Стартовая площадка – Земля (СИ) - Генрих

— Руками размахивают, слюной брызжут: шеф, всё пропадёт, если золотой дождь… — Глеб запинается, чего это он?

Через секунду начинаю глумливо ржать, а помдеп поправляется и продолжает:

— … если финансовый дождь не прольётся над жаждущими нивами и страждущими гражданами.

— Подробно и скрупулёзно запиши всех, в пользу кого отщипнули наши кровные миллиарды, — озадачиваю нашего полпреда. — Обозначь всех поимённо, кто больше всех руками размахивал и слюной брызгал.

— Зачем?

— Нам надо персонально знать всех, кто нам палки в колёса вставлял.

— Зачем?

— Как «зачем»? — вот недогадливый! — Мстить будем. Жестоко и кроваво.

Глеб буравит меня твёрдым неподкупным взглядом, через долгую минуту выдыхает.

— А, это ты шутишь?

— А ты думал, я тебя только за рост к нам заманил? Нет, за интеллект тоже. Видишь, минуты не прошло, как до тебя дошло.

Немного подумав, уточняю. Не стоит надеяться на интеллект:

— Хоть и шутка, но всё равно всех зафиксируй. Самых рьяных.

— Тогда надо фиксировать тех, кто решение принимает. Это они должны всех уравновешивать…

Глеб садиться на стул только сейчас, прекращая подавлять морально своими габаритами. И огорошивает меня крайне неприятным. То есть это он так думает. Хотя на самом деле любой исход находится в спектре допустимого.

— Вить, я боюсь, что нас совсем в бюджет не поставят. Дело на всех парах мчится прямо в задницу. Грубо говоря.

Коротко, но внимательно вглядываюсь в его лицо. Парень искренне огорчён. На сердце будто мёдом капает. За дело ведь переживает. Наш человек.

— Обвинительное заключение по каждому, кто посмеет. Такова твоя функция. Но! — поднимаю палец вверх назидательно. — Ты должен верить в своего Верховного Сюзерена, то есть в меня. Чем отличается хороший полководец от плохого?

Опять целую минуту Глеб чуть ли ни припирает меня взглядом к спинке стула. Настолько он твёрдый. У твёрдого по характеру человека и взор такой же.

— У хорошего полководца, в отличие от плохого, всегда есть план «Б»?

— Нет, — качаю головой, — не угадал. Резервный план — это у посредственного полководца. У хорошего военачальника — два резервных плана. Как минимум. А я — отличный полководец.

Глеб снова думает. За то его и ценю, умеет пользоваться мозгами.

— Скажи честно, с самого начала знал, что хлопоты в Госдуме бесполезны? Как-то это не вдохновляет, — размышления выводят его на неприятную концовку. — Мягко говоря.

— Ну здрасте! — парень подставляется, а я таких случаев рефлекторно не упускаю. — Забыл самый первый разговор? Этот вопрос я задал, а не вы: «Есть ли у нас шанс пробить себе строчку в бюджете?»

— И что мы ответили? Что-то уже не помню… — помдеп озадаченно хмурится.

— Да ничего вы не ответили. Решение в таких случаях, когда даже наличие шанса, а не то что его размер, определить невозможно, очевидное. Основанное на принципе «не попробуешь — не узнаешь». Вот мы и попробовали, теперь знаем. В любом случае польза есть. О нашем существовании в ГД узнали, о наших запросах услышали. В следующем году представим им доклад о проделанной работе, о перспективах и упущенных для государства выгодах из-за отсутствия финансирования. Наша позиция станет сильнее.

— Или слабее, — Глеб трёт пальцами лоб. — Скажут, раз сами справляетесь, то и делайте себе.

— Молодец! — люблю реагировать парадоксально. — На этот раз не боишься делать прогноз. Но план от этого не меняется. Будем долбить их на эту тему каждый год.

Он не прав. На каждый хитрый тезис есть антитезис с резьбой. Через год будет прогресс — и заметный. И мы тут же скажем, что он мог быть на порядок больше и отсутствие финансирования сдерживает бурный рост влияния России в мире. Во многих аспектах. Политическом, военном, научно-техническом.

— Бюджетный комитет требует твоего присутствия, — помдеп добирается до главной новости. — Через неделю.

