Ольга Ларионова - Сказка королей

Он скосил глаза и осторожно глянул вниз - принцесса Греза лежала на траве, свернувшись в маленький золотистый комочек, словно рыженькая морская свинка.

- Ну что? - спросил он, наперед зная ответ. - Кончилась? Больше не можешь?

- Могу, - послышалось в ответ. - Но не хочу. Зачем идти? Ведь мы не придем... домой. И никогда.

- Но-но! - крикнул он, холодея от сознания ее правоты. - Ты это брось, принцесса... - он нагнулся над ней и просунул руку под голову, где тепло ее волос было неотличимо от человеческой теплоты сухой шелковистой травы.

Уже привычным движением он поднял Дениз на руки.

- Зачем? - Голос у нее был такой, словно было ей по крайней мере пятьдесят лет. - Я прошу, зачем? Останемся здесь.

- Ну, что же, - он медленно опустил ее, - попробуем остаться. Вечер уже недалеко.

Вечер наступил еще раньше, чем они ожидали, и, когда стало совсем темно, в каких-нибудь тринадцати шагах от них призрачно замаячило освещенное окно. Тот же дом, что и вчера, тот же дом и та же банка консервированных абрикосов на холодильнике, словно кусочек сала на крючке мышеловки.

Назавтра они снова пошли, на этот раз уже направо; через день они пошли назад, и еще несколько дней они пытались уйти от своего непрошенного возникавшего перед ними жилища, и каждый день к вечеру они находили освещенное окно и незапертую дверь. Места менялись. Капустные лужайки чередовались с помидорными лозами, берега ручьев с морской зеленой водой уступали место щербатым лазуритовым скалам, поросшим трехметровым вереском; но неизменным был домик, ожидавший их в конце дневного пути.

- Все, - сказал Артем наконец. - Завтра мы никуда не пойдем. Будем тупо сидеть и ждать, что с нами сделают.

Они прождали весь день, и самым страшным было то, что никто не пытался с ними ничего сделать. Они ждали, и ожидание становилось невыносимым.

И тогда Дениз нашла единственный выход.

- C'est assez! Довольно! Здесь все мертвое: трава, небо, мы... Nous sommes au fond'. Это наша судьба, понимаете, Артем? Судьба. Мы умрем. Но ждать... C'est insupportable'', понимаете? Я прошу, лучше сами! Разве нет?

[' Мы на дне (фр.).]

['' Невыносимо (фр.).]

Артем внимательно посмотрел на нее:

- Решительно сказано.

Он задумчиво почесал подбородок. Дениз, разумеется, брякнула это не от большого ума, а в силу истеричности женской своей натуры. И тем не менее - устами младенца...

А может, и вправду - маленький эксперимент, только немного мужества и выдержки со стороны этой принцессы. Цель? Вынудить противника обнаружить себя, когда он явно этого не желает; заставить его сделать выпад, когда он намерен только наблюдать. Эксперимент, конечно, белыми нитками шит, но ведь условный "противник" - совершенно очевидный псих, может, и сойдет.

- А не струсишь, принцесса?

Дениз вскинула подбородок - ни следов отчаянья, ни мелочной обидчивости, недетская готовность подчиниться его воле и разуму.

- Тогда так. - Артем взял со шкафа несколько старых газет, скомкал их и сложил на полу, возле входной двери.

- Нас затащили сюда, - продолжал он громко и демонстративно, - но, по-видимому, мы оказались не нужны. Возвращать нас не собираются. Я согласен с тобой - лучше сразу умереть, чем жить в неизвестности и безо всякой надежды на возвращение.

Он поджег бумагу и вернулся на тахту. Сел рядом с Дениз, взял ее руки в свои, чтобы не напугалась. Дениз глядела не на огонь, а на него, глаза были внимательные и ничуть не испуганные.

Газеты разгорались, первые высокие языки уже лизали дверной косяк. Что же, это изящный ход. Раз уж их притащили сюда, создали специально для них этот чертов павильон, кормят и поят да еще и стараются исполнять все разумные желания, - значит, они кому-то очень нужны. Так вот пусть теперь этот "кто-то" принимает меры по спасению своих живых экспонатов.

В комнате неожиданно запахло паленым мясом, хотя ни дверь, ни стена упорно не хотели разгораться. По серой плоскости двери пробежала дрожь, словно дунули на поверхность лужи, а потом она потекла, разом, как будто вся была сделана из одного куска масла. Тошнотворный сиреневый дым метнулся в образовавшийся проем, и в полумгле стремительно наступающего вечера они увидели четкую фигуру человека, стоявшего в конце дорожки.

Артем вскочил и, перепрыгнув через тлеющую груду бумаги, вылетел из домика и бросился навстречу незнакомцу. Только бы не исчез, только бы...

И тут же налетел на невидимую упругую стену. Прозрачная поверхность спружинила и отбросила его назад. На руках и лице остался клейкий, раздражающий налет, словно он врезался в тело огромной медузы. Артем невольно вскинул руки к лицу, чтобы стереть эту клейкую слизь, но ощущение оказалось обманчивым - кожа была суха. Стараясь освободиться от этого ощущения, Артем принялся, тереть щеки и лоб, а когда отвел руку, то увидел, что незнакомец стоит уже в шаге от него, по ту сторону прозрачной преграды.

Какую-то секунду они пристально смотрели друг на друга; но незнакомец, по-видимому, уже хорошо изучил Артема, потому что в его глазах не промелькнуло ни тени скрытого любопытства; Артему, в свою очередь, разглядывать было нечего, так как лицо незнакомца представляло собой нечто среднее из всех обычных мужских лиц. Просто лицо. Как у анатомического муляжа.

Незнакомец шевельнул губами, и Артему показалось, что слова, удивительно правильно произносимые, звучат с какой-то задержкой по отношению к движению губ.

- Чего вам не хватает? - с расстановкой произнес незнакомец.

Артем шагнул вперед и оперся ладонями на клейкую поверхность разделявшей их стены.

- Мы хотим знать, где мы и у кого мы. Мы хотим знать, по какому праву вы похитили нас. Мы хотим знать, какого черта вам от нас нужно.

Незнакомец снова зашевелил губами.

- Завтра утром, на рассвете, - донеслось до Артема, - я буду говорить с тобой.

Стена замутилась, подернулась дрожью, как шкура потревоженного животного, стала совсем непрозрачной. Сзади послышались шаги - осторожно подходила Дениз.

- Видела? (Хотя, конечно, видела.) Мне кажется, что именно эта рожа появилась у меня за окном, чтобы выманить на балкон. А когда тебя умыкали - ты никого не заметила?

Дениз наморщила лобик:

- Я спала. Потом открыла глаза - я плыву... как сказать... вот так, между комнаты... Что, нет? Я плыву, все кругом чуть-чуть темно, и человек, я его не знаю, делает руками так... - Дениз выставила вперед ладошки и слегка помахала ими, как машут на облачко дыма, - и я плыву быстрее, быстрее, словно я... как сказать... un duvet de peuplier', дерево, нет тополь, тополиный - так? - а, одуванчик! - она с облегчением вздохнула. Когда ей приходилось составлять простую фразу, все шло гладко, и он даже удивлялся правильности ее речи, но стоило ей пуститься в подробности начиналась такая смесь русского с нижнегароннским, что в ней безнадежно тонул всякий смысл. - Но там, дома, был другой человек. Другое лицо... она быстро глянула на Артема и старательно поправилась: - другая рожа. Как... консервная банка.