Андрей Саломатов - Синдром Кандинского

— Видите ли, я люблю другую женщину, — неожиданно перебил её Антон. Я приехал сюда за ней.

— Нет, — сказала Елена Александровна. — Ты приехал, чтобы увидеть меня и попрощаться со мной. Ты можешь этого не знать, Антон, но это так.

— Тогда почему мы не встретились раньше? — спросил Антон.

— Потому что мы все равно не смогли бы быть вместе. Ты бы не захотел. А когда мне пришло время умирать, ты вернулся. И любишь ты не её, а меня, меня прежнюю. Хочешь, я расскажу тебе, какая она? Она во всем похожа на меня, за это ты её и выбрал. Она похожа на меня и внешне. Посмотри, это я в молодости.

В руке у Елены Александровны появилась фотография. Она протянула её Антону, и тот, поколебавшись, взял. Он успел заметить молодую красивую даму с пышной прической, хоть и в незнакомом убранстве, но очень похожую на его жену.

В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошел Александр. Он подошел к матери, положил ей на плечо руку и сказал:

— Мама, гостю надо спать. Завтра утром вы увидитесь. — При этом Александр как-то неумело подмигнул Антону, и тот, сообразив, в чем дело, охотно поддержал его.

— Да, да, Леночка, завтра мы увидимся, — торопливо сказал Антон, а Александр недовольно поморщился.

— Вы хорошо вжились в роль, папа, — сказал он.

Антон хотел было ответить ему какой-нибудь резкостью, но посмотрел на хозяйку дома и сдержался. А Елена Александровна поднялась с дивана и, опираясь на руку сына, игриво сказала:

— До завтра, любимый. Спокойной ночи!

Как только за ними закрылась дверь, Антон с облегчением вздохнул и машинально обулся. Первое, что пришло ему в голову, — это мысль о побеге. У него не было никакого желания дожидаться утра и утром снова выслушивать этот сумасшедший бред. Кроме того, чувствовал он себя отвратительно. Все это время Антон ждал, когда наконец останется один, чтобы сделать очередной укол. Но при воспоминании о прощальной фразе Елены Александровны Антона передернуло, затем он нервно рассмеялся, положил письмо в кейс, осторожно закрыл дверь и в абсолютной темноте спустился вниз.

— Уходите, папа? — услышал он совсем рядом голос Александра.

— Да, сынок, мне пора, — тихо ответил Антон. — Покажите-ка мне, как отсюда выйти.

Вслед за этим послышался скрип половиц, и впереди открылась дверь на улицу.

— Прощайте, папа. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, — сказал Александр.

— Да, сынок. Я тоже не получил удовольствия от встречи с тобой. Слишком много времени прошло. Видно, отвык. — Антон вышел на крыльцо, и дверь тут же закрылась за ним.

Обратно он добирался не менее часа. Идти по песку было чрезвычайно трудно и противно. В абсолютной тишине песок пронзительно хрустел под ногами, набивался в ботинки, а разбросанные по пляжу большие камни как будто сами лезли под ноги.

Антона сильно знобило, хотелось пить. Наконец он не выдержал и на знакомом повороте к улице Чанба сел на брошенный деревянный ящик из-под бутылок. Отдуваясь, словно преодолел высокую гору, он раскрыл кейс, достал стерилизатор, отшвырнул от себя мешавший чемоданчик и уже неторопливо проделал привычную операцию.

Добравшись до калитки, Антон открыл её, пересек двор и, закрывая за собой дверь каморки, увидел, как в нескольких метрах от него в буйных зарослях кустарника мелькнула тень. Антон вздрогнул, некоторое время постоял у двери, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи, и, не включая света, на ощупь отыскал кровать. Он только собрался сесть, как в дверь тихонько поскреблись. После этого скрипнули несмазанные петли и в образовавшуюся щель кто-то прошептал:

— Можно?

