Лоис Буджолд - Границы бесконечности

Она искоса смотрела на него, слегка качаясь в седле в такт ровному стуку копыт своей лошади. — Некоторые говорят, что Вы родились без ног, и всё время живёте в плавучем кресле в резиденции Форкосиганов. Некоторые говорят, что Вы родились без костей…

— …и меня держат в банке в подвале, несомненно, — пробормотал Майлз.

— Но Кейрел рассказывал, что видел Вас с Вашим дедушкой на Хассадарской ярмарке, и что Вы просто болезненный и малорослый. Некоторые говорили, что Вашему отцу удалось пропихнуть Вас в Службу, а другие — что ничего подобного, Вас отправили на другую планету, откуда родом Ваша мать, и там из Вашего мозга сделали компьютер, а тело плавает в жидкости и его питают через трубки…

— Я был уверен, что где-нибудь в этой истории непременно будет фигурировать банка, — поморщился Майлз. Ты же сам знал, что пожалеешь об этом вопросе, но всё равно спросил. Внезапно Майлз понял, что она издевается над ним. Как она смеет… но в ней не было и намёка на смех, лишь острая настороженность.

Она прошла такой путь пешком, чтобы выдвинуть это обвинение в убийстве, бросив тем самым вызов семейным традициям и деревенским властям, нарушив установленные обычаи. И что ее граф дал ей в защиту и опору, послав ее обратно, терпеть гнев ее близких и родных? Майлза. Справится ли он с этим? Должно быть, она как раз об этом и думает. Или он провалит это дело и позорно бежит, бросив ее на произвол разгневанных мстителей?

Уж лучше бы он прошёл мимо, не задерживаясь, когда она рыдала у ворот.

Лес, плод трудов терраформирующего лесного хозяйства многих поколений, внезапно кончился, открывая вид на долину, поросшую коричневым барраярским кустарником. Прямо в середине её, по какому-то странному капризу химического состава почвы, проходила полукилометровая полоса зелено-розового цвета — дикие розы, понял поражённый Майлз, когда они подъехали поближе. Земные розы. Тропа нырнула в ароматные заросли и исчезла.

Они с Пимом по очереди прорубали путь своими табельными армейскими тесаками. Упругие плети роз были густо усажены колючками и, пружиня, сердито хлестали их в ответ. Дурачок-Толстячок вносил свой вклад, мотая большой головой, откусывая бутоны и с удовольствием жуя их. Майлз не знал, сколько он может позволить чалому съесть без вреда для здоровья — то, что это растение не эндогенно для Барраяра, еще не значит, что оно не ядовито для лошадей. Майлз сосал оцарапанные пальцы и размышлял о бурной экологической истории Барраяра.

Пятьдесят тысяч Первопроходцев с Земли собирались быть всего лишь первым эшелоном в колонизации Барраяра. Потом из-за гравитационной аномалии пространственная червоточина, через которую прошел корабль колонистов, схлопнулась, безвозвратно и без предупреждения. Терраформирование, которое поначалу проводилось тщательно и под контролем, рухнуло вместе со всем прочим. Завезённые с Земли растения и животные вырвались на волю и одичали, пока люди были заняты более насущными проблемами выживания. Биологи до сих пор оплакивают последовавшее за этим массовое вымирание местных видов, эрозию почвы, засухи и наводнения. Однако Майлз подумал, что на самом деле за многовековой Период Изоляции самые приспособляемые виды из обоих миров в борьбе создали новое равновесие, ничем не хуже старого. Если это растение живет и наполняет землю, кого волнует, откуда оно пришло? Мы все оказались здесь по случайности. Как эти розы.

Этой ночью они разбили лагерь высоко в холмах, а утром продолжили подъём и достигли того места, где начинались собственно горные склоны. Они уже покинули местность, известную Майлзу с детства, и он часто сверял путь, которым их вела Харра, со своей картой, полученной методом орбитальной съемки. На закате второго дня они остановились, хотя от цели их отделяло всего несколько часов пути. Харра настойчиво говорила, что может довести их до места и в сумерках, но Майлзу не особенно хотелось прибыть после наступления темноты, без предупреждения, в незнакомое место, где неизвестно, какой приём их ждёт.

На следующее утро он искупался в ручье, распаковал вещи и тщательно облачился в свою новую парадную форму офицера Империи. Пим был одет в коричневую с серебром ливрею — цвета Форкосиганов. Он извлёк из глубин сёдельной сумы штандарт с гербом графа на телескопическом алюминиевом древке и прикрепил его на своё левое стремя. «Убийственно хороши,» — мрачно подумал Майлз. Доктор Ди был одет в обычный черный комбинезон, и ему, похоже, было не по себе. Если мы должны являть собой какое-то послание, подумал Майлз, то разрази меня гром, если я знаю, какое.

Еще до полудня они остановили своих лошадей у двухкомнатной хижины, которая стояла на краю рощи сахарных кленов — одному небу было известно, сколько лет назад она была посажена, но с тех пор клёны расселились самосевом по всей долине, там и сям. Горный воздух был чист, прохладен и напоён солнечным светом. Несколько кур копошилось в сорняках. По забитой водорослями деревянной трубе, протянутой из леса, сочилась вода, переполняла выдолбленную колоду, превращалась в ручеёк с пышной зеленью на дне и бежала прочь.

Харра соскользнула с седла, одёрнула на себе юбку и стала подниматься по ступенькам крыльца. — Кейрел? — позвала она. Майлз ждал первого контакта, сидя высоко в седле. Никогда не следует отказываться от психологического преимущества.

— Харра? Это ты? — отозвался из хижины голос мужчины. Он с грохотом распахнул дверь и выбежал наружу. — Где ты была, девочка? Мы обыскали всё кругом! Думали, ты сломала шею где-нибудь в кустах… — Он осёкся при виде троих молчаливых всадников.

— Ты не захотел записать мои обвинения, Кейрел, — сказала Харра прерывающимся голосом. Её руки мяли юбку. — Поэтому я пошла к окружному судье в Форкосиган-Сюрло и высказала их сама.

— Ох, девочка, — с жалостью выдохнул Кейрел, — какую глупость ты сделала… — Он опустил голову и пошатнулся, неспокойно уставившись на всадников. Это был лысеющий мужчина лет шестидесяти, жилистый и потрёпанный, левая рука его заканчивалась обрубком. Ещё один ветеран.

— Староста Серг Кейрел? — строго заговорил Майлз. — Я — Голос графа Форкосигана. Мне приказано расследовать преступление, о котором заявила Харра Цурик перед судом графа, а именно — убийство её новорожденной дочери Райны. Я прошу и требую, чтобы Вы, как староста Лесной Долины, оказали мне содействие во всех вопросах, относящихся к отправлению правосудия именем графа.

На этом предписанные формальности у Майлза кончились (ненадолго же их хватило), и дальше ему надо было действовать самому. Он ждал. Дурачок-Толстячок шумно дышал. Коричневая с серебряным рисунком ткань штандарта несколько раз тихо хлопнула на случайном ветерке.