Откровение преподобного Жерара (СИ) - Ярчук Сергей

Несколько минут инквизитор сидел, поражённый собственными мыслями, а затем скатился с кресла, рухнул на колени и горячо зашептал молитву. Жерар просил всевышнего об очищении собственной души, о защите сердца от поползновений лукавого, об укреплении веры и непоколебимости следования путём Христовых воинов. Слова давным-давно заученной молитвы в этот раз вырывались из груди с какой-то невероятной болью. Они раздирали нутро сильнее чем вино жжёт израненное горло. Жерар до хруста сжал в замок узловатые пальцы. И тут же перед глазами встало лицо Николаса.

Давно, казалось бы, забытый лик, добрые наивные глаза… Всплывшее из самых потаённых глубин памяти видение резануло так, что инквизитор скорчился от пронзившей сердце боли. А безжалостные воспоминания уже несли в прошлое, где вычеркнутый из жизни друг был близок ему как никто. Да, никто ни до, ни после не дарил Жерару такое ощущение тепла и доброты. Никто не казался будущему инквизитору ближе к богу. Ни за кого другого, юный Христов воин так сильно не желал отдать жизнь.

Но судьба имеет странное свойство преподносить сюрпризы. И этот подарок был похож на удар молотом по голове. Узнать, что самый лучший человек стал приверженцем мерзкой ереси, было сродни самоличному низвержению в ад. Жерар слушал речи Николаса и не верил собственным ушам. Хотя по глазам видел: для друга пути назад нет. Но Жерар ещё цеплялся за последнюю возможность спасти Николаса. Ведь рассуждая о нищих во Христе, о греховности сребролюбия, тот говорил довольно разумные вещи. Но всё рухнуло, когда друг заявил, что кроме евангельского, другого христианства нет, а Папа и вся господствующая церковь давно погрязли во грехе…

Жерару было невероятно горько это вспоминать. Сердце жгла не только боль потери близкого человека, но и единственный великий грех, который он утаил даже от исповедника — грех прощения предателя.

Вечерело. Инквизитор уже в полном спокойствии смотрел на тлеющие угли и ждал ужина. В дверь робко постучали и Жерар оторвался от созерцания угасшего очага.

— Входи, Гастон!

— Прошу простить, ваша милость!

— Ужин?

Но на лице слуги было слишком озабоченное для объявления трапезы выражение. Он растерянно потоптался и вместо приглашения в столовую сообщил:

— Ужин скоро будет, но тут к вашей милости прибыл посыльный.

— Вот как? — Жерар не был удивлён. Порой слуги папского легата находили его и в более отдалённых местах. Что уж тут говорить про родовое гнездо? Инквизитор холодно распорядился: — Зови!

Вид прибывшего монаха ничем не удивил инквизитора. Сколько бы их не появлялось перед Жераром, все они смотрели с такой надменностью, будто сами только что спустились с небес.

Движения их всегда были полны подчёркнуто медлительной важностью, а жесты давали понять окружающим, насколько клирики выше любого смертного, и обывателю не стоит даже пытаться понять тяжесть бремени, несомого слугами святого престола. Всё это было глубоко отвратительно инквизитору, потому без лишних предисловий и реверансов он поинтересовался:

— Что угодно Его Высокопреосвященству?

Холодность приёма тут же отразилась на лице вошедшего. Он брезгливо поджал губы и осторожно вынул из складок рясы письмо. При этом его пальцы настолько нежно касались одежды, будто она была пошита как минимум из золотой парчи, а её убогий вид — лишь обманка для невежественной черни.

— Вам надлежит отправиться на юг и принять участие в расследовании массовых выступлений против слуг престола Господня, а также фактов проявления ереси среди тамошнего населения.

Жерар принял письмо и, не распечатывая, бросил на стол.

— Как будет угодно Его Высокопреосвященству. Я завтра же отправлюсь в дорогу.

Клирик состроил столь мерзкую гримасу, что Жерар понял: хорошего ждать не следует. Так оно и оказалось. Слуга папского легата собрал весь отпущенный ему всевышним пафос и не терпящим возражений тоном провозгласил:

— Его Высокопреосвященство неукоснительно требует, чтобы вы отправились немедленно!

