Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

На экране появились другие звезды. Байрон развернул корабль, так что звездное поле поднялось, и каждая звезда описала дугу.

Наконец появилась одна особенно яркая звезда. Это был крошечный диск, горячая песчинка. Байрон выровнял корабль, не теряя эту звезду из виду, и направил на нее телескоп.

Потом он снова обратился к «Эфемеридам» и сверился с разделом «Спектральные характеристики». Поднялся с пилотского кресла и сказал:

— Все же довольно далеко, придется подтолкнуть корабль. Но прямо перед нами Лигейн.

Это был первый выполненный им самостоятельно прыжок, и он прошел успешно.

Глава 12

Появился Автарх

Автарх Лигейна напряженно обдумывал сообщение, но его холодное волевое лицо оставалось неподвижным.

— И вы ждали сорок восемь часов, прежде чем сообщить мне?

Ризетт храбро ответил:

— Не было причины говорить вам раньше. Зачем докучать вам всякими мелочами, и без этого вам много забот. Мы сообщаем сейчас, потому что до сих пор ничего точно не установили. Это странно, а мы, в нашем положении, не можем позволить себе ничего странного.

— Повторите. Я хочу услышать снова.

Автарх бросил журнал на подоконник и задумчиво взглянул в окно. Окно было самой большой особенностью лигейнской архитектуры. Сравнительно небольшое, оно было вставлено в конус пятифутового отверстия, мягко сужавшегося к концу. Само окно, чрезвычайно чистое, необыкновенно толстое и отполированное, представляло собой скорее линзу, собиравшую свет извне, так что внутри была видна миниатюрная панорама.

Из любого окна во дворце Автарха было видно полгоризонта от зенита до надира.

По краям панорамы изображение несколько расплывалось, что придавало картине особую жизненность, представал в движении миниатюрный город. К этой миниатюре можно было так привыкнуть, что подлинный мир казался уже нереальным. Когда полуденное солнце превращало линзоподобное окно в фокус невозможной жары и света, оно автоматически закрывалось и, благодаря поляризованному стеклу, окно становилось непрозрачным.

Мнение, что архитектура планеты отражает ее положение в Галактике, подкреплялось Литейном и его окнами.

Подобно своим окнам, Лигейн был мал, но обладал богатым панорамным видом. Это было «планетное государство» в Галактике, которая к тому времени миновала данный этап экономического и политического развития.

Большинство политических организаций представляли конгломераты звездных систем, а Лигейн оставался тем, чем был на протяжении столетий — единственным населенным миром.

Это не помешало ему разбогатеть. В сущности почти невероятно, чтобы Лигейн был иным.

Невозможно заранее предсказать, какой мир окажется в пункте, который будет использован как промежуточный центр для множества прыжков. Очень многое зависит от развития данного района космоса. Это вопрос распределения обитаемых планет, порядка, в котором они были колонизованы, типа экономики, какими они обладают.

Лигейн рано обнаружил свою ценность, и это послужило поворотным пунктом в его истории. Помимо обладания стратегической позицией, гораздо важнее уметь этой позицией пользоваться.

Лигейн продолжал занимать маленькие планетоиды, не обладающие ни ресурсами, ни возможностью поддерживать независимое население, выбирая их только потому, что они могли поддержать лигейнскую торговую монополию.

На этих скалах строились станции технического обслуживания звездолетов. Все, в чем нуждались корабли — от запасных гиператомных двигателей до новых книгофильмов, — можно было найти здесь.

Станции превращались в огромные торговые центры. Сюда устремлялись со всех королевств Туманности меха, минералы, зерно, мясо и лес, из внутренних миров шли потоки механизмов, приборов, медикаментов.

Так Лигейн, подобно своим окнам, вбирал в себя всю Галактику.

Не поворачиваясь от окна, Автарх сказал:

— Начните с торгового корабля, Ризетт. Где он впервые встретился с этим крейсером?

— Менее чем в ста тысячах миль от Лигейна. Точные координаты не имеют значения. С тех пор за кораблем следят. Тиранитский крейсер лег на орбиту вокруг планеты.

— И он не собирается садиться, а скорее ждет чего-то?

— Да.

— Нет способа определить, сколько они будут ждать?

— Боюсь, что это невозможно. Их больше никто не заметил. Мы тщательно проверили.

— Хорошо, — сказал Автарх. — Пока оставим их. Они остановили почтовый корабль, что, несомненно, является вмешательством в наши внутренние дела и нарушением статей договора с Тираном.

— Сомневаюсь, чтобы они были тиранитами. Они ведут себя скорее как беглецы.

— Вы имеете в виду людей на тиранитском корабле? Может, они хотят, чтобы мы поверили в это? Во всяком случае, их единственное открытое действие — просьба, чтобы послание доставили непосредственно мне.

— Непосредственно Автарху, верно.

— Больше ничего?

— Больше ничего.

— Как они вошли в почтовый корабль?

— Почтовая капсула была на расстоянии в две мили задержана корабельной сетью.

— Коммуникация была визуальной или только звуковой?

— Визуальной. Говоривший описывается как «молодой человек аристократической наружности».

Кулак Автарха медленно сжался.

— В самом деле? И его не сфотографировали? Это ошибка.

— К несчастью, у почтовых работников не было оснований для этого, сэр. Это означает что-нибудь, сэр?

Автарх не ответил.

— И это все послание?

— Да. Одно слово, которое мы должны были доставить непосредственно вам. Мы этого не сделали, конечно. Возможно, в капсуле была бомба. Так убивали многих.

— Да, и Автархов тоже, — согласился Автарх.

— Одно только слово «Джилберт».

Автарх сохранял равнодушие, но было заметно, что это доставалось ему нелегко. Он не любил никаких ограничений и не должен был их иметь. И на Лигейне их и не было, если не считать законов природы.

Лигейн не всегда имел Автархов. В прошлом планетой правила династия торговых принцев. Семьи, первыми организовавшие внепланетные торговые станции, стали аристократией государства. Они не были богаты землей и не могли в этом соперничать с Ранчерами и Гранжерами соседних миров. Но они были богаты деньгами и могли подкупать тех же Ранчеров и Гранжеров, что, кстати, всегда и делали.

Лигейн испытывал обычную судьбу планет, управляемых плутократией. Власть переходила от одной семьи к другой.

Различные группы попеременно, то захватывали власть, то отправлялись в изгнание. Хроническими стали интриги и перевороты, так что если Директорат Родии был примером устойчивости и правильного развития, Лигейн стал образцом нестабильности и беспорядка.