Виталий Пищенко - Миров двух между

Каждая из упомянутых тем так многомерна и неоднозначна, что кажется неисчерпаемой. И вовсе не обязательно изобретать велосипед, чтобы мастерски на нем ездить. Александр Бушков в своей книге вовсе и не стремится изобрести этот самый пресловутый велосипед. Он вполне обходится существующими направлениями. Наиболее неожиданная посылка заложена им в сюжет рассказа “А она бежала” — про дорогу, которой надоело возить на себе танки, бронетранспортеры и прочую военную технику. Но и у этого рассказа есть “родственники”: по природе своей он близок сказкам Джанни Родари. К разряду сказочных можно отнести и рассказ “Все могут короли”, где обыгрывается утверждение Льюиса Кэррола, что со Временем нужно обращаться очень осторожно. Пишу это не в укор автору: сюжетов в художественной литературе, как известно, существует не так уж много, одни и те же мотивы перепеваются в десятках произведений, и каждый вправе сделать попытку “взять высоту”.

До Гёте легенда о докторе Фаусте разрабатывалась бесчисленное множество раз, но мы знаем одного Фауста. До Шекспира принц датский жил четыреста лет — и еще столько же существует в единственной ипостаси шекспировского Гамлета, все прочие стали достоянием истории литературы, а не литературы. Словом, не сюжетом единым книга жива. Хотя без сюжета ей тоже не обойтись, как правило.

В чем же заключается сюжет самой удачной, на мой взгляд, повести Александра Бушкова из трех, вошедших в книгу: повести, ключом к которой становится уже само название: “И ловили там зверей”? Вкратце суть ее такова: в космосе начинают пропадать люди, одни — вместе со звездолетами, другие — поштучно, так что ясно — кто-то вылавливает их прямо из звездолетов, как кондуктор “зайцев” из трамвая. Исчезают они, разумеется, в соответствующей “черной дыре”, и, чтобы пропавших спасти, в соответствующее место направляется специалист-спасатель, до отказа начиненный оружием. Супермен этот, в свою очередь, тоже проваливается, не куда-либо, а в желаемую дыру, и обнаруживает, что люди не исчезли, а были захвачены с неизвестной целью таинственной негуманоидной цивилизацией.

Я высказался, что эта повесть мне кажется наиболее интересной, и слов своих назад не беру: Бушков умело держит читательское внимание, интрига построена динамично, язык не только емок и информативен, но и радует блестками, игрой со словом. Читается повесть так же стремительно, как стремительны действия ее героя Меншикова из особого отдела Астрофлота “Динго”. Но, прочитав, если дашь себе труд задуматься над прочитанным, начинаешь спорить с сюжетом и с его автором.

Между тем, повествование Бушкова целиком лежит в русле жанра. То есть споришь не столько с автором или с сюжетом, сколько с жанром. А жанр повести, строго говоря, можно было бы отнести к так называемой “мыльной опере”, если бы, по счастью, Бушков не сделал шага — отступления в сторону. Но об отступлении потом, сначала — об “опере”.

Полагаю, что само понятие “опера” принято из-за простоты посыла, более всего тяготеющей к стилистике оперного либретто. Использование фантастических историй для рекламы мыла, кремов и прочего ширпотреба поначалу было вполне безобидным. И то, что простоватые эти истории легко переселились и прижились в нашей отечественной литературе, тоже особого протеста на вызывает. Хотя кое в чем прижившиеся на отечественной почве космические супермены будят во мне лично недобрые чувства. Слишком много их стало на страницах современной фантастики: с хорошей реакцией, крепкими мышцами, но слабыми нервами и моралью пневматического молотка. Сейчас, в нашем двадцатом веке, человеку с таким набором свойств права на управление моторной лодкой не выдадут — сам пропадет и других утопит. А в далеком будущем почему-то предполагается, что именно такие герои поведут космолеты по звездным просторам. И будут принимать решения, от последствий которых мир может измениться в ту или иную сторону, С шумом и пальбой, обзывая противников “зловредами”, промчались пиратские звездные каравеллы сквозь роман Снегова “Вторжение в Персей”, изумляя тем, как большинство персонажей умеет убивать противника и как бескорыстно любит это занятие. Хотя, казалось бы, зачем человечеству так уж понадобилось вторгаться в Персей? Чего оно там потеряло? Еще страшнее патологические убийцы у Стругацких, с помощью жутковатой цепи насилия влачащие население различных планет по пути прогресса и именуемые прогрессорами.

Павел Меншиков из повести Бушкова вообще-то тоже из породы прогрессоров, во всяком случае, приходится им космическим родственником. Тут сразу же настораживает уже то, что спасатели почему-то выбрали своей эмблемой зверя-убийцу динго. Да и в повседневных буднях супермены от отряда “Динго”, не сомневаясь, руководствуются этикой этого австралийского хищника: член стаи — свой, остальные — чужие, с которыми следует поступать соответственно. А динго не нужно учить, как поступать с чужими, у них это в крови, на уровне инстинкта. В результате Павел Меншиков, посланный разобраться с тем, что происходит в “черной дыре”, немедленно начинает стрелять и достигает в том успеха, уничтожив негуманоидов подчистую. А попутно сметает с лица земли — или какой уж там неведомой планеты? — ихний, негуманоидный город, просто так, не в порядке мести даже, а скорей в качестве предупреждения: дескать, знайте наших!

А что еще должен был сделать динго? Посылать таких на задание — все равно что посылать снаряд разрывной из пушки. Задачу свою они выполняют, не думая. Сразу. Моментально. Прежде чем направлять динго на задание, его задачу должен был обдумать кто-то другой, тот, кто решает, кого следует посылать в космос в данной ситуации: ученого, дипломата или убийцу, наводящую приставку к бластеру. И на совести того, другого, кто посылает, уничтоженный Меншиковым инопланетный город и несостоявшийся контакт. Потому что, как выясняется, со стороны негуманоидов просто-напросто имела место попытка контакта. Неуклюжая попытка, по нашим, человеческим меркам, но уж так они, негуманоиды, по-своему придумали.

А человечество, значит, по-своему отреагировало…

Иногда кажется, что фантасты, населяющие далекий и бескрайний космос худшими образцами дворовой шпаны, где-то этой шпане подыгрывают. Дескать, пройдет еще тысяча лет — и не ты, так такой же, как ты, устремится в беспредельность, и в руках у него будет бластер-это нечто вроде шпалера, только помощнее, и только встреться на пути кто другой, непохожий или непонятный, как его сразу — раз! И звон литавров.

Только не будет такого будущего. “Звездные войны” — нонсенс. Никто не потащит за собой сквозь парсеки орудия убийства хотя бы потому, что это экономически нецелесообразно. К тому же, человечество уже знает об этом тупиковом пути — тупике насилия.