Ярослав Вейс - День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений

Как бы там ни было, она не чувствовала себя одинокой. Где-то внутри она ощущала присутствие союзника, невидимого существа, которое поддерживало ее во всех начинаниях. А вдруг так протекает болезнь? Какое-то странное чувство, однако нельзя сказать, что неприятное, скорее напротив. Ей не следовало ходить к психиатру. Надо было заявить в полицию о готовящейся краже, поверить своему внутреннему голосу, потому что она полностью доверяет ему, он не подведет, он, тоже старается сохранить картины.

Но что с ней происходит? Внутри ее словно воцарилась тишина. Сандра напряжена, она ждет.

«Я поле», — раздалось отчетливо. Она узнала этот голос, это он звучал в ее сознании, когда она сидела в приемной у врача, а он уговаривал ее не обращаться к психиатру.

Поле? Ей сразу припомнился вечер, когда она рылась в книгах в поисках определения материи, частиц, поля. Одновременно она представила себе другое поле: «Зеленые хлеба» Ван Гога, картину, возможно, уже уничтоженную неизвестным преступником. Поле? Она как бы шагнула прямо в картину: безбрежная ширь полей, воздух, наполненный влагой. Раздвигая шуршащие колосья, она продвигалась вперед, куда-то за пределы рамы, в бескрайнюю даль, по просторному широкому полю.

Сандра опустилась на стул.

«Я твое поле», — послышалось снова внутри ее, вокруг нее. Она погладила колосок, землю и вдруг ощутила чье-то прикосновение, словно поле хотело защитить ее.

Все ее существо внимало знакомому голосу. «Ты сомневаешься, тебе трудно представить эту реальность: вы, люди, не располагаете в достаточной мере развитыми несмысловыми ощущениями. Не уловив смысл, вы не способны представить реальный предмет, все, о чем вы не имеете представления, кажется вам ирреальным. Вы считаете: этого предмета, существа нет. А я все-таки существую».

«Знаю, что ты существуешь, — прошептала Сандра, — знаю, что ты со мной».

«Хорошо, что знаешь. Я не обнаруживал себя, чтобы тебе это не было обременительно. Но ты не воспринимала мои советы, не выполняла мои приказания. Я же могу спасти ваши картины только с помощью человека. А поскольку я нахожусь в тебе, значит, мои действия будут исходить от тебя. Понимаешь?»

«Понимаю, поле».

Вокруг нее заколыхались колосья, почва превратилась в мягкую пуховую подушку.

«Спокойной ночи, нам обоим нужно отдохнуть, — промолвило поле, — моя энергия не безгранична. А перед нами ответственная задача. Утром я расскажу тебе о ней».

Она пробудилась от прекрасного сна, напоенная ароматом хлебов, счастливая, жаждущая выполнять приказания. «Поле! Можно мне обратиться к тебе?» Она доверчиво поверила в предсказания, услышанные ею во сне; она не сомневалась, что все это могло ей присниться. Поле!

Слегка обеспокоенная тишиной, наступившей внутри ее, Сандра спешила на работу. Она уже знала: сегодня вечером из Национальной галереи исчезнет Ван Гог. Картина «Зеленые хлеба».

Она посмотрела на Ироудека. Нет, он не помощник. Что он может предпринять? Скорее, Михал, ведь руководители галереи с его мнением считаются.

Сандра набрала номер мастерской художника.

— Когда? Что? Где? — Михал не понял. — Картину Ван Гога? Украдут служители? Чепуха, я их всех знаю. Это надежные люди.

— Я забегу к вам, можно?

— Заходи. Я заканчиваю копию «Композиции».

Ироудек молчал. Он решил не обращать внимания на Сандру и не вникать в ее россказни о картинах. И она была признательна ему за это. Сандра волновалась: удастся ли уговорить Михала, убедить его, чтобы он поддержал ее план — предотвратить кражу картины. Об Индржихе она даже не вспомнила.

День выдался пасмурный, казалось, он никогда не кончится. Поле молчало. Сандра дважды ошибалась в расчетах, выполняя задание. Ироудек хмурился. Время кражи приближалось. Сумеет ли Сандра этому помешать?

Выслушав Сандру, Михал пожал плечами, но согласился помочь. Девушка позвонила домой, предупредила, чтобы мать не ждала ее к ужину. Галерея была закрыта, однако охрана встретила Михала с радостью, надеясь на его помощь.

Два служителя ходили вокруг картины «Зеленые хлеба». У обоих было такое ощущение, почти уверенность, что картину сегодня украдут, ее необходимо спрятать в безопасное место. Михал судорожно глотнул воздух. В подвал?

А куда же еще?

Сандра встала перед полотном Ван Гога, готовая защитить шедевр, если вдруг Михал согласится с этим предложением. И вдруг она поняла: ее поле стало чужим! Оно покинуло ее, перешло к другим людям. Видимо, оно осознало, как много значит искусство для человека. Быть может, здесь, в этом зале, происходит борьба полей. «Мое поле, будь сильным, не поддавайся уговорам, подскажи, чем тебе помочь».

Тихо. Пусто. Только Михал поверил Сандре. Он вытащил из портфеля выпуск «Вечерней Праги» и показал дежурным:

— Читали сообщение? Чистые полотна! А картины были вынесены в подвал! И с моей «Композицией» такое же приключилось. Просто уму непостижимо. Должно быть, орудует сумасшедший с целью лишить нас, людей, произведений искусства, понимаете? А служители тех музеев арестованы, — он ткнул пальцем в газету. — Почитайте-ка их показания: они оправдывались, будто действовали так, чтобы спасти картины.

Однако охранники галереи долго не поддавались на уговоры Михала, хотя в их словах уже не было прежней уверенности. Наконец они уступили: картина осталась на месте.

Михал взял с них слово, что они не прикоснутся к полотну, пригрозив, что сообщит в полицию, если они предпримут что-либо. Как ни странно, но он был уверен: если картина останется там, где висит, ее не украдут. Взяв Сандру за руку, он направился к выходу.

— Кража не совершится, — сказала она Михалу на прощание.

— Надеюсь, — буркнул художник, — надеюсь. Но ты… ты просто волшебница, Сандра.

Считаю своим долгом сделать следующее заявление, хотя вы меня и не вызывали. Я не воспользовался отпуском, но лишь ненадолго покинул своего испытуемого, причем для четко намеченной мною цели. Я слился с личностью художника, чтобы с его помощью сохранить картину, которой грозила опасность уничтожения.

Я поступил вопреки нашей программе, поскольку вы не сочли возможным согласиться с моими предложениями. Интеллигенция здешней планеты вправе оказывать вам сопротивление, ибо интересующие нас объекты необходимы им…

Мне удалось предотвратить исчезновение одной картины. С помощью моего испытуемого я постараюсь предать гласности суть происходящего эксперимента… Люди дорожат этими объектами, которые позволяют им гармонично развиваться, участвовать в процессе творчества. Человек без искусства — неполноценная личность. И хотя вам известны характерные особенности обитателей планеты, вы не слились с ними в единое целое, а без этого нельзя понять человеческую сущность. Я же составляю неделимое целое со своим испытуемым, потому я способен понять его переживания. Теперь я на стороне людей, заодно с ними, против вас. Я вполне осознанно повторяю: против вас, а не против нас. Я не отношу вас к нашему роду, коль скоро вы поступаете противозаконно.