— Лена? — испуганно спросил Антон. — Это ты?

— Я, я, — ответила гостья, и Антон почувствовал, как у него похолодело в груди.

— Ты получила мое письмо? — взволнованно спросил он. — Как ты меня нашла?

— Так и нашла, — прошептала гостья. Она проскользнула в каморку, быстро затворила за собой дверь, и в комнате сделалось совсем темно.

— Я приехал повидать тебя, — зашептал он. — Не знаю зачем. Мне без тебя плохо. — Он протянул руку, привлек её к себе и в промежутках между поцелуями забормотал: — Я наврал в письме… Ты мне нужна… Я смогу… Наконец он поймал губами её полураскрытый влажный рот, запустил в волосы пальцы и, придерживая затылок, долго целовал, испытывая при этом какую-то болезненную истому. А она обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом, да так, что Антон покачнулся, сделал шаг назад и, наткнувшись на кровать, потерял равновесие, упал и увлек её за собой.

Он гладил её свободной рукой по шее и груди, на все лады хрипло шептал: "Леночка! Леночка!" — а она тихонько смеялась от удовольствия и подставляла губы. Словно в полусне, Антон ласкал её, иногда на мгновение замирал, но только для того, чтобы сказать очередную нежную глупость, пока наконец она не подала голос.

— Халат не порви, дурашка.

— Что? — испуганно спросил Антон, застыл в той позе, в какой его застала эта фраза.

— Халат. Халат не порви, — повторила она, и он явственно услышал, как расстегиваются пуговицы халата, ткань у него под рукой поползла вниз, и Антон, положив ей руку на голую грудь, провел по ней ладонью и тихо спросил:

— Ты кто?

— Познакомиться хочешь? — насмешливо ответила гостья.

Антон молча поднялся, отошел к двери и пошарил по стене рукой. Затем он щелкнул выключателем и вспыхнул свет.

— Ну вот, — закрывая лицо от света, сказала гостья. Другой рукой она запахнула халат, а затем села. — Я не Леночка, — сказала она.

— Вижу, — ответил Антон, хотя с трудом мог бы сейчас отличить собаку от кошки.

— Я твоя соседка. Мы сегодня днем с тобой виделись. Помнишь?

— Помню, — соврал Антон, лихорадочно соображая, где и когда это произошло.

— Вот решила тебя навестить. Спать не хочется, я днем выспалась. Дай, думаю, соседа навещу. Да ты чего так перепугался? Я не съем тебя.

— Не съешь, — растерянно повторил Антон и довольно грубо добавил: Извини, мне сейчас не до приключений. Я спать хочу.

Гостья фыркнула, встала и, застегиваясь на ходу, подошла к двери.

— Спокойной ночи, Ромео, — насмешливо сказала она.

— Спокойной ночи, Арландина, — ответил Антон.

Когда он лег, на улице начало светать. Через маленькое оконце в каморку полез серый, промозглый рассвет, в саду умолкла цикада, и где-то далеко, словно игрушечный моторчик, тихо протарахтел автомобиль.

2

Проснулся Антон поздно, когда солнце уже до такой степени нагрело крышу, что в каморке стало трудно дышать. И все же Антон ещё долго лежал, прислушиваясь к тому, что происходит на улице. Он пытался вспомнить последний сон, но сосредоточиться ему мешала большая зеленая муха, которая, словно тяжелый самолет, идущий на бомбометание, кружила по комнате. И чем больше он напрягал память, тем более расплывчатым становился смысл сна. Ему удалось вспомнить лишь странную пару: один — длинный, около двух метров, худой, в больших роговых очках; другой — маленький, с клочковатой рыжей бородой. Они шли по заснеженному берегу моря с ананасами в руках и говорили о нем. Антону запомнилась только одна фраза, которая к нему как раз не относилась, но он все силился понять, что имел в виду бородатый, сказав: "Бог любит юродивых и героев".