Роджер Желязны - Вариант Единорога (сборник)

— Вот видишь, на самом деле ты даже и не знаешь, чего Брахме желаешь — жизни или смерти. Быть может, все дело в том, что ты и любишь, и ненавидишь одновременно. Ты был стар, прежде чем стал молодым, Яма, а она была единственной, кого ты когда-либо любил. Я ведь прав?

— Да.

— Тогда нет у меня для тебя совета, нет панацеи от твоих напастей, сам должен ты разграничить свои чувства и одолевающие нас заботы.

— Хорошо, Сиддхартха. Я за то, чтобы остановить Ниррити здесь, в Хайпуре, если Небеса поддержат нас.

— Есть ли у кого-нибудь возражения?

Молчание.

— Тогда нам надо в Храм, реквизировать его средства связи.

Яма потушил сигарету.

— Но разговаривать с Брахмой я не буду, — сказал он.

— Переговоры я беру на себя, — откликнулся Сэм.

Или, пятая нота гаммы, сорвавшись со струны арфы, зазвенела в Саду Пурпурного Лотоса.

Когда Брахма включил связь в своем павильоне, на экране возник какой-то человек в зелено-голубом тюрбане Симлы.

— А где жрец? — спросил Брахма.

— Связан снаружи. Можно, если ты желаешь выслушать пару-другую молитв, притащить его сюда…

— Кто ты такой, что носишь тюрбан Первых и вступаешь в Храм при оружии?

— У меня такое странное ощущение, будто все это со мной уже однажды было, — промолвил в ответ человек.

— Отвечай на мои вопросы!

— Хочешь ли ты, чтобы Ниррити был остановлен, Леди? Или же ты намерена отдать ему все эти города, от Махаратхи до самых верховий?

— Ты испытываешь терпение Небес, смертный! Ты не уйдешь из Храма живым.

— Твои смертельные угрозы ничего не значат для главного из локапал, Кали.

— Локапал больше нет, и, стало быть, нет среди них и главного.

— Ты видишь его перед собой, Дурга.

— Яма? Это ты?

— Нет, хотя он здесь, со мной, — так же, как Кришна и Кубера.

— Агни мертв. Новые Агни умирают один за другим, с тех пор как…

— С Дезирата. Я знаю, Чанди. Я не выходил на поле в стартовом составе. Рилд не убил меня. Призрачная кошка, которая так и останется безымянной, поработала на славу, но и этого оказалось мало. А теперь я вновь пересек Мост Богов. И локапалы выбрали меня старшим. Мы намерены оборонять Хайпур и разбить Ниррити, если Небеса нам помогут.

— Сэм… ты… не может быть!

— Тогда зови меня иначе: Калкин ли, Сиддхартха, Татхагата или Махасаматман, Бич, Будда или Майтрея. Все равно это я, Сэм. Я пришел поклониться тебе и заключить сделку.

— Какую же это?

— Люди смогли ужиться с Небесами, но Ниррити — другое дело. Яма и Кубера буквально напичкали город своим оружием. Мы можем укрепить его и противостоять даже массированным атакам. Если Небеса объединят свои силы с нашими, Ниррити найдет здесь, у Хайпура, свой конец. И мы пойдем на это, если Небеса санкционируют акселеризм и религиозную веротерпимость и положат конец господству Хозяев Кармы.

— Не много ли, Сэм…

— Первые два пункта касаются того, что уже и так существует; это просто даст им право спокойно существовать и в дальнейшем. Третье же все равно произойдет, нравится тебе это или нет, так что я даю тебе шанс выступить в роли благодетеля.

— Я подумаю…

— Минуту-другую. Я подожду. Ну а если ты скажешь нет, мы уйдем из города и позволим Ренфрю его захватить, осквернить Храм. После того, как он возьмет еще несколько городов, тебе все равно придется с ним столкнуться. Нас, однако, уже не будет рядом. Мы подождем, чем все это кончится. Если после всей этой передряги ты еще останешься у власти, не тебе уже будет решать о тех принципах, о которых я упомянул. Ну а нет — так мы сможем тогда осилить Черного и остановить его зомби. В любом случае мы добьемся своих целей. Но путь, который я тебе предлагаю, для тебя явно приемлемей.

— Хорошо! Я немедленно разворачиваю свои силы. Бок о бок пойдем мы в последнюю битву, Калкин. Ниррити умрет у Хайпура! Пусть кто-нибудь останется здесь на связи, чтобы мы не теряли контакта.

— Я размещу здесь свою ставку.

— А теперь развяжи жреца и приведи его сюда. Он сподобится получить несколько божественных повелений и, чуть погодя, лицезреть теофанию.

— Да, Брахма.

— Погоди, Сэм! После битвы, если мы останемся живы, я хотела бы поговорить с тобой — о взаимном поклонении.

— Ты хочешь стать буддистом?

— Нет, снова женщиной…

— Каждому событию нужно подобающее место и время, а сейчас у нас нет ни того, ни другого.

— Когда придет время и найдется место, тогда там я и буду.

— Сейчас пришлю твоего жреца. Не отключайся.

Теперь, после падения Лананды, Ниррити совершал службу среди ее руин, моля о победе над остальными городами. Его сержанты перешли на медленный, монотонный ритм, и зомби как один пали на колени. Ниррити молился, пока капельки пота не покрыли его лицо, словно маска из стекла и света, и не начал стекать пот под его доспехи-протезы, дарующие ему силу многих. Тогда поднял он лицо свое к небу, взглянул на Мост Богов и произнес:

— Аминь.

После чего резко повернулся и зашагал к Хайпуру, и вся его армия двинулась за ним по пятам.

Когда подошел Ниррити к Хайпуру, его там ожидали боги.

Ополченцы из Килбара ждали его рядом с войсками Хайпура.

Дожидались его и полубоги, герои, знать.

И ждали брамины высокого ранга, ждали многие последователи Махасаматмана. Последние прибыли сюда во имя Божественной Эстетики.

Посмотрел Ниррити через заминированные поля, раскинувшиеся вокруг города, и увидел четырех всадников, ожидавших у ворот, четырех локапал, за спинами которых развевались штандарты Небес.

Он опустил забрало и повернулся к Ольвеггу.

— Ты был прав. Интересно, там ли Ганеша?

— Скоро узнаем.

И Ниррити продолжил свой путь.

В этот день осталось поле битвы за Князем Света. Так и не вступили полчища Ниррити в Хайпур. Ганеша пал от клинка Ольвегга, когда пытался нанести предательский удар в спину Брахме, который сошелся в поединке с Ниррити на склоне холма. Пал тогда и Ольвегг, зажимая руками рану в животе, и начал медленно отползать к валуну.

Брахма и Черный замерли лицом к лицу, и голова Ганеши прокатилась между ними и заскакала вниз по склону.

— Это он рассказал мне о Килбаре, — сказал Ниррити.

— Он хотел, чтобы там все и решилось, — сказал Брахма, — и склонял меня к этому. Теперь ясно, почему.

И они сошлись в схватке, и бились доспехи Ниррити за него с силою многих.

Яма пришпорил своего коня, торопясь к холму, как вдруг на него налетел вихрь пыли и песка. Он заслонил глаза полою своего плаща, и вокруг него зазвенел смех.