Алексей Калугин - Журнал «Если» 2008 № 12

Возможно, потому что «писать нужно лишь о том, что знаешь лучше других, либо о том, о чем никто, кроме тебя, не знает».

Филип Дик всю жизнь писал только о первом и о втором. В первом случае расплачиваясь за зависимость от таблеток-стимуляторов, а позже и психоделиков, собственным психическим здоровьем. Еще в середине «бурных шестидесятых», сразу после первых экспериментов с модным тогда ЛСД, Дик попал в больницу с диагнозом «панкреатит» и даже пережил клиническую смерть. А спустя месяцы опять оказался на больничной койке — но уже в результате передозировки героина…

К тому времени он уже был женат четвертым браком. Предыдущий тоже распался, но на сей раз по причине, которая сама могла бы стать сюжетом очередной книги Дика. Непонятно с какого перепуга, но писатель уверовал в то, что его жена и мать его дочери ранее отравила прежнего мужа и собирается проделать то же самое с ним. Не прошло и двух лет их совместной жизни, как мучимый страшными подозрениями супруг сбежал от третьей жены, уехал в другой город и там… Правильно — женился! Остается добавить, что четвертая жена Дика незадолго до их скоропалительного знакомства и свадьбы лечилась в психиатрической больнице…

К началу 1970-х писатель уже не мог работать, отчетливо понимая, что сходит с ума. Ему чудились какие-то анонимные звонки по телефону, а после того как неизвестные лица проникли в его дом, Дик всерьез решил, что это были агенты ФБР или КГБ. Даже то, что грабители лишь основательно пошарили в его холодильнике, не успокоило параноика — и писатель, не сказав никому ни слова, ударился в бега, подавшись в Канаду. И лишь позже, успокоившись, решил, что, скорее всего, никаких грабителей не было, а продукты он сам забрал из холодильника да напрочь забыл об этом. Короче, «шизофрения — как и было сказано». Сам Дик, впрочем, тоже подумывал об этом, что доказывает — на тот момент шизофреником он точно не был.

После этого побега и четвертая жена, естественно, подала на развод и получила его в отсутствие супруга. Однако Дик остался верен себе — не прошло и полгода, как он вернулся в Штаты и… Дальше можно не продолжать.

Правда, пятый брак оказался последним. В отличие от разнообразных откровений, посещавших Филипа Дика всю жизнь, до самых последних дней. На сей раз, в середине 1970-х, они приняли отчетливо религиозную окраску. Как вспоминал писатель, в один из февральских дней 1974-го он мучился зубной болью и давил ее анальгетиками, кои заглатывал пригоршнями. И тут Дика начали посещать видения, изменившие его жизнь на все последующие годы. А жить ему оставалось всего восемь лет.

Что явилось воспаленному воображению писателя, мучимого зубной болью, в точности никто и никогда не узнает. Сам Дик условно закодировал свои видения как «2-3-74» (февраль-март 1974 года): какие-то лазерные лучи, геометрические фигуры, присутствовал там также образ Спасителя и картины Древнего Рима, напомнившие писателю виденное в раннем детстве — «Империя не кончается»…

Как бы то ни было, с тех пор сознание писателя окончательно раздвоилось: он ощущал себя одновременно писателем Филипом Диком и апостолом Фомой (тем самым, что «неверующий»). Что касается писателя, то он с тех пор практически перестал сочинять научную фантастику и переключился на романы, которые можно условно назвать религиозно-философскими. Или философско-религиозными — это уж кому что интереснее.

Меня, признаюсь, ни галлюцинаторное «Помутнение» (1977), ни тем более тетралогия об устройстве Вселенной, Боге, загробном существовании души (так и хочется добавить вслед за покойным Дугласом Адамсом; «и обо всем прочем»!), начатая романом «V.A.LI.S.» (1980), ничем особенным не поразили и не захватили. В отличие от множества фанатов Филипа Дика, для которых именно эти поздние произведения стали во всех смыслах культовыми.

В 1976 году, когда писатель засел за свою тетралогию — мистическую, постмодернистскую и во многом автобиографическую, — пятая и последняя жена подала на развод. Но Дика это уже мало заботило — он был одержим идеей поведать человечеству свои откровения. Работал он снова на износ и не успел поставить финальную точку: последний роман «Радио «Свободный Альбемут» остался в рукописи и был опубликован посмертно, в 1985-м.

За три года до этого, 2 марта 1982 года, врачи больницы, в которой лежал без сознания Филип Дик, пятью днями раньше впавший в кому после очередного перенесенного сердечного приступа, с согласия родных писателя отключили системы поддержки жизнедеятельности. Отец Дика забрал тело сына и похоронил его рядом с могилой сестры-близняшки, которую покойный не знал.

Это было всего за три недели до триумфального выхода на экраны фильма «Бегущий по лезвию бритвы». Затем последовали новые экранизации, Дика начали «открывать» для себя модные режиссеры и философы, литературный мейнстрим и киберпанки, росло число его поклонников и верных адептов. Как и положено, начиналась вторая жизнь ушедшего гуру и пророка — мифологическая и оттого еще более красочная и увлекательная, чем первая.

Сергей Некрасов

ВСЯ ФАНТАСТИКА — В ОДНОЙ ПАПКЕ

В этом месяце исполняется 100 лет со дня рождения Ильи Варшавского. Он был одним из ярких представителей «Золотого века» отечественной НФ, одним из тех, кто заложил основы жанра в его нынешнем виде. На первом месте в его рассказах всегда находился человек, а фантастический антураж и весь жанровый арсенал служили для того, чтобы показать с новой стороны извечные человеческие проблемы.

Илья Иосифович Варшавский как будто всегда был писателем старшего поколения. Он пришел в литературу поздно, на шестом десятке лет. И воспринимался как мэтр — благодаря возрасту и жизненному опыту, благодаря мастерству, которое было очевидно уже в самых первых его произведениях. Дымящаяся трубка и шкиперская бородка дополняли образ «старого морского волка» советской НФ.

Какое стечение обстоятельств нужно для того, чтобы инженер-механик вдруг начал сочинять прозу? Семейная легенда гласит, что свой первый рассказ — это была юмореска «Роби» про упрямого робота — Варшавский написал, поспорив со своим сыном. Начинающему автору был к тому времени пятьдесят один год. Рассказ опубликовала «Наука и жизнь», следующий — «Индекс Е-81» — получил премию на международном конкурсе журнала «Техника — молодежи». А уже в 1964 году вышел первый сборник «Молекулярное кафе», окончательно закрепивший за писателем статус одного из лидеров советской НФ.

В этом стремительном признании есть какая-то легкость, напоминающая нам об атмосфере начала 1960-х годов. Удивительное время, когда слова «невозможно» и «невообразимо» исчезли из публичного лексикона, когда все было впервые и казалось, что любая поставленная задача может быть решена. Захотим — полетим в космос, захотим — построим справедливое общество. И ведь решали, летали, строили…