Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)

И слышится Звук.

Он один, огромный, как ствол векового дуба: от бездонных глубин он поднимается в неизмеримые выси. Он порождает все и соединяет все. Звук – единственное, что существует, и в то же время – самое малое из того, что есть на свете…

И нет ничего.

Тихо и жарко. Полуденное солнце заглядывает в двери. Ни ветерка.

Лореаса приподнимается со сдавленным стоном и стискивает руками виски – очень болит голова. Она неудачно упала и ударилась затылком. Нет сил ни на какой обезболивающий Сон. И нет сил даже встать на ноги.

Проморгавшись, она находит взглядом Лореаду и тотчас же, перемогая боль и слабость, подползает к дочери. Прикладывает ухо к ее груди и спустя минуту с прерывистым вздохом вытягивается на полу рядом с ней. Лореада жива.

Как и Геллена. Они лежат рядом, голова к голове. Геллена спит и всхлипывает во сне. Золотые волосы ее рассыпались из-под чепца и мерцают в солнечном свете, а на щеках румянец. Оказывается, Лореаса успела забыть, что люди бывают румяными. Это выглядит так странно.

Не видно Лореаны.

Переведя дыхание, Лореаса вновь пробует подняться.

Знакомые мягкие руки помогают ей. Лореана обнимает мать и прижимает к себе. Опираясь на ее плечо, Лореаса чувствует безмерное облегчение и дикую, почти животную радость – все хорошо, все закончилось, все удалось! Все живы и с ней. Никто не умер. Они прошли испытание. Вернется Кодор, Геллена станет учиться музыке, можно будет снова жить счастливо. А с Лореаной, кажется, вовсе ничего не случилось…

Нет.

Случилось.

Судорожным движением Лореаса обхватывает ладонями голову дочери и заглядывает в ее глаза. Лореана улыбается чуть печально и ничего не говорит. Ее силы скрыты, и даже платье ее выглядит сотканным из льняных нитей, но Звук остался… Он слышен. И слышно различие. Лореана больше не принадлежит тому Сну Жизни и тому миру, в котором она родилась. Она звучит по-другому.

И Лореаса понимает, что это значит.

Это огромная радость. Этого все некромантиссы ждали тысячелетиями – но матери отчего-то хочется погоревать. Пожалеть дочку, которая… что? Неизвестно, что будет дальше, никто просто не знает, что бывает после такого. И все же сердце подсказывает Лореасе, что они скоро расстанутся и не увидятся никогда.

– Но как? – только спрашивает она. – Ведь ты… так любила нас всех. И…

«Я и сейчас вас люблю», – речь Лореаны беззвучна, и мать откуда-то знает, почему так нужно: каждый звук ее голоса отныне имеет власть созидания и изменения, и она не может просто так говорить вслух.

«Я и сейчас люблю вас – тебя, папу, Аду и Гелле. Но есть будущее. Ничего не желаю так, как этого будущего. Я люблю его больше всего иного, потому что в нем зло уходит, а добро остается».

Лореаса улыбается, кивает и закрывает глаза. Она кладет голову на плечо Лореаны, обнимает ее покрепче и долго стоит так, глубоко дыша и пытаясь сдержать слезы, – а после уже и не пытаясь их сдержать. «Я еще не ухожу, – немного растерянно думает ей Лореана, – я еще буду здесь. Я еще не начала петь свой Сон Жизни, я его даже не придумала».

Лореаса тихо смеется.

Ее дочка. Маленькая девочка. В порванном платье, с зелеными волосами и пятнами чешуи на щеках из-за неудачно пропетых Снов, с браслетами из лягушачьих косточек. Девочка, кричащая: «Мама, отойди!..»

Дева Сновидений.

Они вместе переносят Лореаду в гостиную и укладывают в глубокое кресло, а потом будят Геллену. Та долго морщит нос, жмурится, мотает головой и постанывает. Лореаса кладет ее голову себе на колени и осторожно массирует виски и лоб, а Лореана берет ладошки сестры в свои.

Геллена не сразу приходит в себя. Разлепив веки, добрую минуту она пытается проморгаться. Видно, как ей тяжело и неуютно: ни тело, ни разум ее не слушаются. Но долгий сон рассеивается. Глаза Геллены становятся все ясней, взгляд – осмысленнее. Наконец, она различает над собой лицо Лореасы и глуховато, заплетающимся языком выговаривает:

– Мама?..

Александр Щеголев

Черная сторона зеркала

– Вы Оля?

– Да.

– Это Вика.

– Извините, у меня нет знакомых Вик. Ошиблись номером.

– Но вашего мужа зовут Саша?

– Да.

– Саша Щеголев?

– Да.

– Я не ваша, а его знакомая…

Тревога кольнула Ольгу в сердце. Пока еще легко и неопасно, однако… Если никаких «Вик» в ее окружении и вправду не было, то для мужа это имя значило многое, очень многое. И тут нет секрета. Вика – то, что было с ним в прошлом. До свадьбы, до нынешней жизни. Сокурсница, мучившая его пять лет и бросившая сразу после диплома. Стихийное бедствие, едва не повредившее Сашке рассудок. Неужели – та самая?

Но откуда она знает постненский номер телефона?

– Саша в Питере, позвоните ему туда, – сказала Ольга в высшей степени корректно. – А лучше – по рабочему, на кафедру. Сейчас продиктую номер.

– Спасибо, я знаю. Я хочу поговорить именно с вами, как раз пока он в Питере.

А вот это уже напрягало всерьез. Настроение упало. Тьфу, блин… После адского летнего лагеря, после честно отработанной «Зарницы», в которой Ольгина команда взяла у «красных» флаг, душа полнилась азартной радостью и самым настоящим детством. Такое геморройное и нервное дело спихнуто! Вдобавок, сегодня лагерь закончился, впереди – свободная неделя… Она только что прибежала с работы, в спешке собрала манатки. Сумки с продуктами, которые предстояло везти на дачу, лежали тут же в прихожей, возле тумбочки с телефоном. На дачу – это к детям. К свекрови со свекром. Дорога долгая, тяжелая, на двух электричках с пересадкой в Опухлово, потом на автобусе, потом два километра пешком. Электричка ждать не будет. Полный цейтнот…

– Извините, я очень спешу.

– Мы быстро, – возразила особа, назвавшаяся Викой. – Вы знаете, что у меня есть все публикации вашего мужа, подаренные им самим?

Это нападение, наконец поняла Ольга. Это не просто звонок.

– Он многим дарил. Врачам, воспитателям в детсаде и тому подобное. Вместо шоколадки, чтобы задобрить. Потом смеялся: цинично, говорит, подарил свою книгу девушке на ресепшене.

– Мне – не цинично. Мне, например, с такой надписью: «Вике – на память обо всем», где «Всем» – с большой буквы. Или с такой: «Вике, главной героине моего главного романа». И я читала все его произведения, в отличие от девушек на ресепшене.

Книги у Сашки начали выходить только в последние годы. Раньше, во времена Вики, их и в помине не было… Это даже не нападение, четко осознала Ольга. Но тогда… что?

Похоже, игрушечные бои в «Зарнице», которым она посвятила рабочий день, сменились настоящей схваткой.

Слишком уж внезапно. Я не готова, подумала она в панике…