Сборник - Фантастика 1969-1970

Конструкция современной науки представляет собой перевернутый конус, балансирующий на вершине. А это, как известно, чрезвычайно неустойчивое сооружение.

И оно очень скоро рухнет, если человечество не научится не только углубляться в детали вещей, но и обобщать информацию какими-то новыми методами.

– ВЫ СКАЗАЛИ: ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ ИНФОРМАЦИИ УЖЕ ПОДПИРАЕТ СЕДЬМОЕ НЕБО. ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПОСЛЕДСТВИЯХ ЭТОГО НЕПРЕРЫВНОГО РОСТА?

– Я не открою ничего нового, если повторю: мир издревле противоречив. Но в XX веке эти противоречия разрастаются подоб но цепной реакции. Растут ритм, динамика жизни, темпы информации, науки - прерывистый пульс планеты учащается. В этом стремительном поле всеобщей спешки многие проблемы очень часто оборачиваются для нас совсем не тем, чем они представлялись поначалу. Возьмем такую проблему, как, скажем, борьба с инфарктами, которые американцы назвали “убийцей № 1”. Лечение их, конечно, дело первостепенной важности. Однако врачи недаром говорят, что гораздо проще, уcтранить причину заболевания, чем Тратить силы и средства на лечение. С этой гуманной точки зрения давайте посмотрим на “убийцу № 1” как на производную городского существования, как на зло сидячего образа жизни с большими нервными и физическими нагрузками. Эти стремительные перепады ритмов, эти заботы и треволнения, эти бесконечные изнуряющие рывки, чутко воспринимаемые нетренированным сердцем, - вот главная причина огромного количества заболеваний.

Выход один: только упорядочение физического развития может вообще снять необходимость проникать внутрь человеческой оболочки со скальпелем в руках, осушить реку лекарств, ежедневно выпиваемых на земном шаре. Конечно, я не противник лекарственных снадобий.

Я сам ученый, естествоиспытатель, но говорю слова о гуманности с некоторой горечью за нынешнее состояние дел в медицинской науке.

Современная медицина все более и более становится, если хотите, спортивными гонками. Вытащить из когтей смерти задыхающегося пациента, бросить огромную клинику на эту, вне всякого сомнения уникальную, операцию, заведомо ИДТИ на сенсацию, удивить мир - разве так не бывает в медицинской науке? А тем временем тысячи, десятки тысяч людей гдe-нибудь в Индии страдают обыкновенной трахомой, умирают от… обыкновенного аппендицита. Потому что операцию, как якобы весьма легкую, пустяковую, поручили студенту.

Разумеется, это единичный, из ряда вон выходящий случай, но и он говорит о многом Гуманность медицины в будущем должна быть связана прежде всего с психологией больного, с охраной человеческого достоинства, сознания и подсознания.

Заботится ли медицина о чистоте психологической атмосферы?

– ЧТО, НА ВАШ ВЗГЛЯД, ГЛАВНОЕ В ПРОБЛЕМЕ “ЧЕЛОВЕК И МЕДИЦИНА”? КАКAЯ ДОЛЖНА БЫТЬ МЕДИЦИНА В БУДУЩЕМ?

– Бесконечно более гуманной. Человек заболел. Его раздирают боли, он мучается, какие-то фантасмагорические видения сотрясают его воспаленное воображение. Приезжает врач к больному, его хватают, швыряют на носилки, и вот уже завывающее механическое приспособление везет его в больницу. В больницу, в душную палату, к неумолимым процедурам, к лекарствам, к кличке “больной”, которая отныне будет срываться с губ медсестры и с уст почтенного доктора: “Осторожней, больной!”, “Разденьтесь догола, больной!”, “Наклонитесь, больной!” А между тем больной чрезвычайно застенчив, ему мучительно стыдно раздеваться на виду у всей палаты, где в левом углу старик грызет сухарь, а в правом мужчина корчится на “судне”…

Вы думаете, такого рода психологическое унижение пройдет для него бесследно? Не тут-то было.

Он замкнется в себе, ожесточится, и нелегко будет вывести его из состояния душевной депрессии.

Вот он лежит на своей кровати, слушает динамик, хрипящий весь день, глотает лекарства. А ведь вполне возможно, что гораздо важнее поддержать его силы в психическом отношении, поддержать уверенность, желание, стремление к радостям жизни. Быть может, это привело бы к лучшим результатам?

Или еще пример, имеющий самое непосредственное отношение к гуманности. Где-то в начале тридцатых годов я слышал от убеленного сединами профессора, что будущее его науки - профилактика, что скальпель вот-вот отомрет.

Однако скальпель торжествует и поныне. Он давно уже стал истинной эмблемой медицины.

Что ж, не возражаю: надо вторгаться в недра человеческого тела. Да вот беда: обезболивающие средства находятся чуть ли не на допотопном уровне. Морфий, героин, барбитураты? Еще древние египтяне и китайцы успешно делали операции, пользуясь этими средствами анестезии. Но ведь они немедленно входят в обмен веществ, они, как ржа, разъедают психические устои организма. Так будет продолжаться до тех пор, покуда не создадут препарат, который не входит в обмен веществ.

Медицине нужны новые пути, новые методы, нужен принципиально иной, психологический подход к проблеме сохранения нашего здоровья.

– КАК, ПО-ВАШЕМУ, БУДУТ РЕШАТЬСЯ ТАКИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ, КАК СВОБОДА И ДОЛГ, ДОБРО И ЗЛО?

– Я не сомневаюсь, что одной из самых важных проблем, которая не снимется и у весьма отдаленных поколений, будет именно психологическое исследование мотивировки поступков и глубокий анализ их причин. Разумеется, не в порядке бихевиоризма, тут надо сразу отмежеваться. Существует такое течение, во многом смыкающееся с фрейдизмом, которое вообще оправдывает поведение человека, в том числе неблаговидное. Оправдывает какими-то атавистическими инстинктами, какими-то древними психологическими пережитками, подсознательными эмоциями. Вспомним, сколько романов написано на тему о том, что каждый из нас низок, гадок, что в каждом из нас сидит убийца, что мы с трудом подавляем в себе изначальное желание убивать, разрушать, уничтожать.

Именно для того, чтобы парализовать все эти псевдоученые разговоры и мнимые научные обоснования, мы и должны разрабатывать свою психологическую науку, которая должна опираться на философское осмысление мира.

Разрабатывать затем, чтобы показать человеку правильный путь развития своих склонностей, анализировать ошибки, устанавливать их причины и, так сказать, закрывать человека на ключ от всего дурного, аморального. Впрочем, однозначно тут ничего не решить.

Да, конечно, еще не перевелись в мире высокоученые изуверы, высокообразованные преступники, маниакальные исследователи, которые ради своей науки готовы пожертвовать весьма многим.

И мне не раз приходилось слышать такого рода рассуждения: ну, подумаешь там, пострадало несколько человек, зато выяснена такая-то проблема. Подобные разговоры бесчеловечны, аморальны с точки зрения коммунистического воспитания. Мне могут бросить упрек в морализаторстве, в суровости: бывают же, скажем, случаи, когда исследователь во имя науки решается пожертвовать жизнью. Что ответить на это? Одно дело благородный порыв, подвиг на благо человечества. Но если кто-то позволяет себе решать вопросы жизни и смерти за других, если он считает себя правомочным на рискованный опыт или направление исследований, он независимо от чинов и званий- аморален. Его надо психологически исследовать и постараться устранить те психопатические причины, которые сделали его бесчеловечным.