Петер Жолдош - Возвращение «Викинга»

Марк не понимал, зачем понадобилось наше с Теном дежурство у завала. Что оно даст? Кто позарится на взрывчатку? Но мы не могли сказать ему правду. Она заключалась в том, что если всплывут убитые, их надо упрятать в скалы. Ночь была тихая.

Ни одна живая душа не приближалась к нам за всю ночь. Мы гадали, куда могли подеваться трупы. Привязав к шнуру увесистый булыжник, мы протралили весь участок дна под скалой, куда падали наши преследователи, но безрезультатно. Может, их рыбы обработали? Течения затянули? Только бы не всплывали до взрыва!

— Это была последняя возможность их обнаружить, — вздохнул Тен, когда небо на востоке стало светлеть.

— Наверное, они застряли в камнях… Как бы там ни было, мы ведь решили ни перед кем не оправдываться и ничего не объяснять.

— Теперь уже все равно ничего не поделаешь, — согласился Тен, скоро подъедут электрики.

Некоторое время казалось, что все идет нормально. Дэйв попросил Мазу объявить табу на район пролива Старой бухты. «Белых братьев» табу не касалось, они могли шнырять по всей бухте, если это необходимо для взрыва завала. Правда, Мазу выразил желание посетить место взрыва, он явно не представлял, что это такое. Дэйв объяснил ему размеры риска при помощи взрывающейся «воды»:

— Я показал тебе, о Мазу, какая сила таится в одной капле «божественной воды». А в скалах пролива спрятано столько, что ею можно наполнить тридцать больших кувшинов. Если ты не дорожишь жизнью, я не могу тебе помешать — можешь пойти туда.

Подплыло несколько лодок. Марк сказал, что детонаторы будут подрываться аккумулятором. Электрики взяли его на лодку. Они высмотрели себе укрытие под береговой скалой. Я показал им пучок проводов от детонаторов, и они занялись подключением. Была дана команда всем лодкам, кроме подрывников отойти на безопасное расстояние.

Чтобы мне и Тену не возвращаться во дворец, нам принесли завтрак. Ни у меня, ни у моего товарища не было аппетита. Мы только выпили тоника. На набережной уже толпились туземцы. Линию безопасности Дэйв указал у опушки крайнего сада. Мы все нервничали. А вдруг не сработает? А вдруг что-нибудь еще? Вдруг Дэйв перестарался? Для большей уверенности в успехе он заложил взрывчатки втрое больше расчетного количества. А что, если рухнут береговые скалы? Мазу стоял на берегу среди своих сановников. Он казался спокойным. Его паланкин стоял в тени дерева на берегу, а мы здесь же сидели в лодках. Мазу, видимо, решил, что на всякий случай надо держаться поближе к нам, мало ли что задумал этот подручный Икенду. Он уверен, что вся затея с освобождением пролива — это моя с Ного работа. Он с непроницаемым лицом смотрел в сторону пролива, изображая величественную статую. Интересно, о чем он там думает? Хитрый, возможно, даже проницательный, верховный жрец, безусловно, не верит ни, в Икенду, ни в меня. Почему не разоблачит бога-самозванца? На этот счет у него свои планы. В его интересах вести себя так, чтобы все подданные видели — у верховного жреца гостит само лесное божество!

Как он поведет себя, когда станет свидетелем потрясающего зрелища? Поверит ли он во что-нибудь? Поймет ли, что завал в проливе устранят не боги, а мы, пришельцы с далекой звезды? При всем своем уме Мазу все-таки во многом ограничен. Он остается невежественным туземцем, подвержен предрассудкам, взгляд на жизнь у жреца крайне узок… Поразит ли его могущество землян?

Мы ждем, почти затаив дыхание, и смотрим в одну точку. Но что это? Лодка с Дэйвом и электриком плывет к нам. Неужели случилось нечто непредвиденное? Не знаю, как у остальных, у меня душа ухнула в пятки. Марк беспокойно дернулся в лодке.

— Что там у них? — спросил он, обращаясь почему-то ко мне.

— Сейчас узнаем, — ответил я как можно спокойнее.

Вижу, на корме лодки разматывается барабан с проводкой. Фу-уты, черт! Они хотят устроить спектакль перед глазами Мазу и его народа. Говорю об этом Марку. Он облегченно улыбается и говорит, что идея, в общем, недурна, хотя надо было обо всем договориться заранее. Тем временем лодка причалила к нашим лодкам. На глазах у толпы Дэйв взял в руки небольшой красно-синий ящичек. Андрей присоединил к нему два проводка. Остается передвинуть рычажок — и…

— Ну, кто священнодействует? — спросил Дэйв, держа ящичек на весу.

— Давайте Тену, это же его идея, — говорю я.

— Нет, нет, — возразил астроном, — пусть священнодействует помощник Икенду!

При звуке этого имени по толпе туземцев словно прокатился вздох. И даже Мазу как-то съежился.

— Грегор, бери в руки ящичек и произнеси заклинание от имени великого, божественного, непревзойденного Икенду! — сказал Марк.

— Намек понят, друзья! — я встаю и осторожно перехожу в лодку Дэйва. Беру чудодейственный ящичек, поворачиваюсь лицом к проливу и поднимаю ящичек над головой. На самых высоких, подвывающих нотах, подражая недостопамятному Вру, я произношу первые фразы заклинания на языке плоскоголовых, стараясь, чтобы имя Икенду звучало как можно чаще. Спиной чувствую, как замерли тысячи сердец поклонников лесного бога…

Я передвинул рычажок — и мир содрогнулся. Над скалами полыхнуло пламя; огромная туча, в которой смешались дым, ил, водяная пыль, камни, клубясь, полезла в небеса. По ушам резанул грохот мощностью в пять громовых раскатов, а секунду спустя ударная волна налетела на толпу и повалила ее навзничь. Толпа ждала чуда — увидела ужас. Камни начали падать в воду и на землю с не таким уж и малым недолетом. Я посмотрел туда, где стоял Мазу рядом со своим паланкином. Увидел, как он выкарабкивается из-под перевернутого средства своего передвижения. Многие из толпы, особенно те, что стояли поодаль, с криками ужаса побежали в сторону города. Тяжелая туча клубилась над местом взрыва. Только бы не вздумала она двинуться на город! С туземцев достаточно и одного ужаса.

— Дэйв, что за расчеты? — воскликнул Марк. — Можно было бы удовлетвориться и меньшим эффектом!

Большая часть толпы с глазами, лезущими на лоб, взирала на нас и на дело наших рук. Никто не смотрел в сторону Мазу. Он, видно, был рад этому, если только его сознание не было парализовано страхом. Был рад, что подданные не заметили его позора, не обратили внимания на то, как он выползал из-под паланкина на четвереньках. Туземцы, видя, как мы спокойно радуемся результатам взрыва, мало-помалу начали успокаиваться. Мазу невозмутимой статуей стоял под деревом, а носильщики приводили в порядок паланкин. Только побелевшие губы и побледневшие щеки говорили о том, что верховный жрец пережил не самые приятные минуты в своей жизни.

— Теперь можно, о Мазу, пройти к ущелью и посмотреть, что сделала воля божественного Икенду! — сказал Дэйв.