Фредерик Пол - Война торговцев космосом

— Разве это реклама! — почти простонал я, словно от невыносимой боли.

— Зато честно. Ведь это чистая правда, — рассеянно ответила Митци.

Я недоуменно вскинул брови. При чем здесь честность? Речь идет о сбыте товаров. Ведь это место просто находка для настоящего агента рекламы.

Здесь есть все: продавец, товар, покупатель — возбужденная, жаждущая впечатлений толпа экскурсантов. А это самое главное в этой триаде. И сделать-то следует не так уж много, всего лишь назвать горячие сосиски «Одесскими колбасками», гамбургеры — «комсомольскими», и всё с удовольствием расхватают. А они что делают? Отговаривают потребителя от покупки! Разве покупатель требует, чтобы товар полностью соответствовал рекламе? Ему нужен всего лишь миг надежды. Что из того, что пружины какого-нибудь «сверхмягкого, сверхудобного, мгновенно нагоняющего сон» матраца вонзятся в его усталое тело, а фруктовый напиток «свежий, как утренняя роса, ароматный, как весенний ветерок» окажется на вкус сущим скипидаром.

— Ну вот мы и приехали туда, куда ты так рвалась, — решительно заявил я. — Теперь показывай мне эту чертову ракету.

Следует сказать, что Венера во всех отношениях смахивает на свалку. Воздух отравлен настолько, что стал ненормально тяжелым. От зноя все, что может сохнуть и кипеть, высохло и выкипело. На ней не было растительности, заслуживающей этого названия. Такой ее увидели первые колонисты, прибывшие с Земли. Полвека колонизации принесли свои плоды. Попытки сделать воздух, которым можно было бы дышать, продолжались, и в некоторых районах можно было даже без особого риска выйти из дома без защитного комбинезона, хотя и с кислородным баллоном за спиной. Воздух Венеры все еще очень беден кислородом.

Достопримечательность, которую мы с Митци решили посетить, был Планетарный парк «Русские горы». Так называлась и трамвайная станция поблизости. Он был ничуть не лучше всех остальных достопримечательностей Венеры, как бы венерянские консервационисты ни поздравляли себя с тем, что именно здесь им удалось сохранить «первозданную дикость природы». А пока я обозревал окрестности из окна станции, испытывая мало желания познакомиться с ними поближе.

— Пойдем, Тенни, — тормошила меня Митци.

— Ты действительно этого хочешь? — удивился я. На станции тоже становилось достаточно неуютно от шума прибывающих поездов и галдежа детишек. Но снаружи, как я полагал, будет еще хуже. Нам предстоит навьючить на себя баллоны с кислородом, дышать через трубку. Значит, жара и духота станут еще невыносимей.

— Может, нам раньше перекусить где-нибудь? — с надеждой произнес я, оглядываясь на киоски и ларьки.

На рекламном щите под словами: «Что мы сегодня можем вам предложить?» кто-то мелом написал: «Держись подальше от яичницы».

— Да идем же наконец, Тенни. Сколько раз ты говорил, что терпеть не можешь венерянскую еду! Достань лучше респираторы.

«Если выбора нет, то полный вперед» был, девиз нашей семьи. Он неплохо помог нам преуспеть в нашей фамильной профессии как в старые добрые времена на Мэдисон-авеню, так и в джунглях Кока-Колы. Поэтому я закрепил ремни кислородного прибора, вставил в рот трубку и свистящим шепотом произнес:

— Вперед, в Долину смерти!

Митци даже не улыбнулась. Она уже с утра была не в настроении. Я понимал ее — ведь завтра я уезжаю. Поэтому я ободряюще потрепал ее по плечу и мы зашагали, спотыкаясь, по неровным тропам парка «Венера».

Первая ракета, севшая на Венеру, теперь, в сущности, просто груда мертвого металла. Размерами она не более педального автобуса, с торчащими во все стороны антеннами и зеркальными отражателями. Исторический экспонат находился в самом плачевном состоянии.

Было время, когда она на спине ракетоносителя стартовала со снежных просторов Земли, чтобы, преодолев сотню миллионов космических миль, как горящий метеор вспороть жаркий воздух Венеры. Воображаю, какое это было зрелище. Только жаль, что никто этого не видел. Преодолев все препятствия, последние два часа своей жизни ракета потрудилась над тем, чтобы передать на Землю сведения, об атмосферном давлении и температуре, да еще пару не очень четких снимков той поверхности, на которую она села. На этом карьера ее закончилась. Ядовитые газы и атмосфера Венеры начали свое разрушительное действие, из строя вышла вся аппаратура. Мне кажется, для тех досупертехнологических времен, эта посадка на Венере была немалым достижением. Она дала нам первые в истории человечества снимки поверхности Венеры. Поэтому, когда колонисты с Земли в первые месяцы своего пребывания на Венере набрели на останки ракеты пионеров освоения планеты, не было ничего удивительного в том, что они решили объявить день ее посадки Днем Победы человека над космосом и праздновать его ежегодно. Пусть так, черт побери! Но зачем весь этот шум вокруг груды железного хлама? Разве это не лишнее доказательство их чокнутости? Вспомните времена, когда русских называли «советскими». Я не уверен, что точно знаю, кто они, и часто путаю с гибеллинами и еще какой-то древностью. Не в этом дело.

Главное в том, что «советские» тоже не верили в прибыль. Да, да, не верили, что с помощью товара можно делать деньги. Я не говорю уже о рекламе, этой «служанке торговли». Они ее просто не знали. Не верите? Понимаю. В колледже, когда я изучал историю, я тоже сперва не поверил. Тогда я стал проверять по историческим источникам. Оказалось, что так и было. Рекламы они не знали. Не назовешь же рекламой электрические панно с цифрами выплавки стали, или выступления по ТВ с призывами к рабочим не распивать спиртное у станка. Нечто похожее происходит сейчас на Венере. Вот почему они, не задумываясь (сделали объектом поклонения две тонны мертвого металла. Но разница между венерянами и русскими все же есть, ибо со временем русские поумнели и присоединились к сообществу свободного предпринимательства. А венеряне по-прежнему, изо всех сил стараются идти своим собственным путем.

Побродив по парку с полчаса, я понял, что с меня достаточно. Парк буквально кишел туристами, к тому же я не привык получать кислород через соломинку. Поэтому, когда Митци остановилась перед каким-то экспонатом и, нагнувшись, пыталась прочесть что там написано труднопонимаемой кириллицей, я нащупал за спиной конец патрубка кислородного шланга и слегка ослабил гайку крепления. Кислород со свистом вырвался наружу. Я нарочно громко раскашлялся, чтобы, не дай бог, Митци не услышала свист. Но мог бы и не делать этого, ибо вой труб Хилша заглушал все звуки.

Я легонько толкнул Митци, чтобы привлечь ее внимание.

— Митци, скорее посмотри, что там с моим кислородным аппаратом. Мне кажется, он не в порядке! — почти выкрикнул я, указывая на стрелку счетчика. А та, миновав желтую отметку, неумолимо приближалась к красной — сигнал опасности! Неужели я перестарался?