Евгений Гуляковский - Красное смещение

— Сидите тихо и не двигайтесь. У нас снова гости.

В кустах, сбоку от них, послышался шорох, и на поляну медленно выползла огромная лягушка. Она уселась перед костром почти по-человечески, выпрямив верхнюю часть туловища и освободив передние лапы.

— Ты тоже хочешь есть? Может быть, присоединишься к нам? — Глеб протянул ей большой кусок сочного глухариного мяса, и скользкая лапа осторожно взяла из его рук предложенную пищу.

7

— Это вкусно. Мне кажется, я уже ела раньше что-то похожее.

Слова возникли в голове Глеба совершенно отчетливо. Казалось, они не имели ни малейшего отношения к существу, раз за разом отправлявшему в свою огромную пасть порции глухариного мяса, но он знал, что это не так.

— Как ты здесь оказалась? Откуда ты?

— Я не помню. Холодно. Больно. Хотелось есть. Потом пришли вы.

— Старик, по-моему, ты начал разговаривать сам с собой.

— Я разговариваю с ней.

— Значит, все-таки телепатия?

— Да. И очень мощная. Но какая-то неумелая… Словно она недавно научилась говорить. Не мешай мне теперь. Я хочу понять, почему она здесь оказалась.

Глеб попробовал зайти с другого конца, слова, которые он старался произносить внутри себя, как учил его Варлам, сами собой непроизвольно срывались с губ. Сейчас это не имело значения, и он был слишком сосредоточен, чтобы контролировать свою речь.

— Но раньше, до того, как пришли мы… С какого момента ты себя помнишь?

— Болото. Очень холодно. Раньше — не помню. Все белое. Снег.

— Кто-то послал тебя. Кто-то хотел, чтобы ты встретила нас. Зачем?

— Не должна подходить. Только слушать, когда говорят. Запоминать.

— Но ты все-таки подошла.

— Мне было страшно. Холодно, хотелось есть. Мне показалось, я тебя видела, прежде чем…

— Прежде чем что?

— Прежде чем ничего.

Ее речь постепенно становилась все более осмысленной и плавной. В ней появились несуразные в этом безобразном теле человеческие нотки. Порой ему даже казалось, что она сознательно чего-то недоговаривает.

Лягушка справилась с мясом и теперь жадно смотрела на кусок в руках Глеба. Он протянул ей его и вновь на секунду почувствовал прикосновение холодной и скользкой лапы.

— Хорошо. Давай попробуем еще раз, — сказал он, когда лягушка окончательно насытилась. — Но ты должна мне помочь. Ты ведь хочешь узнать, откуда ты появилась?

— Нет.

— Нет? — Ответ обескуражил его.

— Нет. Я не хочу вспоминать об этом.

— Но у тебя должно быть имя… Хотя бы его ты должна вспомнить.

— У меня нет имени.

— Как же нам тебя называть? Люди привыкли обращаться друг к другу по имени.

— Тогда придумай мне имя. — Ее большие выпуклые глаза отражали блики угасающего костра. Очевидно, свет раздражал эти приспособленные к ночному освещению глаза, и лягушка надолго прикрывала их тонкими кожистыми веками, в такие моменты Глебу казалось, что она уснула и он разговаривает с болотом, с камнем, с вырезанной из кочки скульптурой, но только не с живым существом.

— Хорошо. Я буду звать тебя Неладой.

— Мне все равно, но я не понимаю, что означает это слово.

— Имена обычно обозначают лишь того, к кому они относятся. — Он солгал всего наполовину. К тому же он был уверен, что утром их странная гостья исчезнет, как исчезают ночные кошмары. Вряд ли ему когда-нибудь придется воспользоваться этим нелепым именем.

Он долго не мог уснуть: от болота тянуло сыростью, а от погашенного костра в палатку шел тяжелый запах обгоревшей гнили. Наконец, уже далеко за полночь, он забылся беспокойным сном.

Во сне он видел княжну, сидящую в черной башне ненавистного ему замка, но потом башня исчезла, и он увидел Брониславу в какой-то темной сырой и узкой пещере. Она лежала перед ним совершенно обнаженной, черные руки, выступавшие прямо из потолка пещеры, медленно разрывали ее тело и уносили в темноту куски кровавой добычи. Потоком хлестала кровь из ее разорванного тела, но женщина не издавала ни звука. Только губы силились произнести одну и ту же фразу, и он мучительно следил за их движением, стараясь понять, что она хочет сказать.

Кошмар длился всю ночь. Лишь под утро Глебу удалось вырваться из его липких объятий.

Весь в холодном поту он вскочил на своей походной постели.

Полог палатки оказался отдернут, хотя он хорошо помнил, что застегнул его на ночь. Прямо ему в лицо светила полная осенняя луна. Чье-то свистящее дыхание раздавалось совсем рядом. Нащупав рукоять меча, с которым не расставался даже во время сна, он выглянул из палатки.

Прямо над ее коньком с правой стороны возвышалась огромная голова Нелады.

— Ты почему не спишь?

— Не умею спать. Раньше умела, теперь должна слушать ночь.

Он тоже прислушался к этой тяжелой ночи, стараясь унять дрожь. По-прежнему вдалеке ухал филин надрывно скрипело какое-то дерево под порывами ветра, и если внимательно всмотреться, то в глубине болота можно было заметить перемещающиеся с места на место зеленые огоньки. Возможно, это были глаза ночных животных или просто болотные огни.

— Зачем ты дышишь на мою палатку? — спросил он, не особенно надеясь получить ответ.

— С тобой мне не так страшно, Глеб.

Уходя от этих слов, как малый ребенок убегая от кошмара, который все равно не в силах разрешить, он лишь поплотней застегнул полог и снова уснул, провалившись на этот раз в каменный, без сновидений, сон.

Утром, когда он пошел к воде умываться, Нелада сидела у черного круга выгоревшего костра. Отсюда до палатки было не меньше десяти метров. Ему показалось даже, что она не изменила позы. Возможно, последний разговор с ней был частью ночного кошмара, он счел за благо не разбираться в этом.

Прозрачное для обычных световых лучей уплотнение появилось над лесом ровно в шестнадцать пятнадцать.

Глеб почувствовал его приближение и вскинул инфракрасный бинокль.

— Кажется, к нам гости.

— Наконец-то! Я уж начал опасаться, что мы напрасно проделали весь этот путь.

Уплотнение материализовывалось, обретало форму. Защитное поле, прикрывавшее его от внешней среды, постепенно становилось все тоньше.

Сейчас эта штуковина напоминала слегка размытую голубоватую чечевицу. Казалось, между ней и стоящими на поляне людьми проходил мощный поток нагретого воздуха, но никакого тепла не чувствовалось в холодном октябрьском ветре.

— Для космической шлюпки эта штука явно маловата. На базе нет подобных транспортных средств.

— Что известно о технологическом уровне развития арометян?