Октавиан Стампас - Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1)

- Вот туда бы не хотелось никак дойти, сударь,- сказал Аттила.Надеюсь, там нет никаких святынь, которые нужно было бы освобождать от поганых?

- Не беспокойся, Аттила,- утешил я его.- Туда мы не пойдем. Дай Бог нам Иерусалим взять.

На Страстной неделе к стенам Константинова града пришла огромная рать Раймунда Тулузского. Казалось, вся Франция, весь народ, подданный короля Филиппа, нищий и бесславный доселе, пришел под знаменами графа Сен-Жилля и папского легата Адемара искать себе богатства и славы в азиатских краях. Их приход явился как нельзя вовремя, поскольку между василевсом и Тарентским князем стали возникать разногласия, которые неизбежно закончились бы кровавой ссорой. Боэмунд не мог забыть, как приходил сюда с войной вместе со своим отцом, Робертом Гвискаром; не мог забыть этого отнюдь не дружеского визита и Алексей Комнин. Кто знает, может быть, именно в рыцаре Боэмунде, чей свирепый вид мог устрашить и повергнуть в дрожь кого угодно, виделся Алексею будущий исполнитель древнего предсказания, что франк придет в Константинополь и рано или поздно лишит василевсов власти и жизни. При первой же встрече Боэмунда с Алексеем выявилось их подозрительное отношение друг к другу, когда норманн отказался от предложенного ему угощения, слишком явно давая понять, что боится быть отравленным. Потом он, правда, согласился принести омаж Алексею, и в отличие от Годфруа, не долго раздумывал, но при этом вел себя так, словно ему ровным счетом плевать, кому давать вассальную присягу, хоть самому чорту, если это понадобится для пользы дела. И Алексей прекрасно это понимал, видел, что Боэмунду ничего не стоит в любой момент нарушить присягу, ибо это человек необычайно своевольный и независимый.

Отмывшись от грязи в горячих константинопольских банях и как следует подкормившись, Боэмундовы крестоносцы тоже начали переправляться через Босфор и располагаться среди укреплений Циботуса. Отряды Раймунда Тулузского все прибывали и прибывали, и грекам волей-неволей приходилось мириться с нашествием освободителей Гроба Господня. Надо полагать, тут уж они не раз добрым словом помянули нашу зимовку под стенами их города. Нищие, грубые и грязные французы не церемонились в своем общении с местными жителями, беззастенчиво воруя все, что под руку попадется на богатых византийских рынках, забираясь в кладовки и нагло издеваясь над обычаями и традициями константинопольцев. Представляю, что было бы, явись сюда Раймунд со своим войском не по весне, а как мы, зимою, когда грекам пришлось бы терпеть их несколько месяцев. К тому же, Раймунд, подобно Годфруа и его братьям, долго отказывался принести омаж василевсу. Этим весьма восторгался племянник Боэмунда Танкред, который решительно воспротивился давать присягу и раньше всех норманнов переправился к нам в Циботус через Босфор, нарядившись в монашеское одеяние.

Я старался не принимать всего этого близко к сердцу, хотя мне и стыдно было: за Европу, показавшую себя столь варварской перед гордыми и надменными византийцами. Но как тут было сохранить спокойствие! Особенно запомнился случай с хамским поведением Тутольфа Стралинга во время прощального пира, устроенного Алексеем во Влахернском дворце для всех вождей похода накануне нашего общего выступления из Циботуса на Никею. Вид у василевса был такой измученный, что встречая взгляд его затравленных глаз, я мысленно шептал ему: "Ничего, еще немного, и мы уйдем. Этих людей тоже можно понять". Он старался вести себя непринужденно, подходил к каждому из полководцев и спрашивал их о испытываемых ими нуждах. По придворному этикету прежде чем сесть за стол все должны были как следует побеседовать с Алексеем, стоя в его присутствии.

Все шло до поры до времени в рамках приличий. И вдруг. Христофор, я обомлел, услышав, как барон Тутольф, успевший где-то хватить лишку вина, громко спросил у Константина Дуки, стоявшего поблизости:

- Что это за невежа, который позволяет себе сидеть в присутствии стольких великих полководцев?

Поскольку сидел на своем троне только василевс, ясно было, о ком это сказано. Константин болезненно поморщился и еле сдержался, чтобы не затеять ссору, но среди греческих вельмож прокатился возмущенный ропот. Гневные взоры Годфруа и Гуго пронзили нахала с двух сторон, но этим еще все не кончилось. Когда собравшихся пригласили в соседнюю залу, где были накрыты столы для пиршества, Алексей поднялся со своего трона и, вежливо поклонившись, повторил приглашение. В это мгновение Тутольф, незаметно прокравшийся к трону, плюхнулся в него и, развалившись, объявил:

- Однако, жестковато сиденьице! Когда я займу трон какого-нибудь восточного королевства, то прикажу сделать кресло помягче, хо-хо-хо!

Он так и покатился со смеху, откинувшись к спинке трона, явно страшно довольный своим варварским остроумием. Бодуэн, находящийся поблизости, яростно схватил наглеца за рукав кафтана и так сильно дернул, что ткань затрещала:

- Ты с ума сошел, барон! Потрудись немедленно встать!

- Вот еще! - фыркнул Тутольф.- Может быть, кто-нибудь сомневается в моем благородном происхождении? Так вот, неподалеку от моего фамильного замка есть перекресток, подле которого стоит старая часовня. По обычаю моей страны, если кто-то хочет померяться силами в доблестном поединке, выходит к этой часовне и ждет смельчаков. Так вот, когда я там появлялся, никто не осмелился выйти со мною один-на-один. Понятно?

Промолвив это, он громко рыгнул, так что всем ненадолго померещилось, будто они попали в пустую винную бочку, настолько сильный запах исторгся из пьяного чрева Тутольфа.

- Я мог бы напомнить вам, барон, наш поединок на турнире в Палермо,произнес я и добавил: - А потому встаньте с чужого трона, он пока еще не ваш.

Все засмеялись. Тутольф подскочил, как ужаленный, но потерял равновесие и позорно растянулся плашмя на гранитном полу. Первым к нему бросился сам василевс. Еле сдерживая смех, он помог спесивцу подняться на ноги и сказал:

- Благороднейший барон, ни у кого не возникает сомнений, что вы непременно займете подобающий вам трон, ибо доблесть ваша налицо. Но позвольте все же дать вам один совет. Я очень хорошо знаю военные приемы сельджуков. Так вот, чтобы вам довелось целым и невредимым добраться до уготованного вам трона, рекомендую вам никогда не становиться ни в задних, ни в передних рядах войска, где чрезвычайно опасно находиться. Занимайте лучше место где-нибудь в середке, чтобы никто не мог пресечь вашу драгоценную жизнь.

В пьяной голове Тутольфа все перемешалось, и он не заметил издевки в советах василевса. Он изобразил на своем лице некое подобие собственного достоинства и в сопровождении Алексея проследовал в помещение, где располагались пиршественные столы. Все были покорены поступком василевса и громко выражали свой восторг перед его остроумием и дипломатией, полностью сгладившими огнеопасную ситуацию. Через некоторое время барон Тутольф сам себе присвоивший прозвище Стралинг, что значит "сияюший" мирно храпел в дальнем углу зала, а все наперебой провозглашали свое почтение императору Алексею, и было такое чувство, что крестоносцы поздравляют его с избавлением от них.