Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 4

Уивер был в полном отчаянии и к тому же смертельно устал. Иначе он вряд ли подчинился бы такой просьбе. Он сделал вид, что закладывает программу в Мультивак, и начал говорить, как говорил всегда в такие минуты. Он высказал свое мнение о неполадках в сельском хозяйстве, вспомнил о новом уравнении ракетной струи, о пятнах на Солнце…

Вначале он говорил через силу, но постепенно привычка взяла свое, и, к тому моменту когда он кончал работу, так увлекся, что чуть было не хлопнул Тодда Немерсона по груди, желая ему успеха.

— Ну хорошо, — закончил он. — Обработай информацию и быстренько выдай ответ.

Несколько секунд Джек Уивер стоял, глубоко дыша, вновь переживая волнение власти над самым гигантским и сложным творением человеческих рук и человеческого разума. Потом спохватился и смущенно пробормотал:

— Ну вот… вот и все.

— По крайней мере теперь я знаю, — сказал Немерсон, — почему я на месте Мультивака не стал бы тебе отвечать. Джек, очисти Мультивак. Попроси всех ремонтников выбраться изнутри. А потом снова заложи программу. Я сам буду говорить.

Уивер пожал плечами, повернулся к пульту управления Мультиваком, заполненному темными, немигающими циферблатами и потухшими лампами. По его приказу бригады кибернетиков одна за другой покинули машину.

Затем, вздохнув, он включил программное устройство. В двенадцатый раз за последние дни он пытался заставить Мультивак трудиться. Замигали огоньки на пульте управления. Где-то далеко об этом узнают корреспонденты, и разнесется слух о новой попытке. И люди во всем мире, столь во многом зависящем от Мультивака, затаят дыхание.

Пока Уивер закладывал программу, Немерсон начал говорить. Он говорил медленно, стараясь точно вспомнить слова Уивера и ожидая решительного момента, когда он найдет необходимое условие для работы компьютера.

Уивер кончил. В голосе Немерсона зазвучало волнение. Он сказал:

— Ну хорошо, Мультивак. Обработай информацию и выдай ответ. — Он сделал короткую паузу и добавил необходимое условие:

— Пожалуйста!

В то же мгновение включились все реле и контакты Мультивака.

И ничего удивительного.

Машина может чувствовать — когда она перестает быть машиной.

Кстати, рассказ в F&SF не задержался.

В 1966 году, вскоре после публикации с продолжением моего романа «Фантастическое путешествие», «Сэтэрдэй Ивнинг Пост» скончался, хотя я не думаю, что между этими двумя событиями есть связь. Однако журнал возродился, а его редакторов заинтересовали некоторые мои рассказы. Они перепечатали «Памяти отца», а затем и «Необходимое условие» под названием «The Computer That Went on Strike» («Забастовавший компьютер») весной 1972 года.

В наше время фантастикой интересуются и «глянцевые» журналы. Мои рассказы захотел издать не только «Сэтэрдэй Ивнинг Пост», но и «Бойз Лайф». Они прислали мне картину, надеясь, что она вдохновит меня на рассказ, и я попытался. Получился рассказ «Глубокое исследование», опубликованный в сентябрьском номере «Бойз Лайф» за 1968 год.

Глубокое исследование

The Proper Study

© 1968 by Isaac Asimov

Глубокое исследование

© В. Ковалевский и Н. Штуцер, перевод, 1997

— Для демонстрации все готово, — тихо, будто обращаясь преимущественно к самому себе, произнес Оскар Хардинг, когда ему сообщили по телефону, что генерал уже поднимается наверх.

Бен Файф — молодой сотрудник Хардинга — еще глубже засунул крепко сжатые кулаки в карманы лабораторного халата.

— Ничего у нас не выйдет! — сказал он. — Генерал все равно мнение не изменит.

Он искоса бросил взгляд на резкий профиль своего более пожилого товарища, на его провалившиеся щеки и заметно редеющие волосы. Мало ли что Хардинг просто волшебник по части электронного оборудования! В данном случае он просто, видимо, не понимает, что за тип их генерал.

Хардинг мягко возразил:

— Ну разве можно что-нибудь утверждать заранее? Генерал стукнул в дверь только раз, да и то лишь ради приличия. Вошел он быстро, даже не дождавшись приглашения. Двое солдат тут же заняли пост в коридоре, встав на часах по обе стороны двери, и, не моргая, уставились прямо перед собой, с винтовками наперевес.

Генерал Грюнвальд бросил: «Добрый день, профессор Хардинг!», небрежно кивнул в сторону Файфа, а затем в течение нескольких секунд вглядывался в третьего находившегося в комнате человека. То был мужчина с ничего не выражающим лицом, сидевший в некотором отдалении в кресле с высокой прямой спинкой, частично скрываясь за лабораторным оборудованием.

Отличительной чертой генерала была решительность — именно она определяла его походку, его осанку и его манеру разговаривать. Он весь состоял как бы из одних прямых линий и углов и во всем неуклонно придерживался этикета, принятого среди настоящих вояк.

— Не угодно ли присесть, генерал, — пробормотал Хардинг. — Я вам очень признателен. С вашей стороны так мило посетить нас. Я сам уже неоднократно пытался с вами встретиться. Прекрасно понимаю, что вы человек чрезвычайно занятой.

— Ну а поскольку я занят, — ответил генерал, — то давайте держаться ближе к делу.

— Я постараюсь быть как можно более кратким. Предполагаю, что вы знакомы с нашим проектом? Вам ведь известно о нейрофотоскопе?

— О вашем сверхсекретном проекте? Разумеется, мои помощники по науке стараются, насколько это в их силах, держать меня в курсе. Но я не буду возражать против некоторых дополнительных разъяснений. Что вам нужно?

От неожиданного вопроса Хардинг часто-часто заморгал. Потом выдохнул:

— Если коротко… то снятия грифа «секретно». Я хочу, чтобы весь мир узнал…

— А зачем вам надо, чтоб об этом узнали?

— Нейрофотоскопия, сэр, очень важная проблема и невероятно сложная. Я бы хотел, чтобы ученые всего мира могли над ней как следует поработать.

— Нет, нет и нет! Мы об этом уже несколько раз говорили. Открытие — наше, и им будем пользоваться только мы.

— Тогда, боюсь, оно останется незначительным. Разрешите мне объяснить все еще раз.

Генерал нетерпеливо взглянул на часы:

— Время будет потеряно совершенно впустую.

— У меня есть новые аргументы. Я хочу их вам продемонстрировать. Уж раз вы все равно здесь, генерал, то не сможете ли вы уделить нам еще чуточку времени и выслушать меня? Я постараюсь опустить все научные детали и напомню лишь, что различные электрические потенциалы клеток головного мозга могут быть записаны в виде слабых и нерегулярных волновых колебаний.