Кир Булычев - Похищение Тесея

— Вас там не было, — сказала Ариадна. — Вас там не было, у Лабиринта, когда в дверях появился Тесей с головой моего брата. И мать Пасифая, увидев, что ее сын погиб, нечаянно, не удержавшись, закричала: «О боги! Какое горе! Лучше бы Дедал не делал мне ложа для того, чтобы я могла отдаться белому быку! Каждая страсть ведет к горю!» Так кричала моя мать, не отдавая себе отчета в том, что выдает себя. Ведь все при дворе, включая отца, думали, что она — невинная и несчастная жертва того быка. И тогда отец, и без того преисполненный гнева, обернулся к мастеру Дедалу и крикнул: «Смерть тебе, изменник!» Я не знаю, чем это кончилось, потому что вскоре я и сама убежала… Но я знаю, что Дедал давно уже учился летать, он склеивал орлиные перья воском, присоединял их к тонкой раме и делал крылья, чтобы крепить их к рукам. Я думаю, что это он. — А кто второй?

— Второй — его любимый сын Икар, — сказала Ариадна.

Все смотрели, как две фигурки приближались, нагоняя корабль.

А Кора вдруг вспомнила недавний разговор в гостях у кентавра Фола. Разговор, в котором упоминалось о гении и злодействе…

Гелиос, бог Солнца, уже высоко взбежал в своей колеснице на небо, и потому приходилось прикрывать глаза козырьками ладоней, глядя, как летят отец и сын. Один из них летел прямо, невысоко над морем. Ровно и настойчиво. Второй все норовил то коснуться крылом волн, то устремиться к легким облакам, к самому Солнцу.

Разумный летун был уже близок, и черты его лица были знакомы Коре. Конечно же, это Дедал.

Стало очень тихо. Утреннее море было спокойно, словно зеркало, ветерок дул ровно и беззвучно, и вдруг все услышали, как кричит Дедал:

— Мой сын, берегись! Не воспаряй высоко, чтобы Солнце не растопило воск! Ты слышишь меня, Икар?!

И тут Кора поняла, что Икар отлетел уже так высоко и далеко, что вряд ли слышит предостережение отца, — ведь он взмахивал крыльями и ветер свистел в ушах и шумел в орлиных перьях.

Кора знала, чем закончится сейчас эта история. Об этом она читала.

Что-то творилось с крыльями Икара — они начали изгибаться, оплывать, терять свою изысканную и совершенную форму.

Дедал начал было набирать высоту, но потом спохватился, что рискует погибнуть сам, не спасши сына, и продолжал полет, лишь глядя, как мимо него, набирая скорость, с отчаянным криком: «Отец, спаси!» — летел, кружась, как подбитая стрелой птица, его сын Икар.

Он ударился о воду, подняв высокий фонтан, и сразу исчез с поверхности моря!

Феак, не дожидаясь приказа, налег на кормовое весло, разворачивая корабль в ту сторону, гребцы, не ожидая команды, кинулись к веслам и принялись часто грести.

Дедал кружил над тем местом, где упал в море Икар. Корабль достиг этого места через несколько минут, но на поверхности гладкой воды лишь медленно плавали белые с черным орлиные перья.

Дедал молча и упорно кружил над кораблем, будто не видя его.

И вдруг кто-то из гребцов крикнул: — Смотрите!

Из глубины синей воды медленно поднималось тело Икара — море отдавало его.

Несколько гребцов сразу же прыгнули за борт и, поддерживая тело Икара, передали его своим товарищам, которые склонились с борта.

— Дедал! — крикнул Феак. — Ты видишь островок, вон тот, с каменной скалой, стоящей отдельно. Мы причалим к нему и поможем тебе похоронить сына.

Дедал не ответил, он полетел к острову, и когда гребцы через час вынесли на берег тело Икара, Дедал ждал их. Рядом лежали аккуратно сложенные крылья. Он не сказал ни слова во время похорон.

Потом корабль взял курс дальше, к острову Наксос, чтобы набрать воды и фруктов. Впереди предстоял целый день пути. Дедал же вновь поднялся в воздух и вскоре растворился в облаках.

Кора с интересом наблюдала за жизнью неожиданно создавшейся семьи Тесея, впрочем, странность ее не ускользнула от внимания и прочих афинян. Вокруг перешептывались, словно на балу, где ждали, пригласит ли Дантес прекрасную жену Пушкина на вальс или не посмеет.

Конечно, сравнение было не очень удачным, просто иного Коре в голову не пришло. Вскоре после того, как афиняне предали земле погибшего Икара и окрепший ветер, срывая с вершин волн белые барашки, еще быстрее понес корабль к дому, Ариадна перешла к Тесею, и они вместе с ним поели так же, как остальные гребцы. На корабле, правда, оказалось несколько амфор вина, и, смешивая его с водой, молодые люди утоляли им жажду и успокаивали нервы.

Кора, которая сидела неподалеку от Тесея и Ариадны, слышала каждое слово, сказанное ими, и находилась в таком же недоумении, как и прочие путешественники.

— Не знаю, — сказал Тесей, откусывая от большого ломтя сыра, — как я представлю тебя жителям Афин и моему отцу. Ты знаешь, что у нас не любят критян. Слишком много несчастий из-за вас…

— Не говори глупостей, — ответила Ариадна. — Афиняне поступали с моими соотечественниками вдесятеро хуже. Еще недавно у меня было два славных брата — одного из них подло убил твой отец… — Ариадна!

— Я имею право говорить правду! Вся Эллада знает, что моего брата убили из-за зависти. А второго моего брата убил ты, и твои руки до сих пор по локоть в крови.

— Но, Ариадна! — Тесей пытался оставаться по крайней мере вежливым. — Кто дал мне клубок? Кто предложил себя в жены, если я убью твоего брата?

— Вот это и ужасно! — крикнула Ариадна. — Вот это и ужасно, если ты довел несчастную, совершенно невинную девушку до того, что она предала свою семью и кинулась в объятия чужестранца… Впрочем, и объятий еще не было…

— Не спеши, Ариадна, — ответил Тесей. — Мы приедем с тобой в Афины, я представлю тебя как следует моим родителям, мы сыграем свадьбу. В лучших античных традициях.

— Я не верю тебе, потому что я полюбила тебя с первого взгляда, а ты меня так и не полюбил.

— Ариадна, уважаемая мною Ариадна. Я тебе по гроб жизни буду благодарен за то, что ты сделала для моих родных Афин. И мои спутники также вечные твои должники.

Неожиданно нестройный гул голосов донесся со всех концов корабля — оказывается, все без исключения его пассажиры были слушателями этой беседы и выражали согласие с Тесеем

— Не подменяй важные понятия! — возмутилась Ариадна, поднимая тонкую ручку, чтобы отстранить афинян от участия в беседе. — Любовь и уважение — это не только различные чувства, это чувства взаимоисключающие. В течение тысячелетий люди говорили и будут спрашивать одно и то же: «Ты меня любишь?» и отвечать: «Нет, я тебя уважаю».

— Это близкие чувства, — попытался возразить Тесей.

— Помолчи! — Глаза Ариадны горели светлым, небесным пламенем. Лицо густо покраснело. Такая женщина может приказать казнить, хотя не сумеет сама вонзить кинжал. — Я хочу тебя предупредить при всех твоих спутниках — у меня на борту полсотни свидетелей. Ты станешь моим мужем, ты полюбишь меня, и когда ты унаследуешь трон Афин, я стану афинской царицей. И если ты посмеешь каким-то образом попытаться избежать своей судьбы, то берегись — месть моя достанет тебя в любой точке Земли.