Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома

Хельстром громко повторил этот знак вслух — для тех, кто не мог видеть экрана.

— Мы не одобряем недоверие, которое выражает ваш наблюдатель, — заявил исследователь, и вновь возникло его лицо — огромное, во весь экран. — Нам не понравился приказ отсрочить подключение силовых кабелей к нашему проекту. Пусть испытанное вами беспокойство станет слабым проявлением нашего неудовольствия. Мы могли бы и предупредить вас, но ваше поведение не заслуживает того. Вспомните резонанс, который ощутили все мы в Улье, и поверьте, что в фокусе направленного импульса эффект мощнее на несколько порядков. «Проект 40» завершился полным успехом, если не считать некоторых мелких побочных эффектов, которые могут затронуть систему подачи пищи.

— Где находится фокус? — спросил Хельстром.

— В Тихом океане недалеко от островов, которые чужаки называют Японскими. Вскоре там узрят новый остров.

Крупное лицо сместилось с экрана, уступая место Салдо.

— Они изолировали меня, — запротестовал он. — Они держат меня силой и игнорируют мои приказы. Они подсоединили силовые кабели и даже не позволили мне связаться с вами. Они отказываются подчиняться тебе, Нильс!

Хельстром показал пальцами знак «успокойся!» Когда Салдо замолчал, он произнес:

— Доведи до конца порученное тебе дело, Салдо. Подготовь отчет, включая затраты времени на исправление побочных эффектов, о которых они упомянули, и представь мне его лично.

Он знаком дал понять, что связь окончена, и отвернулся.

Беспокойство, охватившее Улей, затронуло и исследователей. Их обычная раздражительность переросла в открытое неповиновение. В Улье была нарушена система взаимозависимости — хотя, возможно, это даст им необходимую передышку. Больше всего Улей сейчас нуждался в спокойствии. Перемены поглощали все резервы времени. Он видел это, когда сравнивал себя с новым поколением. Хельстром не заблуждался на свой счет. Он действительно предпочитал речь, и язык жестов был противен его натуре, но для нового поколения все обстояло как раз наоборот. Хельстром понимал, что испытывает нездоровое удовольствие, обладая настоящим именем, как всякий чужак, но большинство работников Улья были к этому равнодушны.

«Я — переходная форма, — подумал он, — и когда-нибудь стану старой ненужной вещью».

Из «Руководства по Улью»:

«Свобода выражает концепцию, которая неразрывно связана с дискредитированным термином „индивидуализм“ (эго). Мы ничем не жертвуем ради такой свободы, чтобы сделать наш род более эффективным, надежным и подготовленным к переменам».

Мерривейл стоял на балконе комнаты в трехэтажном мотеле и ждал рассвета. Было прохладно, и он надел серый шерстяной свитер с высоким воротником. Тот был достаточно плотным, чтобы защитить его от холода, даже когда Мерривейл перегибался через металлическую балюстраду. Он задумчиво курил сигарету, прислушиваясь к ночным звукам. Со стоянки доносились далекие шаги, а из расположенной ниже комнаты, где только что включился свет, звучали слабые голоса.

Дверь этажом ниже открылась, выпустив огромным веером сноп желтого света по всему двору до голубого края бассейна. На балкон вышел человек и посмотрел вверх.

Мерривейл, бросив взгляд, узнал Гаммела и подумал, что фэбээровец уже получил сведения о землетрясении, чей далекий рокот, наполнив комнату первобытными страхами, разбудил его почти сорок пять минут назад. В комнате под ним располагался командный пост, и решив, что Гаммел тоже наверняка проснулся, Мерривейл тут же позвонил ему:

— Что это было?

— Похоже на землетрясение. Мы проверяем, есть ли какие-либо разрушения. С вами всё в порядке?

Мерривейл повернул выключатель, располагавшийся рядом с кроватью. Электричество, во всяком случае, есть, сеть не оборвана.

— Да, со мной всё в порядке. Кажется, ничего не разбилось.

Некоторые из постояльцев мотеля выбежали на балкон или во двор, но сейчас большинство уже вернулось в свои комнаты.

Гаммел, узнав Мерривейла, жестом пригласил его спуститься вниз.

— Поторопитесь.

Мерривейл потушил сигарету, потом раздавил ее ногой и прошел к лестнице. В поведении Гаммела ощущалась какая-то тревога.

Мерривейл за десять секунд спустился вниз, перепрыгивая через ступеньки, не заботясь о поднимаемом шуме. Он вбежал в комнату, открытую Гаммелом, и услышал, как дверь за ним захлопнулась.

Только в комнате, увидев кроме Гаммела трех незнакомых мужчин за столом, на котором стояли радиопередатчик и телефон со снятой трубкой, Мерривейл начал понимать всю серьезность происходящего.

У стены находилась кровать, покрывало было сорвано и валялось на полу. На перевернутую пепельницу, упавшую со стола, никто не обращал внимания. Один из мужчин сидел в пижаме, однако Гаммел и остальные двое уже успели одеться. Свет исходил от двух торшеров, стоявших рядом со столом. Внимание всех четверых было приковано к телефону и снятой трубке. А двое буквально впились в нее взглядом. Мужчина в пижаме смотрел то на трубку, то на Мерривейла. Гаммел показал рукой на аппарат, не отрывая глаз от Мерривейла.

— Черт возьми! Они знают наш номер! — выругался Гаммел.

— Что? — Мерривейла покоробил этот обвинительный тон.

— Мы поставили его вчера поздно вечером, — объяснил Гаммел. — Это частная линия.

— Не понимаю, — сказал Мерривейл, изучая каменное лицо Гаммела, словно пытаясь отыскать на нем ключ к этому странному разговору.

— Звонил Хельстром, — произнес Гаммел. — Он сказал, что один из ваших людей находится у него… и… У вас сеть человек по имени Эдди Джанверт?

— Коротышка? Коротышка возглавлял группу, которая…

Гаммел приложил палец к губам.

Мерривейл понимающе кивнул.

— Хельстром мне сказал, — продолжил Гаммел, — что нам лучше послушать, что сообщит ваш человек, иначе они разнесут этот городок и в придачу половину штата Орегон к чертям собачьим.

— Что?

— Он утверждает, что мы почувствовали вовсе не землетрясение. Это было оружие нового типа, с помощью которого, по его утверждениям, он может разорвать планету на куски. Насколько можно доверять этому вашему Джанверту?

Автоматически Мерривейл ответил:

— Полностью!

И тут же пожалел о своих словах. Он без раздумий ответил на вопрос, содержащий сомнения в возможностях Агентства. Джанверту нельзя полностью доверять, и следовало бы показать сомнения в его надежности. Впрочем, уже слишком поздно что-то исправлять. Своим ответом он устроил себе ловушку и сузил диапазон дальнейших ответов.

— Джанверт на линии, и он хочет поговорить с вами, — продолжал Гаммел. — Он сказал мне, что подтверждает угрозу Хельстрома и готов объяснить, почему один из наших автомобилей не отвечает на вызовы по радио.