Александр Марков - Локальный конфликт

А следы запустения уничтожить полностью так и не удалось...

Прежде Сергей видел этого охранника, но его имени вспомнить не мог. Опускать глаза и читать написанное на бэйджике, висевшем на левом нагрудном кармане охранника, он постеснялся и стоял теперь в нерешительности, думая, упрашивать ли охранника пропустить его без пропуска или без лишних слов развернуться и отправиться домой. Вот только в последнем случае он не знал, хватит ли у него желания вернуться сегодня.

В двух местах из здания высовывались серебристые трубы, в сечении четырехугольные, точно проектировал их поклонник кубизма. Они соединялись с нескольким вентиляторами, которые стояли возле здания, спрятанные в беседке, похожей на те, что остались еще в некоторых парках, только и она была не круглой, а кубической, и сделали ее из железных прутьев - они так плотно прилегали друг к другу, что между ними просунешь разве что палец, да и то пришлось бы потрудиться.

Вентиляторы день и ночь гнали по трубам воздух, словно это был какой-то эквивалент бензина или мазута, на котором работали механизмы здания и все внутри его умрет, если остановятся и замрут вентиляторы. Вентиляторы - это аппарат искусственного дыхания, подключенный к больному, у которого уже не работают легкие, что еще раз доказывает: здание - мертво.

Поднимаясь до второго этажа, трубы исчезали в стене, разбегались по всему зданию, пронзая его, как какая-нибудь нечисть в фантастическом фильме, которая щупальцами проникает в мозг и подчиняет его.

- Здравствуйте, - охранник улыбнулся. На турникете зажглась зеленая стрелка.

- Спасибо, - сказал Сергей.

Он взглянул-таки на бэйджик, но прочитать имя так и не успел.

Первый этаж вымер. Шаги гулко отдавались в пустоте. Сергей прошел к лифту, боясь, что сейчас он обязательно наткнется на кого-нибудь из совета директоров компании. Все они встречали его в аэропорту. Воспоминания эти были какими-то нечеткими, словно часть подзабытого сна, а может, они и были сном и Сергей, увидев в толпе лица руководителей, обознался, приняв за них кого-то других. Но кто же еще мог прийти в аэропорт с цветами. Не было у него поклонников, как у известных артистов, которых так помпезно встречают после каждых гастролей. Он не привык к таким встречам. Растерялся и даже не подошел к руководству. Черт. Теперь придется оправдываться, заглаживать вину. Лучше вообще пока не появляться на работе, чтобы этот конфуз все забыли. Ну, зачем он сюда пришел? Его тянуло сюда, как преступника на место преступления. Ничего он не мог с собой поделать.

Он мог бы ускорить события, подняться на верхний этаж, где неподалеку от зимнего сада находились кабинеты членов совета директоров, побродить возле них, а может, набраться наглости и постучаться в дверь к руководителю компании, напроситься на встречу, развеять сомнения, если тот действительно пришел накануне на взлетную полосу, извиниться, что не подошел к нему, не поздоровался, сославшись при этом на страшную усталость.

Он увидел в огромном, закрывавшем почти всю боковую стену, зеркале свое отражение: сутуловатая фигура, крадущаяся по пустынному холлу, напоминала неопытного воришку, который боялся даже собственных шагов, думая, что если он не встретит никого, то никто и не узнает, что он пробрался в это здание. Но под потолком есть видеокамеры. За каждым его шагом следит охрана, возможно, и руководитель компании. Недовольный работой своих подчиненных, он, переключая каналы на телевизоре, который стоял у него в кабинете, нарвался на эту программу, и она показалась ему самой интересной. Он вдвойне расстроится, если не дождется визита репортера.

На мраморной стене на красной бархатной подложке с черной окантовкой висела нечеткая, составленная из множества миниатюрных кубиков, цветная фотография оператора Павла Ракунцева, напечатанная на компьютерном листке. Основой послужила фотография из какой-то аккредитации, которых в редакции на каждого сотрудника валялась уйма. К стене ее приклеили полосками скотча. Он становился заметен, только если подойти к фотографии поближе.

Семье оператора выплатили от компании компенсацию и страховку. Сумма приличная. Хватит на хорошую квартиру. Жена, то есть вдова, вряд ли печалится - в ближайшее время они хотели разводиться, поэтому оператор бежал из дома от постоянных скандалов, в командировки напрашивался. Вот как все вышло...

Помимо Сергея на весь холл был всего один человек - кто-то прятался в гардеробе, не подавая признаков жизни, пока кто-нибудь не стал бы требовать свое пальто обратно, протягивая номерок, или хотел сдать одежду. У Сергея такого желания не возникало. Он снял черные кожаные перчатки, рассовал их по карманам куртки, расстегнул на ней молнию, стянул куртку и перебросил через согнутую левую руку.

У него сердце уйдет в пятки, если его кто-нибудь окликнет, и первое, что он сделает, бросится бежать без оглядки. Встречаться ему ни с кем не хотелось вовсе не потому, что он не рад был встрече со своими знакомыми, но они начнут его расспрашивать, хлопать по плечу, приглашать в бар, а он еще не настолько отдохнул, чтобы выдержать долгий разговор. Максимум, на что он был способен, - это несколько односложных реплик.

Секретарша директора информационных программ что-то шептала, уставившись в компьютер, точно пробовала слова на вкус, как часто делают это репортеры, когда пытаются на слух воспринять написанное, и тогда вся комната, где они сидят, напоминает офис пейджинговой фирмы, набитый операторами связи. Когда секретарша, услышав стук двери, оторвалась от своей работы, взгляд ее был немного рассеянный и от этого немного томный, непонимающий, а глаза уставшие, чуть покрасневшие, будто она слишком долго играла и утомилась. Справа от нее высилась пачка чистой бумаги. Принтер, утробно урча, выплевывал из пасти теплые, как только что испеченные блины, листки бумаги, на которых он оставлял какие-то знаки. Если он остановится, секретарша быстро накормит его новой порцией чистой бумаги. Но ей нельзя так утруждать свои глаза, потому что в этом случае потеряется эффект от большей части тех косметических ухищрений, к которым она прибегала каждое утро, чтобы казаться красивой. На ней был темно-синий строгий костюм, волосы зачесаны сзади в пучок. Ей все равно не удавалось создать образ деловой женщины, как она ни старалась следовать советам, дававшимся в модных журналах. Она никак не могла остановиться на чем-то одном, меняла свой имидж пару раз в месяц, так что порой, заходя в этот кабинет, не сразу поймешь, что за секретарским столом сидит все тот же человек, так разительно она могла изменять свою внешность. Секретарша находилась в поиске, училась пока в университете на втором курсе журфака. Сюда на работу ее устроили родители - осваивать азы журналистской деятельности и зарабатывать на карманные расходы. Они же купили ей темно-синий со стальным отливом пятисотый БМВ, которому от роду было не более года. Зарплаты на бензин хватало, да и только, потому что костюмы свои секретарша любила покупать в дорогих бутиках. Родителям время от времени приходилось спонсировать эти покупки, и не только эти. В общем, она была очень завидной невестой. Изредка кто-то из сотрудников компании, приглашая ее в какой-нибудь ресторан, читал ей лекции о своей работе, но этим все и ограничивалось, потому что домой секретаршу провожать смысла не было - все на улицах города и так расступались перед ее машиной, давая ей дорогу. Более того, она сама развозила своих собеседников по домам, а от предложений продолжить курс обучения в квартире тактично отказывалась...