В. Бирюк - Урбанизатор

Ну, типа, «да». Такие бывают ухватистые инструменты… как бейсбольная бита.

А из негатива что-нибудь есть? Помимо отмирания исконно-посконного, высоко-художественного и дух-захватывающего? — Есть. Пряслени.

Веретено фиксировано в станке, навешивать на него глиняное колечко-грузик — не нужно. Отомрёт.

Мораль? — Быстренько-быстренько лепим кучу прясленей, которые здесь деньги, и толкаем по округе. Пока не началось.

Эх, глину бы мне подходящую…

Прелесть момента заключалась в том, что у меня нет ни тресты, ни кудели, ни шерсти. Прясть — не из чего. Совершенно впустую потраченное время? — А вот не скажите! Едва выпал первый снежок, как начали заявляться молодые. Не в смысле возраста, а в смысле статуса.

— Господин Воевода Всеволожский! Дозволь жениться!

— По согласию? Дозволяю.

— Тогда — благослови!

Э-эх… Доводилось мне и в первой жизни икону со стены снимать…

«— Матушка, матушка, образа снимают,Сударыня матушка… Меня благословляют…— Дитятко милое, господь с тобою!»

Ну, или: «Бачили очи шо купували — ишти хочь повылазти!».

Трифина «перво-Лукинишна», «Исполнение желаний» — и запылиться не успевает! А с меня — подарки. У девчонок-то и прялок нет! А без этого — никак нельзя. На Руси семья без прялки — не семья. Должно быть!

Это жёстче, чем кольца обручальные. Во многих местностях на Руси даже и в 19 веке — важнее сговор, помолвка, а не венчание. Церковь вполне штатно разводит невенчаных. Плата за такой развод — половинная, 6 гривен. Жить — можно и без венчания. Но прялка — должна быть. И не только на Руси — у сербов молодая прядёт после первой брачной ночи на поданной ей свекровью прялке, «чтобы богатее жить». У болгар деверь дарит расписанную прялку в качестве оберега. А у меня-то — почти все сироты. Я им — и за папу, и за маму, и… за всю остальную родню.

Хотя представить себе — себя в роли… свекровь с тёщей в одном флаконе… При всём моём уважении.

«На сиротство — и деверем станешь» — можно так сказать?

Работы в городе много, тяжкой, в надрыв. Без праздников — никак нельзя. Скиснут люди. Вот и выкаблучиваюсь: свадебки играем, прялки невиданные дарю — ни у кого в мире таких нет.

«Ни у кого в мире нет» — стало рефреном, повторялось многократно. Не только о прялках-самопрялках — о множестве вещей. Не где-то там, в княжьем тереме, в воеводском войске, в божьем храме… Здесь, в каждой избе крестьянской! Невидаль невиданная! Возвеличивая «моих людей» и отделяя от всех прочих. «У Зверя Лютого и прялки заколдованные — сами жужжат, сами прядут!». Давние народные сказки о волшебных прялках, которые за нерадивой пряхой сами собой в церковь приходят, к венчанию лентяйку не пускают — такой славе способствовали.

Ещё по теме: «Ни у кого в мире — нет, а у нас — в каждой избе».

Опять же — не сильно горит. Но очень хочется. Молодятам в радость. А мне… ну, наверное — в прибыль. Но — чуть позже.

Ещё одна «конфетка сделанная». Из подручного материала. Материал: хорошо просушенная бросовая (не строевая) древесина (ольха, липа, береза). Токарные станки — у меня в Пердуновке были. Местные-то станки… с возвратно-поступательным ходом от подпотолочной пружины типа «очеп». Да я ж рассказывал!

Один — оттуда привезли, парочку Звяга — здесь построил.

Совмещаем отбросы (дерево) с нестандартом (станком). Получаем… — «бельё». Вы деревянное бельё видели? Что, даже носили?! На себе?!! И нигде не жмёт, не трёт?! — Тогда у вас — другое бельё.

Здесь — заготовка деревянной посудины после токарного станка. Наше «бельё» — сушим и грунтуем. Про белую жидкую глину у Горшени — я рассказывал. Втираем. Про олифу из льняного масла — говорил. Привезли мне чуток. Покрываем. Сушим при 60–70 градусах. А теперь — лудить!

Не паяльником — нету. Нанести на липкую поверхность проолифленной обмазанной глиной деревяшки тонко протёртый порошок олова. Хорошо бы, конечно, алюминия. Но с алюминием… — как с паяльником.

Тампончиком его равномерно. До полного обсерения. В смысле: у заготовки ровный серо-серебряный цвет. Для грунтовки хорошо использовать тампоны из капроновых чулок — которые… Там же, где алюминий. Однако вполне годятся и куски овчины с подстриженной шерстью.

Просушить и расписать.

Расписывать беличьими кисточками. Колонковые кисти — хороши, но… Колонки — это не то, что над ухом орёт, это звери такие, у нас на Стрелке не водятся. Жаль — хорошую кисть дают. Но и белка тоже даёт. Из хвоста.

Набили мы их тут множество. И постоянно продолжаем. Ну я ж рассказывал!

Отлично подходят для работы с жидкими красками. Волос в пучке прямой и упругий, не ломается, держит форму, вымывается под струей проточной воды. Хотя выглядит неброско — серо-пегий цвет.

Можно расписывать: бумагу, холст, дерево, фарфор, фаянс, глину. Отменно набирает и удерживает влагу и краску, равномерно отдает её на поверхность; используется для прорисовки тонких деталей, контурных линий — идеально тонкая вершинка (за счет сужения самого волоса, а не пучка в целом); след равномерный, без потеков и пятен — волоски не разъединяются. Конечно, за счет нежной структуры, изнашивается быстрее, чем колонковый.

Соединяем бросовую древесину, типа «подсохшее бельё в грунте», и выдранные волосики из шкурок «нарвавшихся на дубину сдуру» белок. Для росписи масляными красками.

Красная — киноварь. Где взял?! — Где, где… Украл!

Точнее — нашёл в конфискате из каравана. В Средней Азии свои месторождения есть, но тут — наша. В смысле — кыпчакская. Или аланская? Из-под будущей Горловки. Очень даже вполне. Выживу — доберусь до той Никитовки. Я там с железнодорожной станции в первой жизни несколько раз ездил, местность… припрёт — вспомню.

Чёрная — сажа. Это — основные цвета. Но пробуем и составы с желтой, коричневой и зеленой.

Роспись сразу проверяем в обоих вариантах.

Верховое письмо — нанесение ажурного узора поверх золотистого фона. Просвечивающий сквозь рисунок фон, делает изделие похожим на золотое.

Фоновое письмо, наоборот — мастер наносит вокруг элементов орнамента одноцветный тон, а сами элементы образуются непосредственно из золотистого фона заготовки.

Имеем очередную «лютозверскую» фишечку: «золотая» посуда.

Подобно чернолощеной посуде, где глина прикидывается металлом, так в хохломе дерево изображает золото.

Для «золота» — последний этап, закалка.

Высохшую роспись покрываем тонким слоем лака, после чего — в печь при температуре 270–300 градусов. Чем температуру мерить — я уже… Масляный лак желтеет, и серебряные (реально — оловянные) узоры на изделии становятся золотистыми. Для более насыщенного золотого оттенка процедуру повторять несколько раз. Повторное нанесение лака и закалка придают пленке дополнительную прочность.