сел за свой роскошный стол и обхватил голову руками. - Что у тебя за беда? Нынче у всех беда.

- Господин Андрей, - герцог говорил быстро, захлебываясь - так всегда выглядит убедительнее, - докладываю: вчера с Архипелага прилетел гидроплан. Синекожие восстали, порезали персонал метеостанции. Вот на гидроплане раненых и привезли. А среди них - господин Вольдемар, весь такой, я извиняюсь, черненький... Да что я, господина Вольдемара не помню, как он меня в спортзале швырял? Наши говорят, он туземцев удержать пытался, вот они его и... того. Он очень плох был, повезли мы его в госпиталь, а там не принимают, говорят, почернел уже весь, велели сжечь, не распространять... Ну, чуть не сгребли нас с ним заодно, только я ведь по себе знаю, что ваша медицина мертвого подымет... Я его завез в одно тайное место, он там чуть в себя пришел, узнал меня и велел мне прямо к вам... Какая-то информация у него - вопрос жизни и смерти, говорит.

- Ничего не понимаю, - сказал вице-премьер. - У него же аварийный передатчик вмонтирован в...

- Может, чего и вмонтировано было, - сказал полковник Гигон, - а только били его так... На совесть били, руки, ноги - как студень. На обезболивающем его держу, да какое у нас обезболивающее... Сука ты штатская! - завопил он вдруг, имитируя солдатскую истерику. - Друг у тебя подыхает, а ты в кабинетике! Или, может, у вас черных за людей не считают, как у нас синежопых? Так и скажи, я пойду и дострелю его, я уже смотреть не могу, как он там, на соломе вонючей...

- Успокойтесь, - ледяным голосом сказал Андрей Яшмаа. - Сейчас поедем.

Он подошел к стене, сдвинул в сторону картину, изображающую маршала Нагон-Гига в момент распределения трофеев между личным составом. За картиной обнаружился сейф. Яшмаа-младший достал из сейфа большой черный саквояж, потом пистолет нездешней работы, повертел оружие в руках и положил обратно в сейф.

- Только ребят с собой посмелее возьмите, которые заразы не боятся, посоветовал герцог.

Ребят господин бывший старший мажордом взял всего троих, должно быть, и вправду самых смелых. Конечно, если бы речь пошла о простом алайском чиновнике, тот бы для важности роту охраны прихватил, а мы, господа прогрессоры, стало быть, скромно, по-простому... Тем лучше.

От места в просторном правительственном "урагане" герцог наотрез отказался:

- Я вперед поеду, буду показывать дорогу, а то там сейчас везде перегорожено.

Он знал, что треск мотоцикла предупредит всю группу еще квартала за четыре.

Назад поехали с ветерком. Патрули испуганно жались к стенке, полицейские отдавали честь, грабители, побросав узлы, укрывались в переулках.

Во дворе особняка все было тихо, только у стены сидел легкораненый и пытался из обломков мрамора составить погибший шедевр. Сидел легкораненый на ручном пулемете, но об этом знал только герцог.

Андрей Яшмаа вылез из машины и дал знак двум своим костоломам прихватить носилки. Костоломы завозражали, что это не их костоломное дело, но герцог добавил злорадно: ничего-ничего, хлебните чуток нашей санитарской доли! Что за прелесть эти земляне, подумал он, а вроде такие же люди...

В импровизированном лазарете стояла вонь, раненые расположились вдоль стен и у входа, а посреди зала стоял роскошный обеденный стол и с изрубленными в святой злобе краями. На столе лежал, укрытый уцелевшей шитой золотом портьерой человек огромного роста. Голова и лицо его перевязаны были донельзя грязными бинтами, виднелся только совершенно черный нос, да такая же черная могучая некогда рука бессильно свисала вниз. Бывший капрал дворцовой стражи стоял возле стола в медицинском халате, а для убедительности, дурак, крутил в руках клизму.

Андрей Корнеевич Яшмаа поставил саквояж, кинулся к раненому на грудь. И сейчас же черные руки накрепко обхватили вице-премьера свободного Алая поперек туловища, оставляя черные следы на его светлом френче.

Двое костоломов так и застыли с носилками в руках, почувствовав приставленные ножи, а третий застыть не захотел...

Легко- и тяжелораненые действовали быстро и слаженно. Господину премьер-министру заклеили рот липкой лентой, руки и ноги связали специально приготовленной веревкой из кожи водяной змеи - его высочество хорошо знал выдающиеся способности землян.

- Не дергайтесь, господин Яшмаа, - сказал герцог Алайский. - Ничего особенного не происходит. Просто наша военная разведка проводит запланированную еще за три года до этого дня операцию "Прогрессор".

6

По всем правилам следовало ударить в колокола громкого боя, объявить чрезвычайное положение, а может быть, даже всеобщую мобилизацию, поскольку произошел сбой в системе, являвшейся, по сути дела, одним из столпов Земли и Периферии.

Ничего этого делать Максим Каммерер не стал.

Вместо этого он плотно позавтракал, насильно запихивая в себя каждый кусок, выпил огромный бокал китового молока и вернулся на свое рабочее место.

Примерно за месяц до этого заявила о себе очередная организация Лига Невмешательства. Председатель Лиги, некто Ангел Теофилович Копец, в ультимативной форме потребовал ликвидировать институт прогрессорства в целом, а сэкономленные средства направить... Максим уже и забыл, какое применение собирался найти сэкономленным средствам Ангел Теофилович Копец, смуглый бородатый молодой человек в солнечных очках.