Мир уже никогда не станет прежним. Новое поколение (СИ) - Соколова Марина Александровна "Marna"

Медленно подойдя к тумбочке, Константин взглянул на одежду — это были брюки и куртка темно-коричневого цвета из плотной прочной ткани. Такой одежды не было ни у кого в селении; Искра как-то раз приносила одежду из старого города, но носить её было нельзя: не положено, да и у сестры могли быть неприятности, ведь все предпочитали делать вид, что не знали, куда иногда исчезает девушка. Немного поразмыслив, ребенок все же решил переодеться: все же эта одежда была удобней той, что ему выдали в лазарете. Форма оказалась впору, словно специально для него сшита, да и обувь оказалась удобной — такая точно мозоли не натрет.

— И что дальше?

Но ответа не последовало, и тогда мальчик просто улегся на кровать, уставившись в потолок невидящим взглядом. Константин понимал, что ему дали время на размышление и принятие правильного решения, но вот какое оно — правильное решение и есть ли оно? Мысли то и дело возвращались к родному дому, сестре и Андрею Николаевичу; мальчик знал, что старик не мог выжить: слишком серьезными были раны, даже молодой не смог бы уцелеть, а тут такой возраст. Время медленно ползло, а в комнату так никто и не вошел, в какой-то момент Константин даже подумал, что о нем просто позабыли. Но это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наконец, послышался скрип замка, и в комнату вошли несколько человек в такой же форме, какая была на мальчике. Приняв сидячее положение, Константин осмотрел солдат: все они были старше его, их глаза уже потухли и были пустыми, как у марионеток, в них не было даже намека на собственную волю или мысли. Эти люди ничем не отличались друг от друга: одинаковая одежда, одинаковые стрижки, одинаковое выражение лиц, только номера, пришитые на груди курток, были разные.

— Я, ╧ 63-90-113, командир десятки, в которой ты будешь обучаться с этого момента, — парень лет семнадцати придирчиво осмотрел новобранца, который не выказывал никакого почтения старшим. ╧ 63-90-113 уже изучил личное дело мальчишки и понимал, что в его руки попал своевольный беглец, которого ему предстоит сломать.

Ребенок молчал, просто не зная, что должен ответить на это: представиться, промолчать или что-то еще?

— Назовись! — после минутного молчания приказал парень, все так же холодно и безразлично смотря на мальчишку.

— Константин, — тихо произнес ребенок, прекрасно понимая, что от него хотят услышать совсем другое. Но отказаться от имени он не мог, ведь это означало бы, что он становится таким же, как они.

— Это неверный ответ, — последовал сильный удар, от которого мальчишка упал с кровати. Криво усмехнувшись, Константин поднялся на ноги и сплюнул кровь на пол.

— Да неужели? Я свое имя знаю, — зло бросил ребенок. Он осознавал, что это глупо, понимал, что провоцирует солдат, но все же продолжал упрямо смотреть на этих людей с безразличными, тупыми лицами.

— Тебе следует его забыть, — спокойно ответил командир, который ожидал подобной реакции: все новички вели себя так, хватались за прошлое, как утопающий держится за соломинку. Он и сам был таким когда-то давно. — С этого момента ты ╧ 63-90-785. Ты должен откликаться на этот номер и называться именно так.

— Еще чего?! — Константин понимал, что должен согласиться, но мог смириться с тем, что он теперь никто, просто номер. Ему казалось, что стоит забыть собственное имя, и он станет таким же, как они.

— За неповиновение у нас предусмотрено наказание, — холодно ответил ╧ 63-90-113, давая знак своим подчиненным. Константину заломили руки и грубо потащили из комнаты. Парень пытался сопротивляться и упираться, но все было бесполезно, он ничего не мог противопоставить сильным, тренированным солдатам. Отчаяние, страх, жалость к себе — именно эти чувства испытывал Константин, жизнь которого уже никогда не будет прежней, но как сохранить свою сущность в этом месте и не уподобиться марионеткам Избранников? Мальчишку закинули в узкую, холодную камеру без окон и какой бы то ни было мебели.