— Им нашего плана построения космической корпорации мало? Там же целый том сочинён! — в моём голосе насмешка.

План выглядит солидно и серьёзно, подкреплён экспертными одобрениями кандидатов и докторов самых разных наук. Что с того, что он на девяносто процентов — туфта? Всё равно его внимательно никто читать не будет. Если только мелкие клерки, но особое мнение мальчиков на побегушках никому не упало ни на одно место.

— Их интересуют подробности из первых уст, так сказать, — ответствует помдеп.

— Результат будет? — о том, что меня интересует только положительный, умалчиваю. И так понятно.

— Нет, — Глеб отвечает почти без паузы. — Если не считать, что сам побываешь в коридорах власти, так сказать. Посмотришь на них, впечатления какие-то получишь. Мягко говоря.

— Ты сказал, что у нас ничего не выгорит. Почему?

— Такое впечатление… — Глеб впадает в свою любимую паузу, — что кто-то суёт палки в колёса. Есть такой Галанин…

— Стоп! — поднимаю перед собой ладонь. — Все подобные соображения представь в письменном виде. Лучше в виде табличного списка. Кто высказывался против, кто косо смотрел, о ком слышал что-то нехорошее. И всё, что тебе известно о каждом, тоже в виде персональных данных.

Как-то читал книжку об одном политике, который заводил карточку на каждого человека, с которым сталкивался. На «каждого» — это не преувеличение ради красного словца. Буквально на каждую, даже мелкую в политическом ландшафте фигуру.

— А откуда ноги растут, и так понятно, — тоже мне бином Ньютона!

Немного пренебрежения с долей разочарования, обращённого к собеседнику, не помешает. Глеб совсем уж очевидных фактов не видит, судя по его лицу.

— Роскосмос, кто же ещё⁈ Мы для них — прямая угроза! Вот они и давят могучий паровоз, пока он ещё чайник.

Любуюсь сменой выражения лица помдепа. Теперь на нём написано: «И как я сам не догадался!»

— Так что вот тебе ещё одно длинное задание: выявить состав их лобби с предельно возможными подробностями.

Глеб кивает и после дежурного распития кофе и трёпа ни о чём отбывает.

Задумчиво гляжу на часы — сколько там время в Сеуле? Может, ещё застану. Выхожу в сеть и делаю дозвон через Tox. Мы решили, что это самый безопасный вариант. Мне только интересно, как в таких условиях, когда любой человек может связаться с кем угодно практически в любой точке планеты, работают спецслужбы? Как они пресекают всегда вероятный шпионаж? Можно рассказать что угодно, скинуть чертежи и спецификации…

— Гуд ивнинг, Витя, — меня приветствует мелодичный голосок и очаровательное женское личико. Хороша она всё-таки.

— Are we speaking English tonight? — посыл улавливаю сходу. — Why?

Она делает подачу, начинает разговор по-английски, мгновенно принимаю. И учитываю, что в Сеуле поздний вечер, поэтому и употребляю слово «tonight».

— Я в детской, укладываю своих бейби. При них я говорю исключительно на английском.

Понятное дело. Общая традиция у семей Ким и Колчиных. Интересуюсь подробностями. Приличия требуют, но и любопытство присутствует.

— Муж говорит с ними на французском, — Юна хихикает, — я бы уточнила: на корявом французском и с ужасным акцентом. Заставляю его слушать записи французских песен и сказок вместе с детьми. Ещё няню себе нашла из России. С корейским ей сложно, но английский знает, так что проблем нет. Говорит с детьми только по-русски.

— Это сколько они у тебя языков знать будут?

— Три, кроме корейского, разумеется, — хихикает Юна и заставляет переходить к делу: — Выкладывай, что у тебя? Мои бейби уже сопят. Сложная английская речь их усыпляет.

— Мы не сможем пробить в Госдуме финансирование нашего агентства. Пытаемся, но, видимо, не получится.

— Очень хорошо, — беззаботность её голоса меня утешает. — Значит, будете зависеть только от нас, и плясать исключительно под нашу дудку.

Юна хихикает.

— А как вы до нас доберётесь? Санкциями же всех обложили, как красными флажками.

— Не беспокойся. Всё решим за несколько месяцев. Или тебе прямо сейчас надо?