Марти Бурнов - Достигая Прозрения

В тот день, когда он повстречал землян, тоже сгорел крамандин. Запах словно связал эти такие далекие друг от друга дни. Тогда Нэйб обрел надежду. Сегодня он ее потерял. Боль обрушилась на него с новой силой, но теперь еще и сильно тошнило. Хааша больше под рукой не было. Остались пустота и одиночество. Как всегда.

Эри и Джетти вернулись через несколько часов. С ними пришел Люм. Он остался стоять у входа. К этому моменту Нэйбу стало настолько тошно, что он почти не обратил на него внимания. Действие хааша давно прошло, а вот связанное тело сильно ломило.

– Ты про запись-то не забыл? – Эри разрезал кабель.

– Отстань.

Разминая руки, Нэйб доковылял до диванчика и рухнул в него.

– Сам виноват. Чем тут истерику устраивать, лучше бы почтил их память. Они так хотели, чтобы ты бросил эту дрянь… – проворчал Эри уходя.

– От дряни слышу… – бросил Нэйб, но его уже никто не услышал.

Он вновь остался один с ненавистными звездами, которые теперь отчего-то казались не равнодушными, а презрительно насмехающимися.

Взгляд случайно упал на кристалл, который принес Эри. Нэйб равнодушно покрутил его в руках и, размышляя о насмешках и обманах судьбы, поставил его на воспроизведение.

Чудесные звуки наполнили рубку. Величественные и бесконечно гармоничные, они словно были рождены сердцем звезды и пришли из глубин космоса. Душа Нэйба рвалась им навстречу. И каждый звук рождал отклик. Нэйб плыл по мелодии. Он бродил среди звездного лабиринта. И звезды уже не казались такими враждебными.

Он знал эту мелодию! Вагнер! Та сама мелодия, что звучала в тот вечер в "Скользком логове"! Та самая мелодия, что привела землян на Ареос!

В непонятном волнении Нэйб глянул на время записи. За несколько минут до того, как он появился на яхте… Или Аркаша сошел с ума, или он играл в надежде на Прозрение!

А куда три человека могли внезапно исчезнуть с яхты? Если бы они вернулись на крейсер, то наверняка бы столкнулись с Нэйбом, Люмом и Эри. Временной зазор слишком мал. Но они не встретились, а значит…

Нэйб вскочил с места. Он помчался в каюту, где обосновались Эри и Джетти.

– Я знаю! Я понял! – Нэйб ворвался в каюту.

Эри лежал на кровати. Его голова покоилась на коленях у Джетти, который чем-то смазывал ссадины у него не лице. Нэйб не обратил на это никакого внимания. Он влетел внутрь, споткнулся о сидящего на полу Люма и, едва не упав, крикнул:

– Мы отправляемся на Землю! Кто со мной?!

27. Земля.

Корабль-невидимка был такой маленький, что жилая каюта размещалась прямо в рубке. Даже не каюта, а кровать, втиснутая между панелью управления и выходом в технический отсек.

Снаружи корабль казался просто астероидом, и вся его невидимость заключалась в устройствах, глушащих пространственные помехи и искажения. Все было довольно старым и изношенным, но денег от продажи оставшегося хааша хватило только на это. Да и попробуй найди что-нибудь более подходящее и доступное, когда твое имя значится в списке наиболее разыскиваемых преступников этой части вселенной!

Отчасти Нэйб был рад, что Эри и Джетти не захотели отправиться с ним на Землю. Джетти сказал, что они с Землей существуют в параллельных мирах, и пусть все так и остается, а Эри, вообще, закатил свою фирменную истерику. Да и делить с ними одну единственную кровать было бы… не слишком приятно.

Люм рвался в новое путешествие, тем более – пока не было возможности приблизиться к его родному Тильдору, в этом секторе сейчас вовсю наводили порядок имперские войска. Но его Нэйб взять не рискнул. Безголовый фиолетовый монстр был слишком приметен даже на Ареосе, а уж на отсталой Земле…

Самой Земли пока не было видно, зато Солнце из далекой звезды уже превратилось в яркое светило.

– Ну, давай же! – Нэйб включил глушитель помех.

Глушитель съедал много энергии и в любой момент мог отказать, поэтому основной путь Нэйб предпочел проделать без него. Но до Земли оставалось всего несколько часов, и пора было замаскировываться. Блокпост, обеспечивающий блокаду Земли, мог оказаться где угодно.

Техника осталась глуха к призыву Нэйба.

– Ну! – он пнул по небольшому прибору, который предавал сигнал в техотсек.

Что-то тихо пискнуло, Нэйб почувствовал легкое покалывание в пальцах, и на диагностическом экране корабль окутало голубым облаком. Глушитель заработал.

Нэйб откинулся в кресле. Предстояло скоротать еще несколько часов. Виллирианец сильно волновался. Хааш. Он оказался бы сейчас весьма кстати, но в память о профессоре и Аркаше, Нэйб не оставил себе ни щепотки. Это был некий зарок.

Вместо коробочки с хаашем, в кармане сейчас лежал тот самый кристалл с записью. Он стал талисманом. Нэйб достал его и задумчиво крутил в руках. Затем поднес поближе к глазам и посмотрел сквозь него на Солнце. В глубине кристалла заиграли разноцветные искорки. Нэйб присматривался к ним, не сложится ли из бесформенных теней какой-нибудь четкий образ. Но в который раз – игра света осталась лишь невнятными бликами.

Он поставил кристалл на воспроизведение. С того самого момента, как впервые прослушал последнюю запись Аркаши, Нэйб ни на секунду не позволил себе думать о землянах, как о погибших. Мысль, осенившая его тогда, была сродни Прозрению. Она не перенесла его мгновенно на Землю, но открыла новые пути. У него вновь появилась цель. У него появилась надежда.

Хуже всего, что он плохо представлял, где искать друзей. Даже местонахождение самой Земли было большой тайной, а уж сведений о том, что она из себя представляет, не было вообще.

Только когда земляне пропали, Нэйб понял, как мало знает о них, ведь они почти ничего не рассказывали о родной планете, а может, это он не слушал… Как-то все обстоятельства были неподходящие. Как ни смешно, все, что удалось узнать, Нэйб узнал от Люма. Поверхность Земли была поделена на разные территории, родина Аркаши называлась Россия и проживали они в ее части, называемой Переград или Петроград… тут Люм немного путался. Нэйб очень надеялся, что он не путался во всем остальном, потому что так же ронг утверждал, что Россия находится в северной части планеты и большую часть времени покрыта снегом. Зачем кому-то жить среди снегов – виллирианцу было непонятно. Разве что – Земля перенаселена. Но тут Люм запротестовал и сказал, что профессор рассказывал про необъятные просторы своей родины.

Все вместе это звучало как бред. Словно Люм досочинил то, что плохо запомнил. Но с другой стороны – земляне не раз поражали Нэйба странностью и нелогичностью своего поведения. Да и должно же было быть в землянах нечто особенное, что и позволяло рождаться среди них таким гениям, как Вагнер… или тот же самый профессор Остальский.