Александр Тюрин. - Волшебная лампа Генсека

«Ни много, ни мало. А мне, кстати, все равно, кому она достанется. Я просто служака. Если начальство хочет передать ее Саид-Белу со товарищи, то я не против. Борееву виднее.»

«Бореев вместе с бесами доиспользует твою судьбу, а затем выбросит тебя на помойку.»

«А вы что, придерживаетесь других правил?»

«Нет,»- честно признался Апсу. Он, кажется, бил на доверие. Но не только.

Я, стараясь не двигать губами, - чтобы не напугать честно жующего Туманова, - поинтересовался:

«Так чем вы предпочтительнее других?»

«Пора сказать правду. Я старше их на несколько миллиардов лет. Я тоже сотворен, но был тем, кто занимался образованием воздуха, то есть… высвобождением связанного кислорода, я тот, кто превращал… аммиак в воду. Когда же заряд разумности, заложенный мной в… генокод жизни, стал претворяться в универсальных существах, прозываемых людьми, то сборище потусторонних прохвостов обманом втерло меня в толщу косного вещества, а Энлиль-Бел похитил мои знания… Ну и что они построили? Храмовый социализм. Спасибо, не надо. Все равно их потом вышвырнули вон.»

«Если вам, Апсу, не нравится социализм, то подыщите себе сейчас другую точку пространства-времени… бросьте якорь где-нибудь в Вашингтоне.»

«Каждый проход к тебе сквозь завесу обходится мне слишком дорого, - почти рявкнул раздраженный демон. - Кроме того, я не люблю общаться на людском языке. Из-за него не могут спокойно изливаться силы ума.»

Как раз три четверти моих мозгов внезапно застило тьмой, а оставшейся четвертиной я понимал, что встаю из-за стола, любезно желаю аппетита сотрапезнику, дисциплинированно удаляю грязную посуду. Что я спускаюсь вниз, к посту около дверей главного корпуса, и в тот момент, когда охранник начинает балаболить с кем-то, стягиваю ключи от актового зала со щита. Затем незаметно подбираюсь к гаражу, цепляюсь к днищу въезжающей машины, чтобы оказаться внутри, наливаю там бутылку бензина и выбираюсь под низом у другого грузовика. Уже темнеет. Я решаю оставить в актовом зале, что этажом выше боксов, взрывное устройство, состоящее из «коктейля Молотова» и небольшой электрической цепи, работающей от батарейки. Часа в три ночи надо будет провернуть операцию, в том числе оглушить охранника у медблока и заложить тамошние двери железякой. Чтобы ни один гад из «отдыхающих» не улепетнул.

Неожиданно Апсу покинул три четверти моего мозга, но все равно осталась мысль, четкая как гвоздь, что быть против -бесполезно.

В запасе имелось четыре часа. Почему бы не навестить Дарью? Не повредит ведь - ни ей, ни мне. Перед отбытием из своей кельи я заметил какой-то мокрый след, как будто кто-то провел влажной тряпочкой по полу, а на бутылке с бензином имелся потек из некой слизи. Вот зараза, откуда это?

Я ведь как явился с бутылкой из гаража, то ни одна гнида ко мне в гости не заявлялась. Может, мышь какая-нибудь описалась или блеванула… Оставив без объяснения неясный факт, я отправился к своей пампушке.

Этой ночью все подопытные испарились. Причем до начала моей операции. Где-то около двух сбойнуло электропитание. Свет отсутствовал минут пять. Этого хватило. Когда он вернулся, началась кутерьма.

Хорошо хоть, что я пораньше от Дашки свалил. Поэтому когда началось, я присутствовал на своем штатном спальном месте -как и полагается.

«Седьмой, Седьмой, вызывает Беркут. Беркут вызывает Седьмого.»

А Седьмой, то есть я, был уже полностью готов. Ну, на пятьдесят процентов. Оставалось только штаны напялить. И в полной экипировке бежать навстречу новым свершениям.

Поначалу казалось, что случился какой-то налет с последующим похищением. Опустевшие боксы. Взломанные замки. Фотоэлементы и прочие электромагнитные датчики были вырублены, когда пациенты покидали свою жилплощадь. А сигнализация находилась тогда в обесточенном, бессильном виде. Охранник же с заведенностью придурка повторяет, что ни одна сука через двери медблока не входила и не выходила. А на другие вопросы не откликается, словно ему подкрутили какие-то шарики-ролики в башке.

Серьезная это заявка на налет? Все-таки вокруг здания и по периметру ограждения бдит наружняя охрана, которая состоит отнюдь не из электрических цепей и не из сплошных придурков.

Первую версию выдвинул Бореев, который сновал по опустевшему медблоку и орал, что его бедных пациентов американцы уперли через крышу прямо на вертолетах «Ирокез».

Сайко, несмотря на явную бредовость такого утверждения, связался с командованием округа ПВО, и те с какими-то испуганными смешочками отчитались. Мол, у них и муха американская не прожжужала бы, воробей бы натовский не прошмыгнул. Не то его так закидали бы всякими снарядами и ракетами, что и атома целого не осталось бы. В отличие от ученого, наш генерал склонился к мысли, что подопытные отнюдь не невинные овечки, которых усыпили и вынесли в целофановых пакетах.

После этого началась операция «Ловушка». Хорошо разработанная и осуществляемая профессионалами. Небольшая группа просматривала главное здание, суя нос в каждую задницу и выискивая те вещдоки, которые могли навести на мысли о способе побега. Другие заглядывали под каждую травинку и каждый корешок на территории «Пчелки». Большая часть ищеек с напряженными носами и выпученными глазами прочесывала окрестности лагеря. Им в помощь придали солдат из софринской бригады внутренних войск, а также вертолетчиков с какого-то подмосковного аэродрома. Оповещены были и посты милиции на расстоянии километров в сто. Они получили фотографии наших семнадцати бегунков и были уверены, что весь сыр-бор разгорелся из-за каких-то опасных блатарей, дернувших из зоны.

На второй день поисков Сайко «выключился» и перестал появляться из своей генеральской светелки. Бореев еще пытался с помощью Ф-полевых «сивильников» выяснить судьбы пропащих, но в зоне поиска характерные ауры вовсе не прощупывались, то есть жизненные линии наших пациентов больше не пересекались с генеральной линией эксперимента.

Впрочем, кое-что удалось выяснить. К электросети, оказывается, была подключена диверсионная система. Когда ее нашли, она давно уже сгорела. Но, как выяснилось, была смастачена с помощью сил и средств превосходного разума из деталей сливного бачка (вот чем обернулось бессрочное сидение на горшке) и чего-то малопонятного, превратившегося ныне в угольки. Передовая система могла легко прослушивать главную пультовую, используя при этом арматуру железобетона. И еще была способна устроить сбои питания.

А вот в лесочке, где любили прогуливаться наши подопечные, я заметил, что уж слишком много веток обломано. Но этим обстоятельством все мои улики и ограничились. Срывали «отдыхающие» палочки и веточки - ну и на здоровье, нам от этого ни жарко, ни холодно. В подобном духе высказался психованный начальник охраны полковник Подберезный.