— Посиди здесь, подумай, мы вернемся через сутки, и надеюсь, тогда ты дашь правильный ответ на мой вопрос.

Дверь закрылась на засов, и Константин остался один в темноте, обхватив себя руками, он опустился на ледяной пол. В этой камере было слишком холодно, и тело начало медленно коченеть. Что ж, действительно идеальная атмосфера для размышлений. В полном одиночестве, в холоде и темноте в голову мальчика лезли совсем не оптимистичные мысли. Ребенок понимал, что, если продолжит упрямиться, его убьют, и тогда он не сможет позаботиться о сестре, но если он смирится и признает, что у него нет имени, а есть лишь ненавистный порядковый номер, тогда он потеряет себя и превратится в игрушку, покорно выполняющую приказы Избранников.

— Ну и что мне делать? — мальчик сильнее обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. Сколько времени он уже тут сидит? Может быть, пару часов, а может — несколько минут. Константин понимал, что должен принять решение, но вот что он может в этих обстоятельствах?

Внезапно зажегся свет, что неприятно резал по глазам, и мальчик даже зажмурился, чтобы прийти в себя. В следующее мгновение послышался скрип двери, и кто-то вошел в камеру. Приоткрыв глаза, мальчик увидел солдата, что принес миску с похлебкой. Ему было около пятнадцати лет, и, как это ни странно, но в его синих глазах все еще была жизнь. Константин чувствовал, что здесь что-то не так, но промолчал, продолжая напряженно смотреть на неожиданного посетителя.

— Поешь, — солдат поставил миску на пол рядом с мальчиком и присел рядом. — Я не уйду, пока ты все не съешь, не заставляй меня силой вливать в тебя похлебку.

Дрожащими руками мальчик взял горячую миску с едой; он действительно был голоден, казалось, что даже желудок прилип к спине — настолько там было пусто. Еда оказалась вкусной и питательной, с самого первого глотка насыщенного бульона он почувствовал, как к нему возвращаются силы.

— Вот так-то лучше, — усмехнулся солдат, чем подтвердил догадки Константина, что он не тот, за кого себя выдает. — Не сопротивляйся, в Академии Чертога лучше, чем в твоем селении. Здесь есть хорошая теплая одежда, вкусная, питательная еда; тебе не надо думать о том, что ждет тебя завтра: Избранники научат тебя всему, что должен знать солдат. А что тебя ждет, если вернешься? Там нет ничего хорошего, поверь мне.

— А ты-то откуда знаешь? — зло бросил Константин, — что вы, Избранники, знаете о жизни в селениях?

— О чем ты? — продолжал улыбаться солдат.

— Ты же не думал, что я действительно поверю в то, что ты солдат, который когда-то жил в одном из селений тех, кого вы считаете тупиковой ветвью эволюции? — мальчик понимал, что не стоит так говорить и в очередной раз провоцировать своих тюремщиков, но остановиться не мог.

— Не важно, кто я, главное — то, что я сказал, правда, — пожал плечами раздосадованный парень: он не думал, что его смогут раскрыть, ведь еще никто не узнавал в нем Избранника. Где же он допустил ошибку? Поднявшись на ноги, парень направился к двери. — Подумай над моими словами. Подумай над тем, что будет лучше для тебя.

Когда он ушел, свет снова погас, и Константин тяжело вздохнул. А действительно, что лучше для него? Если продолжит сопротивляться, одним сидением в холодной камере дело точно не ограничится, да и в словах Избранника был смысл. Что же делать? Мальчик мрачно усмехнулся. Раз они хотят видеть его покорность, пусть будет так. Он сделает все, чтобы они поверили, что он смирился, а когда они расслабятся и потеряют бдительность, тогда он сбежит. Главное — не заиграться и не потерять себя, не стать пустой оболочкой, что служит хозяевам Чертога.

* * *

— Как он тебе? — спросила Гера у вошедшего в её кабинет парня, не поднимая взгляда: она была слишком занята, чтобы отвлекаться от важных дел.

— Он не поддался внушению, — задумчиво протянул Даджал, присаживаясь в удобное кресло напротив хозяйки военной Академии Чертога. — И даже узнал, что я один из Избранников.