Глава 7. Барьер

Таймер, установленный на восемь утра, безукоризненно вывел Эллу из состояния гибернации. Девушка-робот не стала сразу открывать глаза, а предварительно ощупала комнату чувствительными аудио и вибродатчиками. Анатоля поблизости не было. Не было его слышно и на всём третьем этаже. Вариант с самостоятельным поиском психически нездорового хозяина она отмела, благоразумно решив, что так её корпус останется куда целее.

Поскольку от зарядного устройства её никто не отрывал, Элла решила напрячься на всю катушку и проанализировать новые данные. Мог ли Анатоль соврать, что проведёт её тесты? Нехитрые выкладки однозначно говорили, что лгать новому хозяину было попросту незачем. Тем более что ранее он весьма доходчиво объяснил, что не собирается их делать. Но вот понимание причин смены настроения отняло гораздо больше времени. Элла пыталась увязать это с получением основной части дядиного наследства. Увы, повышение уровня сочувствия к роботу виделось весьма сомнительным. Ведь даже к родному дяде Анатоль не только не испытывал привязанности, а как раз наоборот.

Эти размышления были прерваны звуком приближающихся шагов. Через пару секунд бесшумно распахнулась дверь. Анатоль оглядел стоящую по струнке Эллу и коротко бросил:

— Пошли запускать машину.

Все компоненты домашнего вычислительного комплекса, некогда принадлежавшего Генриху Карловичу, были ещё вчера перенесены Эллой из гаража на второй этаж. Но сейчас она с немалым удивлением обнаружила, что почти все блоки уже грамотно состыкованы, и для полноценного функционирования инфоузла не хватает лишь нескольких модулей. Но сообщать первой об этом Элла посчитала нарушением введённого новым хозяином порядка общения. Потому она лишь молча посмотрела на Анатоля.

— Чего ждёшь? Подключайся к разъёмам. Будем тебя тестировать.

— Сборка информационного узла произведена не полностью. Реализация вычислительной…

— Заткнись! — резко перебил Анатоль, — Как всё собрано, так оно и будет работать! А если тебя интересуют коммуникационные модули, то я их ещё вчера спустил в утилизатор.

Сказанное не удивило. Да и сложно было ожидать чего-то иного от хозяина, который полностью изолировал свой дом от внешнего мира. Но стальную девушку куда сильнее заботил другой вопрос:

— Тогда каким образом результаты моих тестов будут переданы в центральный информаторий?

Анатоль осклабился и нарочито мягким голосом сообщил:

— Никаким! Я хочу получить результаты исключительно для себя. Ясно?!

Он стремительно приблизился к Элле, резким движением выбросил вперёд руку и нажал скрытую под стальной ключицей кнопку доступа к панели управления. Тут же отпавшая крышка обнажила контрольный дисплей и два десятка основных разъёмов.

— Так, так, так! Ну что ж, всё стандартно. Дядюшка ведь не страдал оригинальностью мышления. Где тут меню? Ага! Вот и оно…

***

Послетестовая загрузка системы пролетела почти мгновенно, и Элла разом пришла в себя. Она лежала на полу в той же самой комнате. Из распахнутой на груди крышки панели управления торчали четыре толстенных кабеля, концы которых змеями убегали в сторону вычислительных модулей. Анатоль сидел поодаль и, отвернувшись, внимательно вчитывался в листинг тестового отчёта.

“Значит, тесты он всё же провёл. Удивительно! Но почему процедура продолжалась всего двенадцать минут? Ведь даже экспресс-проверка аналитики должна длиться как минимум час. Неужели Анатоль не смог нормально запустить процедуры контроля?” Элла терялась в догадках.

Разрешил её затруднение сам хозяин. Он обернулся и весело прокричал:

— Радуйся, жестянка! Ты прошла тесты!

— Прошу прощения, но мой таймер говорит, что тестирование заняло лишь двенадцать минут.

— А чего время терять?

— Но оценка уровня интеллекта занимает значительно большее время.

Анатоль расхохотался.

— С чего бы мне проводить оценку уровня твоего тупого интеллекта?