Михаил Тырин - Грехи ночного неба

Мыться! Значит, нужно снимать одежду – и приемник тоже! А если его украдут? Взять с собой? Но он может испортиться от воды.

Альбина Сергеевна вышла. Мальчик снял с себя куртку, штаны, рубашку. Ничем не защищенная пластиковая коробочка висела на шее. Пашка снял ее, подержал в руках, осматривая помещение. Может, завернуть в рубашку и положить в угол шкафчика?

Но шестое чувство подсказало, что не стоит этого делать. Что тогда? В раздевалке, как назло, нет никаких укромных уголков – даже щелей под шкафчиками нет.

Лишь в углу громоздилась куча грязного постельного белья. Пашка подбежал и быстро сунул приемник в самый низ.

В душевой он наспех намылился, постоял под струями теплой воды и выскочил обратно в раздевалку.

Толстая полусонная прачка в грязном фартуке наклонилась над кучей белья. Пашке захотелось закричать, оттолкнуть, напугать ее. Но он молча стоял и смотрел, как женщина загребает в свои полные руки простыни и наволочки.

Она распрямилась и, не взглянув на мальчика, скрылась за дверью. Он подскочил к тому, что осталось на полу, отшвырнул ногой...

Приемник лежал на месте.

Пашка открыл свой шкафчик и тут же поблагодарил судьбу, что не оставил здесь приемник. Кто-то уже забрал его одежду и повесил на крючки другую – казенную.

Когда Пашка надел мятые черные брюки, застегнул клетчатую рубашку, в раздевалку заглянула Альбина Сергеевна.

– Ты готов? Сейчас пойдем к медсестре на осмотр.

Значит, снова раздеваться... Пашка положил приемник в карман брюк и старался не отнимать руки от своей единственной драгоценной вещи.

Большая часть дня прошла беспокойно. Пашку водили по кабинетам, устраивали собеседования, выдавали одежду и предметы личной гигиены, знакомили с расположением коридоров и помещений, объясняли распорядок его новой жизни.

Еще был обед – не слишком роскошный, конечно, но не Пашке быть привередливым.

После обеда приезжали люди с телекамерой. Они сняли Пашку со всех сторон, задали несколько вопросов. Напоследок обещали, что вечером покажут его по телевизору – вдруг родители откликнутся.

Но посмотреть телевизор не удалось, потому что вечером приехал Евгений Петрович. Они нашли наконец Пашку в картотеке ЗАГСа, потом обнаружили в детской поликлинике его медицинскую карту и восстановили свидетельство о рождении. Таким образом, Пашка получил наконец статус гражданина этого мира, что очень его порадовало. Это ведь и было первое задание «Покровителя».

Евгений Петрович обещал иногда наведываться. Похоже, он не считал, что Пашкино дело закончено, и хотел восстановить «белые пятна» в его биографии. Но мальчику нечего было бояться. Как бы ни был жесток этот мир, здесь еще жила заповедь о невинности детей.

В этот первый день Пашка не успел даже толком познакомиться со своей семьей. А проснувшись на следующее утро, обнаружил, что он в комнате один.

Он лежал в мягкой кровати, от которой отвык за последний год, когда в комнату заглянула молодая женщина в очках. Пашка сразу узнал свою новую воспитательницу.

– Ты должен был встать еще полчаса назад, Павлик. У нас строгий распорядок.

– Простите, Нина Ивановна. Меня забыли разбудить.

Воспитательница засмеялась.

– Ладно. На первый раз прощается. Выспись хоть в первую ночь.

– Нет-нет, я уже выспался...

Он вскочил, побежал умываться, а потом – в столовую. Порция омлета и остывшее какао сиротливо ждали его на пустом столе. Пашка сел, начал неторопливо есть. В залах уже суетились дежурные из младших групп – собирали со столов грязные тарелки и несли их на мойку.

Невысокий полноватый мальчишка в клеенчатом фартуке вдруг уселся напротив. Пашка насторожился, однако продолжал есть, не поднимая глаз.

– Не узнаешь, что ли? – спросил мальчишка.

Пашка вгляделся в круглое лицо с мягкими чертами, окинул взглядом рыжие кучерявые волосы.

Узнаю, – сказал он. – Ты – Серега.

– А я думал, забыл. Помнишь, как мы на вокзале-то?.. Ты мать-то нашел?

Пашка помотал головой.

– А я тебя еще вчера узнал. Тебя откуда сюда пригнали?

– Ниоткуда. Меня на вокзале нашли.

– Понятно. А я думал, куда ты тогда делся-то? Думал, может, ты мать нашел. А правда, куда ты пропал тогда?

Пашка смутился. Почему-то не хотелось врать старому приятелю. Со взрослыми было проще.

– Да я... Так, – прошептал он.

– Понятно. А нас с ребятами с поезда сняли. Мы в Москву поехали. Меня сначала матери вернули, но я опять убежал. Тогда меня сюда... Но я и отсюда убегу.

Пашка лихорадочно думал, что бы ему рассказать про себя.

– Слушай! – продолжал Серега, – просись у Нины в наше звено. Мы сегодня в столовке дежурим. Просись, вместе будем, а?

– Давай, – сразу согласился Пашка.

Однако проситься не было нужды. Пашку определили работать по столовой, потому что все остальные звенья уже собрались и разъехались: кто собирать мусор в сквере, кто подметать дорожки на Братском кладбище, кто на фабрику – на экскурсию.

В звене, кроме Пашки, было еще человек двенадцать. Дети называли его «новенький» и часто обращались к нему с разными вопросами. Им нравилось, как серьезно и внимательно этот малыш умеет слушать, как рассудительно отвечает.

Пашка ходил между столами с большой влажной тряпкой и смахивал на пол крошки, вытирал лужицы какао. Серегу Нина Ивановна отправила в другой зал переворачивать стулья. Там девочки начинали мыть пол.

Когда столовая была убрана, воспитательница собрала детей вместе и объявила, кто как трудился. Про Пашку она сказала, что он работает старательно, но надо чуть побыстрее.

Не успели дети толком отдохнуть, пришло время накрывать столы к обеду. Пашке как самому маленькому ставили всего три тарелки на поднос, и он с величайшей осторожностью нес его между столами. Вскоре к нему присоединился Серега, и работа пошла веселее.

На столах уже дымились кастрюли с супом, блестели чистые тарелки в ожидании воспитанников. На отдельных тарелочках лежали свежие песочные пирожные к чаю.

За дверями нарастал шум голосов. Воспитанники помыли руки и ждали, когда их пустят в столовую.

Они влились неудержимым разноцветным потоком, галдя, грохая стульями и посудой. Снова у дежурных началась беготня – кому-то не хватило ложки, кто-то уронил на пол тарелку с хлебом, кто-то пролил суп на стол...

Пашка увидел, что Серега несет куда-то пирожное, завернутое в салфетку.

– Что, не хватило? – спросил он.

– Нет, – ответил Серега и покраснел. Потом тихо добавил: – Это из моего обеда. Для Садыка...

– Кого? – не понял Пашка.

– Вон, – Серега кивнул на ряды, где сидели старшие группы. Пашке сразу бросился в глаза плотный стриженый парень в клетчатой рубашке. Он что-то рассказывал соседям, громко смеялся и строил рожи.