Александр Потапов - Схватка за параллель

Ложусь на спину и, грызя травинку, любуюсь ночным небом. Звёзды с кулак складываются в роскошные созвездия. Парочку я уже назвал. Одно напоминает силуэт пса, поэтому мой друг Шарик, безвинно заточенный в кутузку, удостаивается чести быть занесённым в мой личный каталог. Ну а второе созвездие просто Арбуз, и не спрашивайте, почему. Не знаю.

Степан дёргает за рукав. Мгновенно переворачиваюсь в боевое положение, и целеуказатель автомата лихорадочно ищет мишень. Малой показывает: наш дружок выходит из палатки, обходит её и вновь заходит туда. Через час ритуал повторяется. Лежать надоедает, и, оставив напарника, ужом ползу к челноку. Минут через десять ныряю под брюхо. Корабль стар. Мощные стойки с огромными колёсами уже никогда не позволят взять ключ на старт: погнуты во многих местах. Резина висит кусками. Посадка, похоже, была жёсткой. Но свою задачу челнок выполнил. Чего-то доставил. Люк открыт. Корабль без света, даже вечные аварийные маячки не горят. Короткий разбег, прыжок.

– Степан, я внутри.

– Вижу, Егорыч. Всё тихо.

Конструкцию челнока выучил в Москве, где «Буран» – выдающееся достижение советской мысли – успешно был переоборудован в кабак. После дембеля с пацанами, пока деньги были, славно погуляли. Короткий коридор; на пузе вползаю в темноту распахнутой двери. Я у пульта управления. В левом нижнем углу панели чуть мерцает светоиндикатор. Мгновение – и нажата кнопка под ним. Совершенно неожиданно зажигаются огоньки на приборной доске. Компьютер перезагружается.

Эх, закурить бы! Как ненавижу свиней, втоптавших в грязь мои запасы. Сейчас лёгкий дымок хорошей сигареты не помешал бы. Что за жизнь: за последнее время бросал курить уже дважды, и всё не по своей воле! Уши пухнут от таких бросаний, но табака нет, и поневоле завязываешь. Это очень тяжело. Надо будет, если всё тихо, в их запасниках пошарить: мало ли что туда наши накидают. Тем временем комп заканчивает тестирование и готов к диалогу. Одно непонятно – может ли он работать в голосовом режиме?

– Компьютер, слышишь меня? – задаю в пустоту риторический вопрос.

В ответ тишина. Набираю на клавиатуре фразу перехода на голосовой режим.

– Приветствую тебя, человек! – раздаётся отовсюду.

– И ты будь в здравом уме, – отвечаю предельно вежливо.

– У меня есть несколько вопросов. Поговорим?

– Почему, нет? С хорошим человеком давно не разговаривал.

– Вот и лады.

– Где я нахожусь?

– На челноке «Сеятеля-482». Стартовали с Солнечной системы Земли 9 мая 2016 года. Цель – созвездие Гончих Псов.

– Ну, думаю, вы слегка заблудились. Какие меры были предприняты после обнаружения неточности?

– Могу проверить ваш допуск к секретной информации?

– Подавись, – вставляю найденный жетон в приёмник.

– В доступе отказано.

– Ты, железяка, отказываешь человеку в информации? Здесь, за миллионы световых лет от родной планеты?

– Не человеку отказываю, русскому.

– Это, твою маму, что за новость?

– Украина превыше всего! – голосом Левитана выдаёт старое железо, одновременно врубая сигнал тревоги.

Всё ревёт, светится огнями тревожных вспышек. Рыбкой покидаю люк.

– Егорыч, пока тихо.

– Гляди в оба, так просто такую иллюминацию не врубают, – делая ноги, бросаю в микрофон.

Чтобы запутать следы, бегу сначала в одну сторону; потом несколько поворотов – и челнок остаётся позади. Немного погоня помучается. На холме, запыхавшись, падаю рядом со Степаном. Он аккуратно подаёт инфравизор, и я, осмотрев окрестности, успокаиваюсь. Только корабль по-прежнему зовёт на помощь. И, вполне возможно, она придёт. Коротко обсудив положение, решаем спрятаться у башни или даже и в ней – как получится. На полусогнутых, отчаянно петляя, рвёмся к высотке. Там, слегка замаскировавшись, наблюдаем. Несколько десятков робокопов бегут, круша всё на своём пути, в лагерь. А мы, пока закрываются огромные ворота, спокойно минуем охрану и теряемся в тумане башни.

В огромном холле в самом деле туман. Воздух влажен и прохладен. Лестницы не обнаруживаем, поэтому решаемся на путешествие вверх в лифте. Нажимаю изящную кнопку вызова; внутри шахты заухало, завыло, и, мгновение спустя, кабина к нашим услугам, вернее, была бы, если не робокоп, находящийся там. Он не просит поднять руки вверх, а бьёт со всех стволов. Буквально за мгновение успеваю откинуть напарника в сторону и спрятаться сам; разряды и очереди проходят мимо. Плазма обжигает руку даже на расстоянии. Боль оглушает, но заставляет мобилизоваться, и автомат работает в нужном направлении. Пули, специально утяжелённые ещё в отеле, гулко, с хлопками ломают броню на роботе.

– Степан, не вставай!

Робот, выползший из лифта, серьёзно изувечен, но живой, и я, дурак, не подумавший отползти, попадаюсь железяке в руки. Внутри хрустит. Похоже, ломаются рёбра, словно прутики сушняка над костром. Мысленно прощаюсь с жизнью, но очереди двух пистолетов-пулемётов в спину робота возвращают надежду на удачный исход. Держа меня в руке, он поворачивается на выстрелы и получает от меня лично маленькую гранату под бронепластины. Не сообразив, в чём дело, пытается обрушить всю мощь огня на стоящего неподалёку Степана, у которого на курках побелели костяшки пальцев. Несколько пуль влетает в ранее пробитые дыры, и робот ощутимо качается. Хватка слабнет, и, ни секунды не размышляя, взлетаю на его плечи – и вовремя. Сильный взрыв подкидывает половину туловища вместе со мной метра на два в высоту. Приземляюсь на пыльный пол почти целый, но исцарапанный и злой.

Говорить нет сил, поднимаю большой палец – всё и так понятно. Степан рад-радёшенек: ещё бы: не испугаться урода, выручить товарища – так поступают только наши. Когда припрёт, они идут, кляня всё на свете – страну, предавшую их, правительство, издевающееся над ними, жульё, обворовывающее их детей; в смертный час они без лозунгов просто ложатся на амбразуры, идут на тараны. Теперь и Степан из их когорты. Когорты героев. Он ляжет под танк, правда, в нужный момент и, надеюсь, ни секундой раньше.

В это время ворота сзади нас распахиваются, и приличная толпа железных бойцов несётся в нашем направлении. Некоторые, самые навороченные, уже палят, проверяя качество настройки оружия. Глаза бегают в поисках убежища, и мы, не сговариваясь, ныряем внутрь лифта. Отчаянно жму кнопку, и кабина поднимается на пару этажей вверх.

Распахиваются створки, и, едва выпустив нас, лифт спускается. Здесь просторная пустая площадка, на полу ворсистый ковёр, позволяющий ходить бесшумно, и коридоры, словно лучи звезды, разбегающиеся от центра, с рядами стандартных, хотя не без доли изящества, дверей. Осторожно поворачиваю первую попавшуюся ручку.