Айзек Азимов - Роботы и Империя (пер. М.Букашкина)

Глэдия нахмурилась.

– Я не понимаю вас. Моя смерть вас не огорчала, но вы тревожились, что потеряете меня. Одно с другим не вяжется.

– Знаю. Я не говорю, что это разумно. Я думал о том, как вы бросились на надзирательницу, чтобы спасти меня, хотя знали, что она может одним ударом убить вас. Я думал о том, как вы стояли перед толпой в Бейлимире и покорили ее, хотя раньше даже не видели толпы. Я даже думал, как вы совсем молодой женщиной приехали на Аврору и научились жить по-новому. И мне казалось, что я не боялся смерти; я думал только о том, что потеряю вас. Вы правы, это, конечно, бессмысленно.

– Вы забыли о моем возрасте? Я была почти такой же, как сейчас, когда вы родились. Кроме того, у меня искусственный бедренный сустав, большой палец на левой руке – протез. – Она повертела пальцем, – Все зубы у меня керамические, имплантированные, а вы говорите так, словно охвачены страстью. К чему? К кому? Подумайте, Диджи! Посмотрите на меня! Постарайтесь увидеть меня такой, какая я есть!

Д. Ж. выпрямился и погладил бороду.

– Ладно, пусть я говорю глупо, но намерен продолжать в том же духе. Я знаю ваш возраст, знаю, что вы переживете меня и будете немногим старше, чем сейчас. Значит, вы моложе меня. Да мне наплевать, что вы старше, я только хотел, чтобы вы оставались со мной, где бы я ни был, до конца моей жизни. – Глэдия хотела что-то сказать, но Д. Ж. поспешно перебил ее: – Или, если вам это больше нравится, чтобы я оставался с вами, где бы вы ни были, до конца моей жизни. Если это вас устроит.

– Я космонитка, а вы – поселенец.

– Кого это беспокоит? Вас, Глэдия?

– К тому же вопрос с детьми – отпадает. У меня они уже были.

– А мне какая разница? И так нет опасности, что имя Бейли умрет.

– У меня есть своя цель. Я намерена принести мир в Галактику.

– Я помогу вам.

– А ваша торговля? Вы откажетесь от возможности разбогатеть?

– Мы кое-что сделаем вместе, как раз столько, чтобы мой экипаж был доволен и помогал бы мне поддерживать вас в вашей миротворческой деятельности.

– Жизнь покажется вам скучной, Диджи.

– Разве? Мне кажется, что с вами она будет чересчур волнующей.

– Вы, вероятно, будете настаивать, чтобы я отказалась от своих роботов?

– Так вот почему вы пытались отговорить меня? Я не стану возражать, если вы оставите двоих, даже Дэниела с его нахальной улыбочкой, Но если мы будем жить среди поселенцев…

– Тогда, я думаю, мне придется набраться храбрости и так и поступить.

Она засмеялась, Д. Ж. тоже. Он протянул руки, и она положила в них свои руки.

– Вы помешались, я тоже, – сказала она. – Но все было так странно с того вечера, когда я смотрела на небо Авроры и хотела найти солнце Солярии, что, полагаю, уже было помешательством.

– То, что вы сказали, не просто помешательство – это безумие. Но мне бы хотелось, чтобы вы были безумной. – Он замялся. – Нет, подожду. Я сначала сбрею бороду, а потом поцелую вас, Меньше опасность инфекции.

– Нет, не надо, Мне интересно, какое это ощущение.

И она немедленно узнала это.

73

Командир Лизиформ ходил взад и вперед по своей каюте.

– Не было смысла губить корабль, – сказал он. – Никакого смысла.

Его политический советник спокойно сидел на стуле и следил за метавшимся туда и обратно собеседником.

– Да, конечно, – согласился он.

– Варварам что терять? Им в любом случае жить несколько десятилетий. Для них жизнь ничего не значит.

– Да, конечно.

– Однако, я никогда не видел и не слышал, чтобы поселенец сделал такое. Может, это новая изуверская тактика, и у нас нет защиты против нее. Что, если они пошлют против нас управляемые корабли, но без людей на борту?

– Мы можем полностью роботизировать наши корабли.

– Это не поможет. Мы не можем позволить себе терять корабль. Нам нужно иметь этакий щитовой нож, который пронзит их щиты.

– Тогда и они сделают такое же, и нам придется изобретать ножеупорный щит, им тоже, и так оно и пойдет на высшем уровне.

– Нам нужно нечто совершенно новое.

– Ну, – сказал советник, – может, что-то и подвернется. Но ведь главной нашей целью была не солярианка с ее роботами, верно? Было бы неплохо, если бы нам удалось снять их с поселенческого корабля, но это дело второстепенное, не так ли?

– Все равно Совету это не понравится.

– Это уже моя работа – позаботиться об этом, Главное, что Амадейро и Мандамус покинули корабль и теперь на пути к Земле в скоростном челноке.

– Это верно.

– А вы не только отвлекли поселенческий корабль, но и задержали его. Это значит, что Амадейро и Мандамус покинули корабль незамеченными и доберутся до Земли раньше нашего варварского капитана.

– Я полагаю, что да. Но что из этого?

– Я сам хотел бы знать. Если бы только Мандамус, я бы и внимания не обратил, невелика персона. Но Амадейро! Бросить политическую борьбу дома, в трудное время и ехать на Землю! Здесь должно быть что-то исключительно важное, ключевое.

– Но что?

Командиру, видимо, было страшно досадно, что он так сильно, почти фатально впутался в дело, которого совершенно не понимает.

– Понятия не имею.

– Вы не думаете, что могут вестись тайные переговоры на высшем уровне об изменении плана мирного расселения, о котором говорил Фастольф?

Советник улыбнулся:

– Мирное расселение? Если вы так думаете, то не знаете нашего доктора Амадейро. Он не поедет на Землю, чтобы заменить пару пунктов в плане мирного расселении. Его идеал – Галактика без поселенцев, и если он поехал на Землю… Ну, я могу только сказать, что не хотел бы в это время оказаться на месте варваров поселенцев.

74

– Я уверен, друг Жискар, – сказал Дэниел, – что мадам Глэдии неплохо без нас. Ты можешь чувствовать это на расстоянии?

– Я определяю ее мозг слабо, но безошибочно. Она с капитаном, заметно перевозбуждение и радость.

– Великолепно, друг Жискар.

– Для меня не так уж великолепно. Я в состоянии некоторого расстройства и сильного напряжения.

– Мне больно это слышать. Могу я спросить о причине?

– Мы были здесь, когда капитан разговаривал с аврорианским кораблем.

– Да, но сейчас аврорианский корабль ушел, так что капитан, похоже, поговорил удачно.

– Он сделал это таким образом, о котором ты, видимо, не знал. А я знал – в некоторой степени. Хотя капитана не было с нами, мне нетрудно было почувствовать его мозг. Он был переполнен напряжением и тревогой, а под ними собиралось и усиливалось чувство потери.

– И ты мог определить, что это за потеря?

– Я не могу описать мой метод анализа, но потеря, похоже, была не из тех, что я раньше ассоциировал с потерей вообще или с потерей неодушевленного предмета. Тут было чувство потери определенного лица.