Сергей Садов - Сквозь тернии к…

— В этом кресле сидел один из пришельцев. Именно здесь он и умер, в момент аварии. Когда сюда вошли люди, его мертвая рука была протянута к этому столбику. Как будто он хотел сделать что-то важное и не успел. — Я с испугом посмотрел на Фролова. Его голос был каким-то безжизненным. Веселов и Велицкий смотрели на него с таким же испугом.

Фролов подошел к столбику и слегка провел по нему рукой.

— Дело сделано, — сказал он непонятно.

Я видел, как бессильно опустились его плечи. Фролов печально посмотрел на нас и направился к выходу. Я вспомнил такой взгляд. Именно так смотрела на меня мама, когда я в последний раз приходил в больницу, а к утру, она умерла. Так смотрят когда прощаются навсегда. Предчувствие чего-то непонятного, но непоправимого сжало мне сердце. Не говоря ни слова, я поспешил следом за Фроловым, за мной побежали Веселов и Велицкий.

Выскочив из корабля, я успел увидеть сквозь бронированное стекло удаляющуюся спину своего начальника. Сутулая спина, шаркающая походка и… я моргнул, в волосах Фролова отчетлива была видна седая прядь. Я готов был поклясться, что ее не было тогда, когда он заходил на корабль. Фролов выглядел совершенно постаревшим. Полные смятения взгляды, которыми обменялись капитан с майором, показали мне, что они тоже заметили произошедшую перемену с нашим начальником.

Переглянувшись, мы кинулись к шлюзу. Выскочив из него, втроем побежали за Фроловым. Какое-то шестое чувство заставило меня обернуться… Очевидно, мой вид был настолько ошеломленным, что Веселов с Велицким тоже остановились и посмотрели сквозь стекло на корабль.

— Что здесь происходит? — неожиданно раздался сердитый голос Беленова. — Ваш Николай Владимирович вышел отсюда, напоминая покойника! Почему вы молчите?! Вы будете со мной говорить или нет?! — Академик проследил наши взгляды и побледнел.

С кораблем пришельцев происходило что-то странное: по всему его, прежде черному, корпусу бегали разноцветные огни. Они беспорядочно сновали взад-вперед и размножались… Именно размножались, другого слова я подобрать не мог. С каждым мгновение их становилось все больше. Постепенно они распространились на весь корабль, и теперь он сиял разноцветным огнем. Неожиданно сквозь ковер цветных огней ударил небольшой лучик, потом еще один, потом еще. Их становилось все больше, и они расширялись. Каждый луч был своего неповторимого цвета… Сияние охватило весь корабль и тот начал светиться как громадная лампа, если можно себе представить лампу, которая светит разноцветным светом. И вдруг, сразу, огонь исчез… Там, где минуту назад стоял звездолет, теперь ничего не было. Только мельчайшая пыль, кружась в воздухе, плавно опускалась на бетонный пол.

Не знаю, сколько времени мы стояли совершенно неподвижно. Привел нас в чувство крик. Вздрогнув, я посмотрел по сторонам. Кричал Беленов, но как кричал. В его крике было и отчаяние, и горечь, и страх, но больше всего в нем было боли. Но боли не физической, как я с удивлением понял, а боли души…

— Все погибло! — удалось разобрать мне в его крике. — Все!.. Все знания!!!.. Это катастрофа!.. Такие надежды!..

Академик опустился на колени и обхватил голову руками. Кричать он перестал, но его стоны действовали мне на нервы гораздо больше крика.

На шум прибежало еще несколько ученых и, пытаясь разобраться в происходящем, накинулись на нас с вопросами. Кто-то пытался привести в чувство Беленова. Только тут я сообразил, что не вижу Фролова. Не обращая ни на кого внимания, я рванулся к выходу. Капитан с майором тоже разобрались в обстановке и побежали за мной. Растолкав столпившихся людей, я, вместе с капитаном и майором, пробился в коридор. К комнате нашего начальника мы подбежали одновременно, но около двери неуверенно остановились. Переглянувшись с нами, Веселов осторожно постучал. От его стука дверь скрипнула и немного отворилась.

Веселов посмотрел на нас и открыл ее. Потом несмело прошел в комнату. Я и Велицкий вошли сразу за ним.

Фролов сидел на кресле. Его голова свесилась на грудь, а правая рука бессильно свешивалась на пол. Около нее лежал табельный «Макаров».

Веселов подошел к Фролову и осторожно коснулся его руки.

— Мертв, — констатировал он.

Впрочем, он мог этого не говорить. Редко кто остается в живых после того, как пустит себе в висок пулю.

— Что же здесь происходит? — ошарашено спросил Велицкий, с каким-то жалобным выражением лица поглядывая на нас.

Я его прекрасно понимал. Не думаю, что в этот момент выглядел лучше. Тут мой взгляд упал на стол. Там лежала раскрытая школьная тетрадка с ручкой поперек нее. Подойдя к столу, я взял ее и пробежал взглядом написанное. Первые же слова заставили меня удивленно раскрыть глаза. Подойдя к Веселову, который в этот момент осматривал труп, я всунул ему тетрадь. Тот глянул на меня, потом на тетрадь.

— О черт! — выдохнул он. — Что же нам теперь делать?

— Что там у вас? — спросил Велицкий.

— Ничего. Просто исповедь. Исповедь нашего начальника. — Веселов взвесил в руке тетрадь. — Что с ней делать? — почему-то спросил он меня.

— Читай, потом решим. Нам всем необходимо знать, почему он это сделал.

Веселов некоторое время разглядывал нас. Потом вздохнул, открыл тетрадь и стал читать…

10

Я, Фролов Николай Владимирович, пишу эти строки, находясь в здравом уме и твердой памяти… Получается как в завещании. Впрочем, в какой-то мере это и есть мое завещание… Никогда не умел писать отчеты и разные донесения, а сейчас приходится писать свой самый главный отчет в жизни. Наверное, вы осудите меня. Что ж, могу вас понять и прошу прощения. Конечно, это слабое для вас утешение, но другого я дать не могу. И вы, думаю, заслужили право знать, почему я уничтожил корабль пришельцев. Поймете вы меня или нет, не знаю. Но я постараюсь рассказать вам всю правду. Да и не зачем мне сейчас лгать. Я уже мертв. Мертв с того момента, как принял это решение…

Эти записи я оставляю вам. Поступайте с ними так, как сочтете нужным. Можете их уничтожить, можете передать следственной комиссии…

Черт, как порой бывает трудно начать… Когда меня вызвал к себе Крючков и рассказал о корабле, я обрадовался. Обрадовался сильно и не пытаюсь это скрыть. Но потом задумался: а что может принести нам эта находка? (Здесь под «нам» я понимаю не СССР, а весь мир). Просчитал возможные последствия и ужаснулся. Я тридцать пять лет служу в органах и мне ли не знать как мы — люди — используем свои научные достижения. Технологии из корабля родят еще более страшное оружие, как будто того, что уже есть мало. Нарушится равновесие между СССР и США, а это способно привести мир к трагедии. Прежде всего, нарушение равновесия испугает США. Как реагирует испуганный противник на угрозу? Он постарается как можно быстрее уничтожить ее. Американцы обязательно попытаются уничтожить угрозу до того, как мы смогли бы реально воспользоваться полученными знаниями. Нетрудно представить к чему это может привести.