Сергей Лукьяненко - Геном (Сборник)

Он развернулся в кресле и посмотрел на меня.

Я понял. У меня все внутри захолодело.

– Если ты прерываешь контракт, Тиккирей, то вначале придется урегулировать финансовый вопрос. Думаю, шестьдесят – семьдесят рейсов позволят это сделать. Наверное, года через два ты сможешь покинуть корабль.

– Это есть в контракте? – тихо спросил я.

– Конечно. Показать?

– Не надо. Я помню… я не думал, что страховка такая дорогая…

Старпом упер руки в колени, наклонился вперед и зло сказал:

– Тиккирей, ты думаешь, что только тебе, такому умному, пришла в голову идея – наняться на корабль и сойти на первой же попавшейся планете? Да если бы наш корабль летел в рай, а сделал остановку в аду, и то нашелся бы желающий смыться! Именно поэтому, Тиккирей, сумма страхового полиса столь велика. Чтобы экипажу не приходилось дергаться, выискивая мозги в каждом космопорте. Нанялся – работай! Мы ведь предупреждали тебя?

Я даже не заметил, что стал плакать.

– Ну, что ты выбираешь? Прервать контракт и получить право уйти через два года нищим или отработать пять лет и заработать свою треть миллиона?

Он был зол, чертовски зол на меня, самодовольного дурачка, который мешает ему сойти с корабля, развлечься, потратить в баре свои честно заработанные деньги.

Но я же смотрел контракт! Там кое-что было запутано, про некоторые вещи сказано мельком, но…

Сев на пол, я уткнулся лицом в колени. Два года – это конец. Я столько не выдержу. Уж пять лет – точно. Я не стану идиотом, но мне все будет безразлично. Кормят, поят, позволяют гадить под себя… и хорошо…

– Мы предупреждали тебя или нет? – рявкнул старпом.

– Предупреждали… – прошептал я.

Он сгреб меня с пола, усадил себе на колени, разжал рот и ткнул в зубы горлышко металлической фляжки:

– Пей! Истерику тут устраиваешь, словно визгливая баба…

Я глотнул обжигающую жидкость. Закашлялся.

– Это коньяк, – объяснил старпом. – И что ты собирался делать на этой планете, Тиккирей?

– Жить… – прошептал я.

– Жить? Как?

– У меня же есть имперское гражданство…

– Что с того? Ты думаешь, легко человеку выжить в незнакомом мире? Тем более – подростку? Тем более – без денег? Получил бы ты свои жалкие четыре сотни, и что с того? Это на вашей планете сто кредиток – деньги. В нормальном развитом мире ты и неделю на них не протянешь!

Он резко толкнул меня:

– Вон та дверь… умойся.

И, повернувшись к экрану, зло процедил:

– Служебный доступ. Аннулировать контракт расчетного модуля Тиккирея. Оформление страховки не производить.

Я смотрел на него, размазывая слезы.

– Не оформляли мы на тебя страховой полис. – Старпом сидел ко мне спиной, и только побагровевший коротко стриженный затылок выражал его эмоции. – Понятно было, для чего ты нанялся. Только Антон на тебя ставил, был уверен, что ты отработаешь пять лет и сохранишь волю…

– Значит, вы нарушили закон! – воскликнул я.

– Тебе-то какое дело? Что ты стоишь? Умывайся и уходи!

– Куда?

– Куда? – Вот теперь старпом по-настоящему заорал: – А куда ты хотел? На планету! Новый Кувейт, имперская колония, стандартный законодательный ряд, ускоренная процедура получения вида на жительство, уровень комфортности среды – сто четыре процента! Мы тебя отключили только через два скачка, и знаешь почему? Потому что были уверены: ты хочешь сойти на первой же планете! Даже не узнав, что это за планета! А там, куда мы отвозим руду, клоака похуже вашей каторги!

– Почему каторги?.. – прошептал я.

– Потому что Карьер развивался как каторжная планета. Обитатели куполов – потомки охранников. Умойся и проваливай!

Я умылся. Я долго плескал в лицо холодной водой, стараясь не растирать покрасневшие глаза. Вытерся и вышел. Старпом сидел за экраном и играл в шахматы. Очень быстро, через шунт, фигуры так и прыгали по экрану.

– Вот твои деньги, – сказал он. – Четыреста тридцать четыре кредита.

На столе лежали семь бумажек и четыре монетки.

– Я… мог бы выдержать пять лет? – спросил я.

– Никто не может выдержать пять лет без потерь, Антон – наивный оптимист! Лет десять после этого ты учился бы принимать решения. Даже выбор из трех сортов… лимонада… стал бы для тебя мучительной проблемой. Бери деньги, потом зайди к Антону и убирайся вон! Медицинский сектор на два яруса ниже, указатели стандартные.

Он так и не обернулся.

Мне хотелось сказать ему «спасибо». Или обнять и разреветься снова, потому что еще никто и никогда не давал мне такого полезного урока.

Но мне было слишком стыдно. Даже для того, чтобы сказать «спасибо». Я взял со стола деньги, подхватил чемоданчик, отошел к двери и, уже выскальзывая в коридор, прошептал:

– Простите меня…

Я даже не знал, услышал он или нет.

В коридоре было пусто и тихо. Каковы здесь «стандартные указатели», я не знал, старпом переоценивал мои знания о космосе. Наверное, из-за удачной фразы о «маршевых двигателях». Вот что, например, значит синяя стрелка, перечеркнутая красным зигзагом? Или фигурка человека с раскинутыми руками в желтом круге?

Конечно, я мог войти в лифт, спуститься на два яруса и поискать медицинский сектор. Вот только смотреть в глаза Антону, единственному, кто посчитал меня честным простаком, а не глупым обманщиком, не хотелось.

И я торопливо пошел к шлюзу. Если уровень комфортности планеты больше пятидесяти процентов, значит, на поверхности можно выжить без специальных средств защиты, это я помнил с уроков естествознания. А здесь – сто четыре процента. Значит, Новый Кувейт даже лучше Земли.

Лифтовая площадка оказалась наверху. Я вошел, коснулся сенсора с обращенной вниз стрелкой, и лифт начал спускаться.

Моя третья планета – ведь та, где меня не разбудили, тоже считается, пусть я и не выходил из корабля, а пролежал в потоковом режиме – ждала меня.

Глава 3

Несколько минут я просто стоял под брюхом корабля, глядя в небо. Так, чтобы корабль немножко меня от него закрывал. Было чуть-чуть не по себе.

Здесь не было купола. И у меня не было респиратора на лице. Я мог дышать и смотреть в небо просто так.

Небо оказалось густо-синего цвета, солнце – желтое. Наверное, ночью в нем будут тысячи звезд, как в фильмах про Землю. Воздух пах словно в оранжерее – и это при том, что вокруг не было никаких деревьев, только бетонные плиты и стоящие на них корабли. И грузовые, и поменьше, и военные корабли. Кажется, даже несколько чужих кораблей, но они стояли так далеко, что я не был уверен.