Мелани Милберн - Продлить наше счастье

– Нет, это я так…

– Многие пары не желают тратить свое время, нервы и деньги на свадьбу и обручаются без лишней помпы. Единственная цель заключается в том, чтобы пожениться. А не развлекать толпу людей, которых ты едва знаешь и, скорее всего, никогда больше не увидишь.

Тедди все же возразила:

– Десять лет назад ты думал иначе.

Алехандро смерил ее холодным взглядом:

– Мои люди свяжутся с тобой. – Он ободряюще ей кивнул. – Buenas tardes[1].

Глава 3

Несколько дней спустя Алехандро хмуро просматривал новостную ленту в своем телефоне. Его внимание привлекла заметка, напечатанная в светской хронике одной из газет. В публикации была размещена фотография Тедди, напротив которой красовался его портрет; рядом крупными буквами был напечатан заголовок: «Любовь или деньги? Аргентинский плейбой отчаянно нуждается в финансах». Короткая статейка была просто убийственна. В ней были намеки на его скорую свадьбу, а сам Алехандро был представлен негодяем, который женится на богатой наследнице ради собственной выгоды. Там не было никакого упоминания о мотивах Тедди. И то, что Алехандро был в десять раз богаче ее отца, – об этом тоже не было ни слова. Он почувствовал, что его репутация находится под угрозой: одно дело быть светским львом с огромным количеством интрижек за спиной, а совсем другое – охочим до денег выскочкой. Как эта информация могла где-то всплыть? Неужели Тедди говорила с журналистами? Зачем ей было идти на такую подлость? Алехандро думал, что ее колкость и холодность – всего лишь защитный механизм. Что она обиженная жизнью, старомодная девушка, помимо своей воли замешанная в махинациях беспринципного отца. Она даже нравилась ему, черт побери.

Он стиснул зубы. Тедди хотела пышную свадьбу и собиралась во что бы то ни стало получить ее. Она манипулировала им. И это было скверно.

– Не смотрите в окно, – сказала Одри Тедди. – Везде журналисты. Там даже один в живой изгороди возле ворот.

– Что они здесь делают?

Одри указала на газеты, лежащие на кухонном столе:

– Предполагаю, что ваш кузен устроил все это. Он надеялся получить все, если вы не выполните волю отца. Вы спутали его карты, согласившись на условия Алехандро. Он не думал, что вы пойдете на это.

В статье было мало лестного об Алехандро. Но и про нее журналисты не сказали ничего хорошего. Они выставили ее жуткой ведьмой, на которой бедный красавчик вынужден жениться, чтобы поправить свои финансовые дела.

Телефон Тедди зазвенел в кармане. Взяв его, она увидела номер Алехандро на экране.

– Алло?

– Я в пяти минутах от тебя, – сказал Алехандро. – Собирай вещи. Мы едем в Лондон.

– Зачем?

– Чтобы купить свадебное платье. Зачем же еще?

– Но я думала…

Телефон выключился.

Тедди ждала Алехандро в маленькой столовой. Одетая в темно-синие брюки и свободный свитер, без макияжа и с волосами, стянутыми в тугой хвост, она выглядела так, словно была еще подростком. Выражение ее лица было спокойным и без эмоций, но на ее руке, сжимавшей трость, побелели костяшки.

– Я не собираюсь ехать с тобой в Лондон.

Алехандро не привык, что его приказы игнорируют.

– Я ведь предупреждал тебя, что не надо говорить с прессой.

Тедди гордо вскинула подбородок. Ее глаза засверкали, словно алмазы в сером озере.

– Я не говорила с прессой. Это работа моего троюродного брата.

Алехандро нахмурился, услышав ее слова. Он не привык ошибаться. Извинения не его конек.

– Что ты ему сказала о наших отношениях?

– Я ничего не говорила. Он сам все понял. – Ее серо-голубые глаза вспыхнули негодованием. – Мужчина вроде тебя собирается связать свою жизнь с женщиной, как я? Вряд ли можно поверить в такое, не так ли?

До этого момента Алехандро не осознавал, насколько нелестной была для Тедди эта статья и сколько боли она могла ей причинить. Так же, как и в тот день, когда Алехандро сказал, что у нее нет ничего общего с его бывшей невестой. Большинство его бывших женщин были недовольны своей внешностью. Их жалобы на мнимую полноту и некрасивую прическу раздражали его, но он вынужден был говорить комплименты. Но недовольство внешностью у Тедди было вполне обоснованным, и только теперь Алехандро начинал понимать, как тяжело ей было выдерживать постоянные сравнения со сверстницами.

– Тогда, возможно, лучше обставить все более правдоподобно.

Ее взгляд стал настороженным.

– Как?

– Необходимо, чтобы нас видели вместе как можно чаще.

Тедди опустила глаза и оперлась на спинку стула эпохи Людовика XV.

– Без этого не обойтись?

– Так делают большинство помолвленных пар.

Она продолжала держаться за спинку стула, как будто боялась упасть.

– Я сказала, что согласна на фиктивный брак, но я не говорила, что буду красоваться с тобой на публике, как влюбленный подросток.

– Почему ты так расстраиваешься из-за каких-то жалких сплетен?

– Я не расстроена.

– Нет, расстроена. Ты злишься на то, что все прежде всего обращают внимание на твой недуг и не видят в тебе личность. Люди судят о тебе прежде, чем им удается пообщаться с тобой.

Тедди лукаво посмотрела на него:

– Ты поступал так же?

– Я был не прав. Мне жаль.

Она поджала губы.

– Но я все равно не собираюсь ехать с тобой в Лондон. И я не хочу всей этой торжественности… свадебного платья.

– Я думал, что все девушки этого хотят.

– Публика будет глазеть на меня, наблюдать за тем, как я хромаю по проходу в церкви. Она будет ждать, что я споткнусь или упаду плашмя лицом вниз. – Тедди непроизвольно вздрогнула. – Я не смогу этого вынести.

– Я по-прежнему считаю, что вам необходимо обзавестись красивым свадебным платьем, – сказала Одри, колдуя над волосами Тедди утром перед церемонией две недели спустя. – Мы могли бы переделать платье вашей матери. Я уверена, что оно лежит где-то на чердаке. Помните, как вы в детстве любили наряжаться в него?

– Даже не подумаю надевать мамино платье на липовую церемонию. Это было бы кощунством.

– Кощунство – это… – Одри приколола прядь волос Тедди на нужное место, – сочетаться браком не в церкви и без свидетелей.

– Так хочет Алехандро.

Тедди трудно было поверить, что наступил день ее свадьбы. Все казалось нереальным. Как будто она была во сне, в котором все происходило не так, как она ожидала. Там не было никакой романтики. Не было волнений и радости от ощущения встречи с родственной душой. Не было никаких надежд на будущее. И конечно же не было даже самых отдаленных планов относительно рождения детей и воспитания их в доме, полном любви и гармонии.